Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф - Страница 48

48

корма.

- Но я хотел бы помочь. Я хотел бы встретиться с Лили, чтобы посмотреть, могу ли я что-нибудь сделать. Видишь ли, это то, чего хочет Герда, присылая мне письма и рисунки. Она никогда не выйдет и не попросит о помощи открыто. Но я могу сказать, что она нуждается в этом. Ей тяжело. Ты не можешь забыть, что это так же тяжело и для нее.

- Она так и сказала?

- Герда никогда бы не сказала ничего подобного. Но я могу сказать.

Эйнар и Карлайл смотрели теннис.

- Ты встречался с врачом? - спросил Карлайл.

Эйнар рассказал ему о докторе Хекслере. Его имя вернуло приступ тошноты; Эйнар едва не чувствовал пульс в своем кишечнике.

- Я не понимаю, почему ты не обратился к врачу, - сказал Карлайл, - Разве ты не должен говорить с кем-то о том, как ты себя чувствуешь? О чем ты думаешь? Я собираюсь отвезти тебя к кое-кому. Я поискал несколько имен, и собираюсь пригласить тебя поговорить с кем-то, кто может помочь. Помочь тебе решить это раз и навсегда. Не волнуйся, Эйнар. У меня есть идея.

Это было то, что Эйнар запомнил лучше всего: вид длинных ног Карлайла с этого ракурса, а больная нога под резким углом. Американка на корте вспотела, мокрое пятно разлилось на ее блузке прямо под грудью. В ее темном и ясном лице, большой голове и длинных руках было что-то несоответствующее. Тонкий усик вены, который пульсировал на ее предплечье. Или тень над губой. Весь стадион все больше и больше болел против нее. Когда она выиграла у блондинки из Лиона, казалось, весь мир обернулся против нее - все, кроме Карлайла, который наклонился и сказал:

- Разве ты не хочешь, чтобы она выиграла? Разве победа не сделает ее счастливее?

***

      Сначала Карлайл повел Эйнара к доктору Макбрайду. Макбрайд был американским психиатром, практиковавшим в посольстве на улице Тильзит, прямо по улице от паспортного стола. У доктора Макбрайда был жгучий куст волос и черно-серые усы. Он был широк в шее и животе, и носил белые рубашки, накрахмаленные, как бумага. Доктор был из Бостона, и во время встречи с Эйнаром продолжал называть себя «черным ирландцем». Когда он улыбнулся, на его губах появилась вспышка золота.

Офис доктора Макбрайда напоминал скорее адвокатский, чем докторский. Его стол был инкрустирован слоем зеленой кожи. В кабинете была стена книжных полок и ряд шкафов из дуба. У окна на стенде стоял открытый медицинский словарь. Пока Эйнар рассказывал доктору Макбрайду о Лили, доктор сидел с непокрытой головой, водя свои очки вверх и вниз по переносице. Когда зазвонил телефон, доктор Макбрайд проигнорировал его и призвал Эйнара продолжать.

- Как долго ты жил, как Лили? - спросил он.

- Уже больше месяца, - сказал Эйнар, - прошлой зимой она тоже была здесь долгое время.

Эйнар вспомнил о прошлой зиме, когда ложился спать и понятия не имел, кем будет, когда проснется утром. Однажды Лили и Герда оказались на острие ножа после выхода из Оперы. Грабитель был маленьким мужчиной в черном пиджаке. Его нож не казался острым в зимнем лунном свете, но он помахал им и потребовал их кошельки. Было заметно, что мужчина не брился несколько дней. Он продолжал пинать землю одной ногой, повторяя: “Я серьезно, мадемуазель. Не думай, что я несерьезен”. Когда Лили взяла сумочку, Герда попыталась схватить ее за запястье, сказав: «Лили, не надо». Но мужчина успел схватить кошелек, после чего бросился на Герду. Она закричала: «О, нет, не надо!», и побежала по улице, обратно к Опере, которая выглядела золотой в ночном свете. Лили осталась стоять у стены, а вор - перед ней. Он снова ударил ногой по тротуару, и казалось, пытался сообразить, что делать дальше. Герда остановилась и обернулась лишь в квартале от них. Издалека Лили могла разглядеть только ее силуэт: кулаки на бедрах, ноги расставлены. Затем Герда направилась обратно к Лили и вору. Мужчина нервно улыбнулся. «Она сумасшедшая», - сказал он, снова ударив ногой по тротуару. Он повернул запястье так, что нож оказался острием вниз, и побежал прочь от Герды.

- Вы думаете об Эйнаре, когда вы Лили? - спросил доктор Макбрайд.

- Никогда.

- Но вы думаете о Лили, когда вы Эйнар?

- Да.

- О чем вы думаете? - он снял крышку с пера и положил открытый инструмент на чистый лист бумаги.

- Большую часть времени я просто думаю о ее мыслях, - ответил Эйнар.

Эйнар объяснил, что если он ест яблочный пирог, посыпанный корицей, то задается вопросом, следует ли ему оставить кусочек для Лили. Если он спорил с мясником, который пытался его обдурить, Эйнар задавался вопросом, сможет ли Лили спорить. Он убедил себя, что она возьмет продукты у тощего и красивого мясника с колючими светлыми волосами, и поэтому в середине спора Эйнар извинился и попросил мясника продолжить обертывание ягненка.

      Доктор Макбрайд поднял очки. Карлайл ждал Эйнара в кафе через дорогу. Эйнар подумал о нем, вытаскивая карандаш из-за уха и отмечая рекомендуемую книгу. Именно тогда Карлайл, вероятно, допил свой кофе и посмотрел на часы.

- А как вы относитесь к мужчинам? - спросил доктор Макбрайд, - Вы их ненавидите?

- Ненавидеть мужчин?

- Да.

- Конечно, нет.

- Но для вас было бы естественно ненавидеть мужчин.

- Но я этого не делаю.

- А Лили? Как она относится к мужчинам?

- Она не ненавидит мужчин.

Доктор Макбрайд налил себе воды из серебряного кувшина.

- Она любит мужчин?

- Я не уверен, что понимаю, что вы имеете в виду.

Доктор сделал глоток. Эйнар видел, как его губы оставили отпечаток на краю стекла, и вдруг понял, что тоже хочет пить.

- Она когда-нибудь целовала мужчину?

Эйнар хотел попросить стакан воды, но это казалось невозможным. Он подумал, что должен просто встать и налить себе воды сам, но это тоже представлялось невозможным. Эйнар продолжал сидеть на месте, чувствуя себя ребенком в кресле доктора Макбрайда, покрытом зудящей желтой шерстью.

- Мистер Вегенер, я только спрашиваю, потому что ...

- Да, - сказал Эйнар, - да, она целовала мужчину.

- Ей понравилось?

- Вы должны спросить ее.

- Я думал, что спрашиваю ее.

- Я похож на Лили? - сказал Эйнар, - я похож на вас?

- На самом