Цветок Зла - Шиннок Сарина - Страница 10

10

галлюцинации и бредовые идеи. Диагноз при госпитализации был выставлен банальный – шизофрения, поле окончательного диагноза осталось незаполненным. Между двух отпечатанных бланков лежал пожелтевший лист с обрывающимся рукописным текстом: «Не так много случаев заболевания, называемого «синдром множественной личности» или «диссоциативное расстройство идентичности» официально подтверждено и описано в литературе. Это позволяет мне поставить под сомнение характерную картину болезни, которая вырисовывается на фоне общих симптомов, отмеченных у известных больных. Главным из них считалось так называемое «переключение», когда одна личность сменяет другую. Из дневников пациентов мы узнаем о нескольких, не пересекающихся друг с другом состояниях, которые они для удобства обозначают как А, В, С и т.д.. Пациент, с которым работаем мы, также говорит о нескольких «переключающихся» состояниях, но при этом происходит не смена личности, а смена реальности вокруг одной и той же неизменной идентичности. Эти состояния реальности он условно называет «обычным», «серым» и «испорченным».

Томас Гуччи раздосадовано хрипло выдохнул: «То самое описание «граней реальности». Черт, почему ты его не закончил?! Подпись есть: «М. Кауфман». Видимо, все-таки Майк… Майкл Кауфман. Но ни слова о том, другом клиенте. И это его: «Они существуют»… Так что он видел? Второй – это он сам, что ли? Так, а это что?» - он перевернул лист и обнаружил еще одну надпись, бегло написанную размашистым почерком дрожащей руки: «Не только черную смерть называют теперь чумой. Все, что неизлечимо, называют теперь чумой. Ты понимаешь? Душевные болезни что, лечатся? А то, что разрослось тут, как опухоль? Оно лечится? И что ты сделал? Любая чума – исцеление одно и то же, даже они где-то понимают это. Вдумайся! Очищающий огонь! Пепел! Пепел, сакральный пепел...». Под надписью был нарисован небольшой закрашенный квадрат.

- Ну, и кому послание? Мне? Кто затеял со мной игру? – обреченно вопросил в темноту Гуччи. – Чудовища, воображение, реальности? Похоже, мне остается лишь согласиться на нее. Все довольны?

С этими словами он горестно усмехнулся и бросил историю болезни на полку. В свете фонаря взвились закрученные стаи пылинок. Томас, безучастно наблюдая за ними, почесал затылок. Слова об огне и сакральном пепле, как показалось ему, могут указывать на тему сжигания трупов. Отсылка к временам чумы тоже поддерживает эту тему. В госпитале к ней может иметь отношение лишь патологоанатомическое отделение. Там наверняка есть печь для кремации, и черный квадрат мог означать именно ее. Забрав пистолет доктора Майка, полицейский вновь сверился с картой больницы, однако на ней был начертан план только первого этажа. Были лестницы вверх, определенно ведущие к палатам, были также и лестницы вниз. Вполне возможно, что под архивом и складами располагался второй подвал. Сочтя данное предположение наиболее правдоподобным, Гуччи выдвинулся в путь.

Второй подвал, куда привела Томаса узкая лестница с побитыми ступенями, оказался таким же темным, как и первый этаж госпиталя. Если это действительно было патологоанатомическое отделение, то еще более странным выглядел тот факт, что пока это была единственная часть больницы, где тишину нарушали звуки. Сначала где-то далеко слышались шаги и скрип двери, затем стало различаться и чье-то неспокойной дыхание, но как только Гуччи сошел с последней ступеньки лестницы, тяжелый удар и громкий крик боли заставили его вздрогнуть и пригнуться, напрягая мышцы в готовности броситься бежать куда бы то ни было. Офицер увидел распахнутую дверь секционной и полосу света, резким мазком легшую на покрытый разводами грязи кафельный пол. Тень кого-то массивного и сгорбленного мелькала в дверном проеме, за которым уже не слышалось ни дыхания, ни криков, ни каких-либо еще звуков, которые мог бы издавать живой человек. Слух Томаса смог уловить только шорохи, а потом тишину несколько раз прорезал срежет металла, столь неприятный, что из-за него возникала зубная боль и знобящий мороз пробегал по коже. Гуччи, удерживая пистолет наготове, подкрался к двери и заглянул в секционную. Тогда он потерял всякое самообладание. Между дверью и металлическим столом, на котором лежал человек в сером костюме, встало крупное скрюченное нечто. Ноги его могли бы показаться человеческими, облаченные в донельзя грязные брюки и ботинки с высокими берцами, в то время как горбатая коричнево-желтая спина с выступающими позвонками скорее принадлежала уродливому чудовищу. С двух сторон от позвоночника ее покрывали симметричные, похожие на разросшиеся опухоли, узловатые наросты на едва заметной узкой ножке, образованной складкой отекшей кожи. В центре каждого образования виднелось круглое белесое уплотнение, напоминающее гнойный стержень. Несуразно длинные дистрофичные руки согнувшегося существа казались приплавленными к огромные ржавым орудиям для разрезания плоти. Одну конечность увенчивало подобие скальпеля, другую нечто вроде короткой медицинской пилы. Томас с отвращением сплюнул комок вязкой слюны, скопившейся в глотке, которую он не мог заставить себя проглотить. Монстр стоял спиной к нему, целью твари явно был человек на столе. «Это… Майк? Проклятье! Что за…» - полисмен, с ожесточением процедив что-то сквозь стиснутые до скрипа зубы, дважды выстрелил в мерзкую сгорбленную спину. Опухолевидный нарост, в который попала пуля, тут же лопнул, разлетевшись алыми лохмотьями, изливая на грязный кафель пола мутную желтоватую жидкость. Гуччи ощутил характерный спазм в пищеводе, сигнал подступающей рвоты. Однако после выстрела дебелая тварь неторопливо развернулась, проскрежетав по полу своим оружием, сросшимся с почти безвольно висящими руками, и мужчина смог взглянуть ей в «лицо». Лица как такового не было – низко опущенную голову прикрывала ржавая каска с почти стершимися красными крестами, а под ней начиналось матово-белое подобие маски, состоящее то ли из вросшего в плоть пластика, то ли из прорвавшихся наружу хрящей. Бледная клювообразная конструкция соединялась гибкими трубками с чем-то на поясе монстра и едва не упиралась в его обвисший круглый живот. «В маске с клювом, как средневековый врачеватель чумы», - вдруг вспомнил офицер. – Майк, что же ты знаешь?». Томас снова выстрелил в тварь, но пуля не пробила ее маску. В ответ на атаку монстр резко вскинул свою невероятно тощую конечность и замахнулся на полицейского резаком. Гуччи, нырнув вниз, отскочил в сторону, ближе к столу для аутопсий. В этот момент он уже мог боковым зрением заметить, что Майк очень серьезно ранен и как минимум находится в бессознательном состоянии. Томас не терял надежду спасти врача, хотя сперва должен был позаботиться о себе – с нескладывающейся в голове силой монстр с клювом шел на него, угрожающе потрясая в воздухе ржавой пилой. Офицер продолжил отступать, рассматривая монстра, пытаясь обнаружить его слабое место. «Может, эти трубки чего-то… вроде дыхательного аппарата? Но в них попасть… Только с близкого расстояния. Нет. Что