Цветок Зла - Шиннок Сарина - Страница 24

24

росписи на хранение и экспозицию, если геологическая экспертиза подтвердит наличие такой возможности. В благоприятном случае просим руководство шахты оказать содействие в извлечении фрагмента и в сохранении культурно-исторического наследия города.

Также, принимая во внимание возможные обстоятельства утраты фрески, Историческое Общество Сайлент Хилла в моем лице выносит просьбу о прекращении строительных и угледобывающих работ в квершлаге №4 с последующим закрытием данного квершлага на неограниченный срок. Общественная историческая организация в моем лице просит исключить создание новых выработок в том же направлении даже в случае отсутствия угроз по заключению геологической экспертизы. Историческое Общество Сайлент Хилла выражает обеспокоенность судьбой возможного культурно-исторического наследия не только города, но и всего округа Толука, и настаивает на частичной приостановке производства. Вопрос об организации раскопок остается открытым. Рассчитываем на Ваше понимание».

«Видимо, это и есть злополучный четвертый квершлаг, - перечитав еще раз сумбурный документ, пришел к выводу полисмен. - Ладно, я не удивлен тому, что эти бумаги оказался здесь. Однако надо быть очень наивным, чтобы писать такое промышленникам. Или пребывать в сильном страхе. Я сам видел состояние Дэна Эвери, чему тут удивляться? Разве что тому, что он не называл себя заместителем директора при нашей встрече… Может, после этой… петиции его уволили? Так настаивать на закрытии производства! Впрочем, и этому я тоже уже не удивлен».

Теперь офицер Гуччи знал, что ищет – наскальную роспись, которую индейцы сотни лет назад нанесли на стены глубоко погребенной пещеры жертвенной кровью. Томас уже прочел описание, ему на глаза уже попадалась картина, которая хоть и могла быть порождена занедужившим воображением, но все же в основе своей имела легенды из туманного прошлого Сайлент Хилла. Полицейский сам не мог постичь, что мешало ему верить в то, что легенды тех времен звучали именно так, и почему он так хотел, жаждал, должен был узнать, как выглядел кровавый Кзучилбара. Бог кары, возмездия и гнева по-первобытному пугал и притягивал его. Словно это именно рука массивного древнего истукана тащила нездорового, вымотанного человека, звание и опыт которого утратили всякое значение в потусторонней тьме, по квершлагу к широкому, но довольно тесному каменному залу. Здесь в свете шахтерского фонаря офицер увидел то, что так не хотел и в то же время хотел видеть. Поблекший и осыпавшийся образ читался достаточно ясно. Кзучилбара стоял на черных ногах, обращенный вправо, облаченный в бело-красный нагрудник и светлые рукавицы. Кисти его смыкались на рукояти черного ножа, упертого в землю, и навершие оружия доходило божеству до шеи. До того места, где должна было быть шея, но у истукана не было ни ее, ни по сути головы. Охряно-багровая пирамида было его головой – вытянутая спереди, словно мощный устрашающий клюв стервятника, пирамида. Гуччи извлек из кармана музейного идола, которого отказался брать в руки несчастный Дэн Эвери. «Я ведь находил его голову», - с внезапным озарением он сунул в карман свободную руку. Пальцы нащупали каменную пирамидку, о которой Томас уже успел позабыть. Он вынес ее на свет коногонки – цвет пирамидки и безголовая фигурка божка идеально совпадали по цвету и текстуре. Мужчина опустился на одно колено и аккуратно положил идола и его голову на пол каменного зала. Он достал забранные из музея свечи и зажег одну из них. Растопленный воск Томас нанес на каменную пирамидку и прижал ее к плечам божка. Офицер Гуччи не вполне осознавал, почему и для чего совершал эти действия, но его сознание молчало, не бросая под руку вопросы. Оно словно отошло в сторону, чтобы не мешать проведению ритуала. Мужчина выпрямил спину, созерцая результат работы и сравнивая его в древней росписью на стене. Нарастающий гул где-то вдали, мчащийся к месту забытых обрядов, вырвал Томаса из парализующей волю оторопи. Полисмен вскочил и попятился назад, прочь от зловещего индейского рисунка когда камень откололся от потолка пещерного зала, сбил каску с головы Томаса и рассек кожу на виске. Острая грань булыжника, по всей видимости, задела крупный сосуд – кровь струей потекла по углу челюсти среди отросшей щетины и закапала с подбородка, окропив пол и вновь ставшую целой фигурку Кзучилбары. Пытаясь зажать ладонью кровоточащий порез, Гуччи уже бегом бросился прочь из ритуального зала, заполненного громогласным грохотом камнепада, но встал как вкопанный перед темнеющей кишкой квершлага. До подступающей рвоты знакомый мясной цветок распахнулся перед его лицом инфернальным знаком «Стоп». Отступать было некуда. Шестерка щупалец твари обхватила человека, сжала кольцами змеи его руки и ноги. Пара черных блестящих холодных липких лоз прижалась к его саднящим вискам, пропустила через голову пронизывающий поток боли и лишила сознания офицера полиции.

Как все действо под землей завершилось болью, так ею и начался новый акт чудовищной игры непостижимых сил над землей. Голова, переполненная болью, отяжелела так, что у Томаса ныла криком растянутых мышц вся шея. Открыв глаза, он растерялся, не зная, что и думать. Пепел летел в его чумазое от разводов грязного пота и крови лицо, шаровый туман окутывал его со всех сторон, и тело его пребывало в движении. Гуччи не чувствовал своих рук и ног, не чувствовал и напряжения любых других мускулов, кроме перегруженной шеи, но, тем не менее, он двигался и при этом даже не стоял на земле. Поворот головы обернулся усилением боли до тошноты, однако с ним происходящее обрело ясность. Цветок из плоти со щупальцами нес человека над землей. Офицер Гуччи ошеломленно смотрел в его безглазое лицо и на его окровавленный раскачивающийся язык. «Язык достали через горло… - начал вспоминать Томас. - Язык, говоривший богохульные вещи… Неужели это?!...». В этот момент монстр опустил его на землю. Просто бросил оцепенелое тело на росящуюся траву и ушел за плотный свинцовый занавес тумана. Полицейский проскрежетал зубами, разрывая стальные оковы отхватившей все члены боли. Очередной тягостный поворот головы вышиб искры перед взором. То, что предстало взгляду офицера, когда зрение восстановилось, могло его удивить, но сил на эмоции в нем уже не оставалось. Рядом с ним на ярко-зеленом ковре лежала старая шахтерская кирка. Она могла оказаться здесь, только если ее вынес на поверхность тот же монстр о шести конечностях. И уже не важно, как парящее в воздухе существо сделало это – гораздо больше Томаса занимал вопрос, почему, зачем такое может делать монстр? Неужели это порождение тьмы и смерти вело его к некой цели или даже, как безнадежно безумно бы это ни звучало, охраняло его? Но если в облике этой твари не было ничего, что отчетливо