Белый Волк - Геммел Дэвид - Страница 22

— Эй, что с тобой? Скилганнон, тяжело дыша, сел.

— Ничего.

— Плохой сон приснился?

— Вроде того. — Небо уже посветлело, одежда намокла от росы. Скилганнон встал и потянулся.

— А мне приснился хороший, — весело сообщил Раба-лин. — Будто я еду по облакам на золотом коне.

— Перенеси его лучше под дерево, — сказал Скилганнон Брейгану, собиравшемуся развести костер. — Ветки будут рассеивать дым. И смотри, чтобы хворост сухой был.

— У нас еда почти вся вышла, — сказал Брейган. — Может, поищем какую-нибудь деревню? — Вид у послушника был усталый, голубая ряса стала грязной. На подбородке отросла щетина, но щеки остались гладкими.

— Вряд ли мы найдем что-то съестное так близко от театра военных действий. Придется тебе затянуть пояс, Брейган.

Скилганнон вытер своего серого мерина, взнуздал его и оседлал. Конь, почувствовав на себе седока, взбрыкнул пару раз. Рабалин засмеялся, а Брейган с тревогой спросил:

— Они все так делают?

— Лучше не наедайся, — посоветовал ему Скилганнон. — Я съезжу вперед, на разведку, и через час вернусь.

Ему, по правде говоря, хотелось побыть одному и не терпелось поскорее распрощаться с этими двумя насовсем. В миле от лагеря он спешился и взошел на высокий холм. По лесистой долине внизу змеилась дорога, а по ней двигались беженцы — некоторые с тачками, большинство с котомками за спиной. Мужчин мало, в основном женщины с детьми. До Мелликана все еще оставалось несколько дней пути.

Из-за гор тем временем пришли темные тучи. Сверкнула молния, и почти сразу же прокатился гром. Конь Скилганнона захрапел и привстал на дыбы.

— Ну тихо, тихо, — сказал Скилганнон, снова садясь в седло.

Пошел дождь, пока несильный. Скилганнон достал из-за седла плащ с капюшоном и надел, стараясь, чтобы он не вздулся и не напугал коня.

Обратно пришлось ехать другой дорогой. Дождь усилился, и склоны сделались скользкими. Когда он с запозданием приехал в лагерь, Брейган и Рабалин жались к утесу под выступом. Грозу надо было переждать — он не рискнул бы ехать с двумя неопытными всадниками по холмам, когда сверкает молния и гремит гром. Скилганнон привязал коня, присел под тем же выступом и за невозможностью разговора вздремнул. Час спустя гроза ушла на восток, из-за туч выглянуло солнце.

— Чего ты? — спросил Скилганнон Брейгана, видя, что тот совсем приуныл.

— Я промок насквозь, а тут еще на эту скотину залезать. Скилганнон подавил вспышку раздражения.

— Мы будем в Мелликане через пару дней, и ты сможешь навсегда забыть о своем опыте наездника.

Эта мысль явно приободрила Брейгана, и он встал. Рабалин уже тащил седло, собираясь взвалить его на коня.

Два часа спустя они ехали по скрытой в лесу тропинке. Внизу нескончаемым потоком тянулись беженцы.

Скилганнон хотел уже спуститься, когда увидел приближающихся с востока кавалеристов.

— Это наши солдаты? — спросил Брейган. Скилганнон не ответил. Всадники пришпорили лошадей.

Их было пятеро — трое с пиками, двое с саблями. Беженцы при виде их начали разбегаться. Одна старушка упала, и пика тут же ударила ее в спину между лопатками.

— Праведное небо! — вскрикнул Брейган, — Что они делают?

Беженцы в ужасе устремились к лесу, но несколько детишек, потерянных в панике своими родителями, остались стоять на месте.

Скилганнон схватился за мечи, и тут из леса внизу показалась одетая в черное фигура — мужчина могучего сложения в кожаном колете с серебряными накладками на плечах. На голове черный шлем, тоже украшенный серебром, в руке боевой топор с двумя острыми лезвиями, Всадники заметили его, развернулись и атаковали. Воин, не пытаясь увернуться от нацеленной в него пики, бежал прямо на скачущего галопом коня. Вскинув руки, он заорал во всю глотку, и напуганный конь свернул в сторону. Топор обрушился на грудь всадника и вышиб его из седла. Воин отскочил от пики другого кавалериста и рубанул по шее его коня. Скакун бессознательно взвился на дыбы и упал, а окровавленный топор раздробил шлем и череп всадника.

— Вот это боец, клянусь небом! — произнес Скилганнон и направил своего коня вниз по склону. Воина теперь атаковали двое человек с саблями. Последний копейщик держался позади, выжидая, но дождаться своего случая ему так и не удалось. Услышав топот коня Скилганнона, он повернулся в ту сторону. Скилганнон проскакал слева от него, и золотой Меч Дня рассек солдату шею. Тот еще не успел упасть, а Скилганнон уже обрушился на двоих сабельщиков.

Воин, однако, не нуждался в его помощи. Один конь рухнул, а воин, перескочив через него, внезапно метнул свой топор в другого всадника. Стальные крылья лезвий вонзились в грудь и размозжили кости. В живых остался только солдат, которому упавший конь придавил левую ногу.

Воин, не обращая на него внимания, вытащил свое оружие из груди убитого и поднял глаза на Скилганнона. Обильные серебряные нити в его черной бороде доказывали, что он уже немолод, глаза цвета зимнего неба смотрели холодно. Он бросил взгляд на солдата, убитого Скилганноном, но ничего не сказал.

Последний кавалерист выбрался из-под коня и встал на ноги с саблей в руке.

— У тебя остался еще один враг, — заметил Скилганнон. Воин обернулся, н солдат, побледнев, сделал шаг назад.

— Уноси ноги, паренек, — низким холодным голосом молвил воин. — И вспомни про меня, когда тебе снова вздумается убивать женщин и детей.

Солдат недоверчиво заморгал, но воин уже отвернулся и пошел туда, где стояли, застыв в ужасе, четверо ребятишек. Топор лежал у него поперек плеч.

— Пошли-ка, — с неожиданной мягкостью сказал он, подхватил на руки маленькую девочку и направился к лесу. — Пошли, — повторил он, и трое детишек потянулись за ним.

Уцелевший кавалерист сел на оставшуюся без седока лошадь и рысью затрусил прочь.

Брейган и Рабалин съехали со склона.

— Глазам не верю, — сказал Рабалин. — Он убил четверых!

В это время из леса выбежали женщины с ножами в руках.

— Они нападают! — завопил Брейган, и его конь, всполошенный криком, заплясал. Послушник уцепился за седло.

— Они голодные, дурень, — сказал ему Скилганнон, успокоив коня. — И бегут за мясом.

— За мясом?

— Ну да, за кониной. Давайте свернем в лес, враг того и гляди вернется.

Проехав по лесу еще полмили, они сделали привал. Вокруг разводили свои костры беженцы. У женщин был изможденный вид, дети вели себя неестественно тихо. Скилганнон остановился немного в стороне от них. Брейган, покопавшись в мешке, извлек сухари, но Скилганнон сказал;

— Положи их обратно и дай мешок мне.

— Я есть хочу, — проворчал послушник.

— Больше, чем они? — кивнул на беженцев Скилганнон.

— У нас и без того мало осталось.

— Мы всего в паре дней от твоего собора, монашек, — вздохнул Скилганнон. — Неужто твоя вера так быстро иссякла? Давай сюда мешок.

— Прости меня, брат Лантерн, — сокрушенно ответил Брейган. — Ты, конечно же, прав. Не столь уж суровые лишения — заставили меня забыть, кто я такой. Я сам охотно отнесу им еду. — Он встал и пошел с мешком к ближайшей семье беженцев.

— Расседлать лошадей? — спросил Рабалин.

— Да. Почисти их, а потом оседлай снова. Вдруг нам понадобится поскорее убраться отсюда?

— Брейган — хороший человек, — заметил мальчик.

— Знаю. Я сержусь не на него.

— На кого же тогда?

— Резонный вопрос, — неожиданно улыбнулся Скилганнон. — Я потерпел неудачу на желанном для меня поприще и слишком преуспел на том, которое ненавидел. Женщина, любившая меня всем сердцем, умерла. Та, которую я сам люблю всем сердцем, хочет, чтобы умер я. Мне принадлежат два дворца и столько земель, что за неделю не объедешь, а я, голодный и усталый, собираюсь заночевать в мокром лесу. С чего бы мне, в самом деле, сердиться?

День уже угасал. Скилганнон, потрепав Рабалина по плечу, зашагал прочь, и мальчик спросил:

— Куда ты?