Легенда - Геммел Дэвид - Страница 65

Тоги сам не знал, сколько ему лет, — знал только, что в юности поступил в Легион конюхом и заслужил свой черный плащ в саулийских войнах. Была у него когда-то жена, но она ушла и забрала с собой сына. Тоги не имел понятия, куда они ушли, и как будто не очень об этом беспокоился. Он не имел друзей, которые заслуживали бы этого: имени, и не слишком уважал свое начальство. Джилад как-то спросил его, что он думает об офицерах Легиона.

— Дерутся они не хуже нас, грешных, — сказал Тоги. — Но это единственное, что мы делаем вместе.

— Как так?

— Они же из благородных все. Ты можешь умереть за них, но одним из них никогда не станешь. Для них мы не люди.

— Друсс не такой, — заметил Джилад.

— Да. — Свирепый огонь сверкнул в темных глазах Тоги. — Друсс — человек. Но это ничего не меняет. Погляди на серебряных витязей, которыми командует альбинос, — деревенских среди них нет. Альбинос — княжеский сын, и прочие тоже все из благородных.

— Зачем же ты тогда сражаешься за них, если так их ненавидишь?

— Ненавижу? Нет, это не так. Просто жизнь так устроена.

Я не питаю ненависти к ним, они — ко мне. Мы понимаем друг друга, вот и все. Мне что офицеры, что надиры — все одно: у меня с ними разная кровь. А сражаюсь я потому, что ремесло у меня такое — я солдат.

— Ты всегда хотел стать солдатом?

— А что мне еще оставалось?

— Мало ли что, — развел руками Джилад.

— Я, к примеру, охотно стал бы королем.

— Каким таким королем?

— Кровавым тираном! — Тоги подмигнул, но не улыбнулся. Улыбался он редко — да и то только глазами.

Накануне, когда на стене явился Бронзовый Князь, Джилад ткнул Тоги локтем и указал на него.

— Новые доспехи ему к лицу, — сказал Тоги.

— Не похоже, что они новые — скорее старинные.

— Лишь бы годились в бою, — пожал плечами Тоги.

Вчера сабля Тоги переломилась в шести дюймах от рукояти. Он бросился на передового надира и, вогнав обломок сабли ему в шею, выхватил у него короткий меч и стал рубить направо и налево. Быстрота его мысли и действий поразила Джилада. После, во время краткой передышки, Тоги взял себе другую саблю у мертвого солдата.

— Ты здорово дерешься, — сказал ему Джилад.

— Наверное, раз я живой.

— Разве это одно и то же?

— На этих стенах — да, хотя здесь гибнут и хорошие бойцы. Но тут еще и от удачи многое зависит. Неумелых, правда, и удача недолго спасает.

...Тоги спрятал брусок в сумку и протер закругленный клинок масленой тряпицей. Сталь сверкнула белым и голубым в свете наступающего дня.

Чуть дальше Друсс шутил с солдатами, стараясь приободрить их. Он подошел к двум приятелям, и Джилад встал, но Тоги остался сидеть. Друсс с развеваемой ветром белой бородой сказал Джиладу:

— Я рад, что ты остался.

— Просто мне некуда идти.

— Да. Мало кто понимает, как это хорошо. — Друсс взглянул на сидящего кавалериста. — И ты тут, Тоги, щенок сопливый. Жив еще, стало быть?

— Жив покамест, — поднял глаза тот.

— Продолжай в том же духе. — И Друсс двинулся дальше.

— Великий человек, — сказал Тоги. — За такого и умереть не жалко.

— Ты его и раньше знал?

— Да. — Тоги замолк, и Джилад собрался уже расспросить его, но тут леденящий кровь надирский напев возвестил о рассвете нового алого дня.

В числе надиров, идущих на приступ, был гигант по имени Ногуша, вот уже десять лет удерживающий звание лучшего бойца Ульрика. Его послали с передовым отрядом, дав ему в качестве личной охраны двадцать воинов из племени Волчьей Головы. Они должны были защищать Ногушу, а он — найти и убить Побратима Смерти. За спиной у него висел меч длиной три фута, шириной шесть дюймов, на боку — два кинжала в двойных ножнах. Сам Ногуша, более шести футов ростом, был выше всех в надирском войске и всех опаснее: он одержал победу уже в трехстах поединках.

Орда подступила к стене. Взвились вверх веревки, заскрежетали о серый камень лестницы. Ногуша отдал приказ своим людям, и трое полезли на стену впереди него, а остальные — по бокам. Двое первых слетели вниз на камни, но третий, прежде чем пал зарубленным, успел отвоевать место для Ногуши. Ухватившись за парапет громадной ручищей, Ногуша взмахнул своим мечом, воины прикрыли его с обеих сторон.

Тяжелый меч прорубал дорогу, и отряд клином врезался в дренайские ряды, устремившись к Друссу, который бился шагах в двадцати от них. Дренаи отсекли отряд Ногуши сзади, но никто не сумел перекрыть путь громадному кочевнику. Люди падали замертво под его сверкающим широким клинком. С его охраной дело обстояло не столь благополучно: воины гибли один за другим, и наконец Ногуша остался один. Теперь он был всего в нескольких шагах от Друсса — тот повернулся и увидел его, бьющегося в одиночку и обреченного на гибель. Их глаза встретились, и между ними мелькнула искра понимания. Друсс не мог не узнать этого человека, знаменитого воина, о котором среди надиров уже ходили легенды, — молодого надира, который мог соперничать с ним самим.

Старик легко соскочил со стены на траву и встал в ожидании. Он не пытался сдержать атаку надира. Ногуша, видя это, прорубил себе путь и спрыгнул к Друссу. Несколько дренаев последовали было за ним, но Друсс махнул рукой, отослав их.

— Здорово, Ногуша.

— Здорово, Друсс.

— Тебе не дожить до Ульриковой награды. Дороги назад нет.

— Все мы когда-нибудь умрем. И в этот миг я так близок к райскому блаженству, что лучшего и желать нельзя. Всю мою жизнь ты высился надо мной, делая ничтожными все мои подвиги.

— Я тоже думал о тебе, — торжественно кивнул Друсс.

Ногуша ринулся в атаку с ошеломляющей быстротой. Друсс отбил в сторону его меч и нанес сокрушительный удар левым кулаком. Ногуша пошатнулся, но тут же оправился и отразил направленный вниз взмах Друссова топора. Последующий бой был коротким и яростным. Каким бы высоким ни было искусство обоих, битва меча против топора не могла длиться долго. Ногуша сделал ложный выпад влево и прорвал защиту Друсса. Не имея времени для раздумий, Друсс нырнул под меч и саданул плечом Ногуше под ложечку. Тот отлетел назад, но его меч рассек колет Друсса сзади, поранив спину. Не обращая внимания на боль, Друсс бросился на упавшего противника и стиснул левой рукой его правое запястье. Ногуша сделал то же самое.

Началась борьба двух титанов — каждый старался вырваться из хватки другого. Силы их были почти равны, и если Друсс был сверху и давил противника своим весом, то Ногуша был моложе и только что нанес старику глубокую рану. Кровь струилась у Друсса по спине, стекая под широкий пояс.

— Тебе не устоять.., против меня, — процедил Ногуша сквозь стиснутые зубы.

Друсс, багровый от натуги, ничего не ответил. Надир был прав — Друсс понемногу слабел. Все выше поднималась правая рука Ногуши с мечом, сверкающим на утреннем солнце. Левая рука Друсса дрожала от напряжения и грозила вот-вот разжаться. Но тут старик вскинул голову и треснул лбом по незащищенному лицу Ногуши. Нос надира хрустнул под серебряным ободом шлема. Трижды Друсс повторил свой удар, и Ногушу охватила паника. Друсс сломал ему нос и одну скулу. Ногуша извернулся, отпустил руку Друсса и двинул кулаком ему в челюсть, но старик стойко вынес удар и вогнал Снагу в шею врага. Из раны хлынула кровь, и Ногуша прекратил борьбу. Оба смотрели в глаза один другому, не говоря ни слова: Друсс задыхался, у Ногуши были рассечены голосовые связки. Надир обратил взор к небу и умер.

Друсс медленно встал, взял Ногушу за ноги и втащил его по ступенькам на стену. Надиры уже отошли, готовясь к новой атаке. Друсс подозвал двоих воинов и передал им тело Ногуши, а сам взобрался на парапет.

— Держите меня за ноги, но так, чтобы вас не было видно, — шепнул он солдатам позади себя. На виду у столпившихся внизу надиров он прижал Ногушу к себе, ухватил его одной рукой за шею, другой между ног и мощным усилием вскинул громадное тело у себя над головой. Потом размахнулся и с криком метнул Ногушу со стены. Он упал бы, если бы его самого не держали. Бойцы помогли ему сойти — на их лицах читалась тревога.