Мечи Дня и Ночи - Геммел Дэвид - Страница 81

Так начался путь, приведший ее к империи. Боясь, что предатель вернется с еще большим количеством, Воскресители поручили ей набрать постоянную армию. С ней Джиана пошла на Гассиму и разграбила город. Монах бежал снова, теперь на юг. Она пустилась за ним в погоню. Он укрылся у разбойников в Сатульских горах, но она и их разгромила. Слава ее росла, а с ней росло войско. Она сделалась значительной величиной в тех краях. Когда предатель-монах был схвачен и убит, она уже видела перед собой куда более заманчивые цели. Начиналась эпоха Вечной.

Кувшин с вином опустел, и она велела стражникам принести другой. Его доставил сам Агриппон.

— Где Агриас? — спросила она.

— Он удавился собственным поясом, ваше величество.

— Глупец. Никогда не умел выждать время. Пошли за Ун-валлисом.

Оставшись одна, она снова предалась воспоминаниям. Растущую армию поневоле приходилось чем-нибудь занимать. Все больше городов, больших и малых, переходило под ее руку. В конце концов ослабевшая Дренайская империя тоже пала, и ее послы склонили колено, признав Джиану своей владычицей. Свою столицу она перенесла в Диранан, взяв с собой Ландиса, Агриаса, других Воскресителей и машины древних.

Несмотря на множество восстаний и мелких войн, ее империя продолжала расти. С годами омолаживающее питье утратило свою силу, и Ландис предложил повторить воскрешение, вырастив несколько ее двойников.

Не тогда ли она начала творить зло? Эта мысль рассердила Джиану. «Ты смотришь на себя глазами Скилганнона», — сказала себе она.

Или глазами того последнего настоятеля. Она приехала в храм с Ландисом, чтобы взять еще больше машин. Ландис хотел заодно позаниматься в храмовой библиотеке. Настоятель ждал их у входа — чтобы оказать достойный прием, как подумалось ей. Вместо этого он стал на пороге и отказался впустить их. Джиану точно громом ударило.

— Ты осквернила этот храм, — сказал он. — Насмеялась над тем, что мы делали здесь в течение многих веков. Ты построила империю зла и переманила к себе хороших людей вроде Ландиса. Больше твоя нога не ступит сюда, Джиана.

С этими словами он отступил и захлопнул перед ними двери. Взбешенная Джиана с полусотней гвардейцев отправилась в соседний гарнизон, вернулась с несколькими сотнями солдат — и обнаружила, что храм исчез. На его месте зияла огромная воронка. Двое солдат, объехавших ее по краю, умерли в муках: доспехи на них оплавились и въелись в тело.

Приход Унваллиса вернул ее к настоящему. Советник явился растрепанный, с опухшими со сна глазами.

— Случилось что-то, ваше величество?

— Я нуждаюсь в обществе друга. Успокойся, я не намерена тебя соблазнять. Просто посиди со мной.

— Но что же случилось? — опять спросил он.

— Я видела Скилганнона. И теперь мне придется его убить. Это странно, Унваллис, — засмеялась она, — но мне немного хочется быть рядом с ним и сражаться на стороне добра против злой Вечной. Глупо, да?

— Это самое вы и делаете.

— Как загадочно! Объяснись, будь любезен.

— Я могу ошибаться, ваше величество, на разве не вы послали к нему Легендарных?

Она пристально посмотрела на него, покачала головой и улыбнулась.

— Все время забываю, как ты умен, дорогой мой, но сейчас ты превзошел самого себя. Как ты мог узнать об этом? Мемнон тебе сказал?

— Нет, ваше величество. О том, что вы с Кильваненом нашли Бронзовые Доспехи, я знал давно. Можно ли считать совпадением, что дренайский солдат наткнулся на них случайно?

— К какому же выводу ты пришел?

— Войны с Агриасом и с Пендашалом на востоке — ваших же рук дело. Нам нужны развлечения, а побить вас никому не под силу. Поняв это, я сообразил, что и Доспехи нашлись не случайно.

— Ах, Унваллис, как жаль, что стратегия не привлекает тебя.

— И хорошо, что не привлекает, ваше величество, — иначе меня замуровали бы заживо, как беднягу Агриаса. Я и теперь боюсь, что моя проницательность может стоить мне жизни.

— Зачем же тогда рисковать?

— Иногда правду высказать просто необходимо, не думая о последствиях. Ландис Кан был моим другом. Он знал о ваших манипуляциях. Знал о ваших надеждах на то, что он переметнется к Агриасу. Случись это, они вдвоем стали бы для вас нелегкой задачей.

— Его планы были еще опаснее для меня.

— Думаю, они явились для вас неожиданностью — но вы все равно дали Скилганнону совершенно ненужную фору.

— Он это заслужил. — Она снова наполнила кубок. — У меня не было друга храбрее и преданнее, чем он. Олек много раз рисковал жизнью ради меня. Без него я не смогла бы бежать из города. Убийцы моего отца схватили бы меня и убили, как это произошло с моей матерью. Из-за меня он лишился иллюзий юности и своих друзей. В самые черные времена, когда мы думали, что не выживем, он хранил мне верность. Он выигрывал битвы, которых не выиграл бы ни один полководец. С меньшим числом, с меньшей хитростью, а в то время и с меньшим опытом, но он побеждал всегда. Солдаты боготворили его и сражались, веря, что в конце концов победят непременно. На это стоило посмотреть.

— И такому-то человеку вы дали армию? Хотите быть побежденной, ваше величество?

— Порой и такое бывает, — слегка заплетающимся языком призналась она. — Ляжем в постель, Унваллис. Я не хочу любви, хочу просто уснуть рядом с близким мне человеком.

— Значит, вы пока не приказываете меня умертвить?

— Этот вопрос ты задашь мне утром.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

На крутом склоне Скилганнон спешился, бросил поводья гнедого на землю и поднялся на вершину. Каменистая земля тянулась от гор до самого моря. В отличие от чужеземных пустынь здесь не было палящего зноя — пустыней эту землю делала только бесплодная почва. Под здешними ветрами выживали лишь чахлые кусты да колючки. Немногочисленные деревья высохли и ломались от малейшего прикосновения.

Горло у Скилганнона пересохло, волосы поседели от пыли, глаза слезились. Внизу никого не было, и он махнул рукой, подзывая к себе остальных.

— Пока их не видно, — сказал он подъехавшим Декадо и Алагиру.

— С чего ей вздумалось предупреждать тебя? — спросил Декадо.

— На это я не могу ответить.

— Я все-таки думаю, что она солгала, — сказал Алагир. Утренние события тяжело сказались на молодом командире.

После нескольких дней плавания они сошли на берег и двинулись к северу. Солдаты рады были оказаться на суше, джиамады тоже. За два дня, без всяких происшествий, они добрались до гор. Звери со Ставутом убили восьмерых диких баранов, и все поели свежего мяса.

Первая трагедия произошла этим утром.

Скилганнон наконец увидел своими глазами огромный кратер на месте храма. Удручающее зрелище. Вопреки рассказу Гамаля Скилганнон все-таки лелеял надежду, что тот ошибся и попал со своим спутником не в то место.

Всадники остановились на краю кратера. Шакул полез было вниз, но зашатался и чуть не упал. Багалан, адъютант Алагира, спрыгнул с коня и побежал ему на выручку. Раздался крик. Шакул схватил молодого офицера в охапку и вместе с ним отступил назад. Багалан корчился в его руках, изо рта струей била кровь. Шакул опустил его на землю. Алагир, первым подоспевший к юноше, увидел, что сквозь доспехи тоже сочится кровь. Тело Багалана сотрясли судороги, и он умер.

Алагир осмотрел его доспехи. Окровавленный ворот перекорежился, панцирь треснул, кольчуга впилась в правое бедро. Доспехи как будто ожили и растерзали своего владельца.

Скилганнон не стал напоминать, что наказывал всем держаться подальше от кратера. Истерзанный труп Багалана напомнил об этом лучше всяких слов.

— Негоже дренайскому воину так умирать, — сказал Гильден. — Мы даже доспехи с него снять не можем. — Алагир попытался вынуть меч Багалана из ножен, но оплавленный клинок не желал выходить.

— Что же это за колдовство такое? — спросил он с мертвенно-бледным лицом.

— Не знаю, — сказал Скилганнон.

Один из солдат с ругательством показал на кратер. Шлем Багалана, подскакивая на пыльной земле, менял форму, точно под ударами невидимого молота. Потом он, мерцая на солнце, поднялся над землей и полетел на север. Солдаты молча проводили его взглядами.