Превосходящими силами - Герантиди Олег - Страница 63

Он уже не удивился, только закусил губу, чуть не прокусив ее от злости, когда немцы согнали «ходячих» к каменной стене госпиталя и расстреляли из «шмайсеров».

Из госпиталя раздался женский крик, несколько Гансов торопливо забежали внутрь. Чуть позже из здания вытащили главврача и его зама. Семена Венедиктовича застрелили сразу, отбросили его тело на тела расстрелянных ранее. Лиду Гевлич, находившуюся в глубоком шоке и стоявшую как кукла, здоровый рыжий ганс сначала избил, потом выстрелил ей в лицо.

Из дверей госпиталя вышли два немца, один демонстративно застегнул штаны, другой повесил на ручку дверей женские трусики в горошек.

Подъехал штабной «Опель», следом по улицам затрещали мотоциклы, загромыхали гусеницы танков. Офицер, вышедший из «Опеля», увидев трусики, спросил что-то, но в ответ ему захохотали, он забежал в госпиталь, там что-то прокричал, и через секунду в госпитале вновь прозвучали выстрелы.

– Сестрички… – скрипнул зубами Пашка.

К офицеру подбежал немецкий мальчонка, что-то сказал ему. Тот сразу отдал команду, и его подчиненные похватали оружие, выбежали с госпитального двора.

Пашка метнулся к другому окну, увидел, как вся группа вбежала во двор соседнего дома. Они встали полукругом перед дверями каменного сарая, что-то гортанно прокричали. Ответом им был одиночный пистолетный выстрел. Никто из нацистов не упал, только присели. Один за другим, трое немцев приблизились к сараю, и в слуховое окно над дверью забросили три «толкушки». Крыша сарая подпрыгнула, дверь слетела с петель, и они заскочили внутрь, поливая помещение из «шмайсеров». Вскоре вытащили за ноги тела двух наших солдат – мотоциклиста и бойца комендантского взвода.

Мальчишка, притаившийся за забором, указал офицеру на дом, в котором был Пашка.

– Ну, вот и крантец! – Пашка заметался по дому. Куда спрятаться? Он на секунду остановился, взял себя в руки. Только не паниковать! Мы еще поживем! Надо обязательно добраться до своих, чтобы все узнали, что здесь произошло и что такое немецкая армия. Он задвинул под большой обеденный стол две табуретки, подлез под крышку стола, лег на них. Свисающая бахрома скатерти закрыла его, со стороны видны лишь ножки табуреток, и ясно, что под столом никого нет. Во дворе снова грохнули взрывы. Потом немцы из пистолета расстреляли замок, по-хозяйски вошли в дом. Пашка лежал ни жив ни мертв на своих табуретках, молился всем богам сразу и Христу в отдельности.

Гансы бегло осмотрели жилье, заглянули под кровать в спальне, но их внимание было больше поглощено содержимым шкафов и кладовки. Что-то выбрали себе в качестве трофеев и ушли, наподдав по шее своему юному помощнику.

А Осадчий после всего пережитого понял, что твердо, раз и навсегда поверил в Бога и чудеса Его.

– Картофельланд… – Игорь усмехнулся, обозревая с башни танка пролетающие мимо картофельные поля.

Зачем-то их бригаду сняли с Нюрнбергского направления, отдернули назад почти на полста километров и повернули на север. А ведь только самое интересное начиналось! Перед уплотнившейся обороной гансов остановилось движение передовых частей. К ним подтягивались все большие резервы. Последними подошли тяжелые гвардейские минометные бригады. Это специальные формирования, вооруженные мощными 160-мм минометами, огонь которых сметает все на своем пути. Недаром еще на стадии формирования этим подразделениям как бы авансом присваивается звание гвардейцев. Они его с лихвой оправдывают.

Вот бы шибанул «Бог войны», а следом «кэвэшки» с «тридцатьчетверками» прорвали бы оборону, и пошла бы работа! Нет! «Опять на зимние квартиры»…

Но первые признаки надвигающейся беды не заставили себя ждать. Сначала покружила рядом «рама». Что характерно, наши истребители так и не появились. Зато прилетели немецкие штурмовики. Хищные, поджарые, они на бреющем полете сбросили несколько бомб. Не попали, зато из пушек да пулеметов щедро полили танковую колонну 12-й бригады. Народ успел захлопнуть люки. Жертв не было, но все равно неприятно. Чуть позже обогнали роту Т-28. Длинные, неповоротливые танки, не торопясь, словно им чужда суета, неторопливо, словно бронтозавры, ползли туда же. Коротков переговорил с их командиром, с удивлением узнал, что они приданы ему в подкрепление. На карте обозначили место, где тихоходные, но вооруженные до зубов машины должны догнать 12-ю бригаду, поехали дальше.

Стариков снова уселся на башню и теперь, правда, более внимательно вглядываясь в небо, обозревал свое подразделение. Ротный. Командир 1-й роты 1-го батальона 12-й Гвардейской танковой бригады.

Пять Т-34 плюс одна новая, Т-34М с 57-мм пушкой ЗИС-4, даже более длинной, чем 76-мм орудия на старых «тридцатьчетверках». Правда, в бою еще ни разу ее не опробовали. Игорь с Коротковым решили, что в первом бою, особенно, если против них двинутся танки, Т-34М будет держаться чуть сзади и выбивать их. Командиром на этот танк посадили Шеломкова. Соображает быстро, опыт есть. Ведь новый танк – он и есть новый. Чего от него ждать, кто знает? Хотя изменения вроде в лучшую сторону. Командир сам теперь не стреляет, из командирской башенки дает целеуказания наводчику. Пусть эта башенка и слабое место, но все равно – удобно. Экипаж увеличился до пяти человек. Лобовая броня опять же усилена. Катки чуть другие. Да мало ли чего удумают конструкторы, когда можно неспешно обобщить опыт боев, штампануть несколько танков, испытать их в бою. Вдумчиво послушать мнения бойцов и командиров. Эта Т-34М, кстати, харьковская. В соседнем батальоне две похожие, но другие, сталинградские. Катки, как и прежде, в башне тоже все по-старому, но лобовую броню сделали по типу щучьего носа. Теперь механик и радист на свои места садятся через башню, потому как люк механика ликвидирован как класс. А если танк загорится, то на этот случай предусмотрен увеличенный «люк героя» в днище. Пушка такая же – грабинская 57-миллиметровая ЗИС-4. Прошивает все, как хорошая иголка тонкую ткань.

Игорь вспомнил свою первую реакцию, когда увидел Т-34М: ну, командирский же танк, просто создан для него! Коротков рассудил иначе. Может, он и прав. Тем более с «батей» сильно не поспоришь. Глазами сверкнул, снизив голос, сказал: «Стариков! Ты меня знаешь, я когда нормальный, а когда и беспощадный!» В общем, снял все вопросы.

Игорю стало чуть стыдно перед своей старушкой, посеченной осколками, с искалеченной, кое-как выправленной надгусеничной полкой. Ведь она уже не один месяц и боевой друг, и конь, и дом со своей семьей – экипажем…

Чуть позже навстречу стали попадаться советские машины. Легковушки умело маневрировали между воронками и танками и, не останавливаясь, проезжали мимо. Одна остановилась, но уж совсем бред какой-то нес седой капитан-связист – говорил, что немцев тучи, все на танках и с черными крестами на броне. Мол, мотоциклы без выхлопных труб, гудят, страх нагоняют. Движутся сюда…

Коротков остановил колонну, попытался тормознуть пролетающую мимо «эмку» с офицерами-тыловиками. Куда там! Те даже не притормозили, лишь помахали руками.

Комбриг подозвал к себе комбатов и ротных. Офицеры столпились у «радийного» танка, с которого Коротков пытался связаться со штабом корпуса. Ничего у него не получалось, и он обратился к офицерам:

– Мужики. Дело ясное, что дело темное. Тыловые крысы в таких количествах зря не побегут, а то их добро без них разворуют. Обидно, знаешь! Опять же, нет связи ни сзади, ни спереди. И гансы в воздухе. Ничего не напоминает? Чует мое сердце, раздолбали наших соколиков черные вороны! И рации раздолбали.

Два варианта вижу. Либо из окружения гансы откуда-то прорвались, бегут к своим, а те им с небес помогают. Второй вариант посерьезнее будет – наш фронт попал под фланговый удар. В этом случае мы скоро лоб в лоб столкнемся с нацистами. Схема у них простая и всегда одна и та же: впереди диверсанты в нашей форме на нашей технике, сзади мотоциклисты и танки, если это танковая дивизия. Или броники и грузовики с пехтурой, если дивизия моторизованная. В любом случае – сигнал для нас: грузовики, наши или германские, до отказа набитые пехотой. Всем смотреть в оба, быть в секундной готовности к бою. Пушки расчехлить, с жесткого стопора снять. Теперь ваши предложения, замечания.