Фамильная реликвия - Сапцина Ульяна Валерьевна - Страница 29

Теплые ладони Уильяма скользнули под ее свитер и подхватили груди. С губ Кейт неожиданно сорвался вздох удовольствия, когда шершавые пальцы Уилла пробежали по ткани ее лифчика и расстегнули застежку. Кейт поняла, что давно ждала этих прикосновений, мечтала о блаженном, почти болезненном ощущении, охватившем ее. Стащив перчатки, она провела ладонями по нежной коже его шеи и запустила пальцы в густые волны темных волос. Не в силах удержаться, она привлекла его ближе, желая, чтобы его большие пальцы вечно продолжали ласкать и дразнить напрягшиеся соски. Досадно было только, что все происходило на сиденье старого грузовика в полутемном гараже, где слегка пахло лошадьми и кожей. В эту минуту им следовало бы лежать в постели.

– Ко мне, ребята! Сейчас мы… – Гулкий голос мистера Гудфеллоу разнесся по конюшне, собаки ответили ему взволнованным лаем.

Кейт вырвалась из объятий Уильяма, подумав, что ей представляется возможность опомниться и вновь стать благоразумной женщиной, какой она считала себя прежде. А может, она ошибалась, подумала Кейт, с сожалением глядя на губы Уильяма.

– Прошу прощения! – воскликнул Гарри и попятился. – Я не знал, что здесь кто-то есть, – думал, вы просто забыли закрыть дверь.

– Вы опасная женщина, Кейт, – заметил Уильям. Он умело застегнул ее лифчик, одернул свитер и отвел с раскрасневшейся щеки прядь волос.

– Это комплимент? – поинтересовалась польщенная Кейт.

– Пожалуй, да.

– Ну, вас тоже не назовешь воплощением невинности. – Кейт незаметно поправила свитер. Ей казалось, что лифчик вдруг стал на два размера меньше.

– Быть рядом с вами нелегко, – пробормотал Уильям, потянувшись к ручке дверцы. – Часто я забываю, где нахожусь.

– Неужели?

Уилл выбрался из грузовика и захлопнул дверцу.

– Вот именно. Это случается в лифтах, такси, грузовиках… – Он в притворном недовольстве покачал головой, обходя машину и открывая дверцу для Кейт. – Теперь мне до конца уик-энда придется выслушивать извинения Гарри, а вы будете просто обязаны погостить здесь подольше, иначе он решит, что перепугал вас.

Кейт усмехнулась.

– Не могу.

– Не можете или не желаете?

– Так нельзя.

– Если хотите, я попрошу миссис Гудфеллоу переселить вас в восточное крыло. – Уильям понизил голос до шепота. – Там на всех дверях есть замки. От вас вовсе не требуется спать с хозяином дома.

Да, она несомненно влюблена в Уильяма, решила Кейт. Именно поэтому ей нельзя здесь оставаться. Она слишком одинока, беспомощна и нуждается в утешении. Сегодня должна была состояться ее первая брачная ночь. Первая ночь в роли жены Джеффа. Вспомнив об этом, Кейт испытала облегчение оттого, что избежала подобной участи.

– В отличие от других гостей прежних герцогов?

– Видимо, да, – согласился Уильям. – Уверен, у всех у них имелись любовницы. Приемы в Торн-Холле были благовидным предлогом для занятий сексом с чужими женами. – Он взял Кейт за руку. – Пойдем узнаем, испекла ли Бет лепешки. Я предупрежу ее, что вы останетесь переночевать.

– Ладно, – согласилась Кейт. Если она влюблена в Уильяма Ландри, это еще не значит, что ей надо бежать отсюда, как перепуганной девчонке. Она вовсе не девчонка и ничуть не испугалась. Ей двадцать пять лет, она вправе наслаждаться обществом обаятельного мужчины. Не она первая влюбилась в герцога Торнкреста. Правда, он целовал ее так, словно считал самой желанной женщиной в мире. Ухаживал за ней, когда ей нездоровилось, и улыбался ее шуткам. Не обижался, когда она поддразнивала его. Был добрым, внимательным и на редкость сексуальным.

И не менее опасным, чем поезд без тормозов.

– Лучше бы вы перешли в утренний салон или в библиотеку, – проворчала миссис Гудфеллоу. – Я бы подала вам чай как полагается, выставила бы фарфор старой герцогини…

Уильям вытянул ноги под потертым дубовым столом.

– С какой стати? Я всегда пью чай на кухне, с вами.

– У вас гостья, – возразила экономка. – Я могла бы накрыть стол, поставить серебро… – Она виновато взглянула на Кейт. – Вы наверняка предпочли бы более официальную сервировку, а не признаетесь в этом только из вежливости.

– Мне нравится здесь, на кухне, – заверила ее Кейт. Уильям чуть не рассмеялся. Кейт не хотела обидеть экономку, но вкладывала в свои слова совсем иной смысл. На кухне, отделанной дубом, она явно чувствовала себя непринужденнее, чем в чайной Брауна. – Здесь очень уютно, – добавила она и взяла очередную лепешку.

Миссис Гудфеллоу вытерла руки полотенцем в красную клетку.

– Надеюсь, вам уже лучше?

– Да.

– Вчера ночью вы оба не выспались. Ужин будет готов поздно, так что у вас есть время вздремнуть.

Уильям с удивлением увидел, что щеки Кейт порозовели. Очевидно, она по-прежнему испытывала смущение, вспоминая, как он ухаживал за ней. Обе женщины принялись оживленно беседовать о непредсказуемости вспышек гриппа, затем перешли к обсуждению меню ужина. Миссис Гудфеллоу пустилась расписывать достоинства газовых плит, а Кейт заинтересованно слушала ее. Уильям налил себе еще чашку чая и намазал лепешку топлеными сливками. Ему всегда недоставало компании во время чаепитий на кухне. В доме редко бывали гости – обычно только в сезон охоты на лис. Сам Уильям не охотился, но некоторые из его друзей каждый год с нетерпением ждали открытия охотничьего сезона. Он и не предполагал, что сидеть в теплой кухне и слушать женский щебет так приятно.

А собеседницы тем временем перешли к излюбленной теме миссис Гудфеллоу – ее внукам. Дочь экономки жила по соседству, в Оутли, а трое ее детей, два мальчика и девочка, часто гостили в Торн-Холле. Кейт позавидовала детям, узнав об этом. Она рассказала экономке, что ее мать умерла несколько лет назад, вскоре после смерти отца. Миссис Гудфеллоу сочувственно кивала. Кейт упомянула о своих старших сестрах, добавив, что ее, как самую младшую, всегда считали в семье белой вороной и опекали со всех сторон. Бабушка Кейт умерла задолго до ее рождения, зато с двоюродной бабушкой они были очень близки. Эту брошь подарила ей двоюродная бабушка, продолжала Кейт. Миссис Гудфеллоу не упустила случая восхититься брошью, метнув в Уильяма любопытный взгляд.

– Да, она настоящая, – ответил Уилл на ее невысказанный вопрос. Он вытер губы салфеткой и отложил ее.

– Но каким образом…

– Она издавна принадлежала семье Кейт, – перебил Уильям, не желая обсуждать прошлое броши. Он заметил, как довольно заблестели глаза миссис Гудфеллоу. Кейт подавила зевок, и Уильям воспользовался этим предлогом, чтобы вдвоем с ней покинуть кухню. – Отправляйтесь спать, – велел он Кейт. – А меня ждут несколько часов писанины. – Он взглянул на часы над массивной черной плитой. – Уже почти половина шестого. Спускайтесь вниз в половине восьмого, и мы успеем до ужина что-нибудь выпить. Хорошо?

– Звучит заманчиво. – Кейт поставила в раковину свою пустую чашку и тарелку, снова зевнула, прикрыв рот, и улыбнулась. – Прошу прощения. Должно быть, во всем виноват свежий воздух.

Уильяму хотелось поцеловать ее, но он удовлетворился тем, что открыл перед Кейт дверь и убедился, что в конце коридора она повернула налево.

– Прелестная девушка, – произнесла у него за спиной экономка.

Уильям оторвал взгляд от Кейт и прислонился к стене.

– Да, это верно, – согласился он.

Экономка кивнула в сторону черного свитера, забытого гостьей на стуле.

– Вот уж не думала, что доживу до этого дня!

– Вы имеете в виду – когда увидите брошь?

– И когда юная леди будет пить чай с вами на кухне, словно хозяйка Холла – только не из тех городских вертихвосток, что увиваются вокруг вас.

– Кейт приехала сюда погостить на уик-энд, вот и все.

Почему-то вспоминать об этом было неприятно. Уильям нахмурился и скрестил руки на груди.

– Питти хотела, чтобы она увидела портрет в столовой.

– А чего хотели вы?

– Тишины и покоя, – заявил Уильям. – А еще – чтобы эта проклятая брошь раз и навсегда исчезла из моей жизни.