Победитель крыс - Кантор Владимир Карлович - Страница 23

23

— Почему ты все время свое имя как часть разных слов вставляешь? — спросил Борис.

— А потому, что оно всюду подходит, — быстро ответил Саня.

— Тогда у меня еще один вопрос. Откуда взялось твое имя. Я понимаю, что Саша, Шурик, Алек — это все разные варианты или усечения имени Александр, так мне Саша объяснил. А Саня?..

— Тоже, то же самое, — подмигнул ему быстроглазый собеседник. — Все мы вышли из Александра.

Все наши имена оттуда. Саша, Шурик, Алек, Сан и Др.

— Что значит — и др.?

— Ну, все остальные. Знаешь, как говорят: и другие соответствующие лица. Сокращенно — и др. Но ты должен вчувствоваться: имя мое поважнее прочих будет. Сан — я. Саня меня зовут. Алек-Сан-др. Сан — сердцевина, суть, хребет Большого имени! Можно даже сказать, — тут он зашептал, — что Саша, как и Шурик, относится к этим — и др. Только ему ты этого не говори — горд, обидеться может, когда проспится. Все же из бывших рыцарей. Его счастье, что родитель его смышленным оказался и к царю Александру на службу поступил. Говорю тебе: друзей держись и не пропадешь. А со мной легко, потому что я ни на кого зла не держу. Не случайно, Сан в середине, Сан — это гибкий хребет, это мост, соединяющий всех. Я и тебе могу услужить!..

— Как? — растерялся Борис под напором Саниного красноречия.

— Очень просто. Советом. Возвращался бы ты к себе лучше, сейчас по рюмочке, и домой. Жить хорошо, а хорошо жить еще лучше. А что лучше покоя и уюта, когда о тебе заботятся бабушка с дедушкой, все твои желания угадывают, кусок ко рту подносят, да в рот засовывают. Захоти — и ты дома. А?

«Откуда он знает про бабушку с дедушкой? И про болезнь Саша тоже знал… — не отвечая, морщил лоб Борис, пока не догадался с облегчением: — Э, да я ведь сплю, а что я знаю, то и мой сон знает. Надо проснуться…» Но сновидение было сильнее и влекло его дальше, да и, если честно, досмотреть ему хотелось, чем все кончится.

— Конечно, мы тебе поможем, если ты захочешь, — продолжал Саня, — надежнее и вернее нас людей нет, даю тебе честное слово! Мы не то, что вся эта котячья шантропа, где ни одна сан-инспекция не выявит, кто из них настоящий, а кто поддельный. Ты только посмотри на них, — он повел рукой по залу.

Борис невольно следом за его рукой обвел глазами сидевших за разными столами котов, начиная от огромной черной кошки, пившей чай, до двух котов-джентльменов, потягивавших молоко. И вдруг, вглядевшись во второго кота, сидевшего напротив кота с гуцульскими усами, поразился, что физиономия его с весьма залихватски закрученными усиками удивительно ему знакома. Только у того кота была белая грудка, белое пятно на морде и все четыре лапки тоже были словно одеты в белые перчаточки, а этот был черен как смоль, да и держался не по-кошачьи степенно. И Борис отвел глаза разочарованно.

— А настоящие среди них есть? — спросил он.

— Того никто не знает. Если б знать!.. — вздохнул Саня.

— И что тогда? — вдруг поднял голову Саша с локтя и уставился на Саню.

— Тогда? Как что тогда? Мы бы их к себе за стол пригласили выпить. Почему не выпить с хорошими ребятами.

— Ну и тип ты, Сан, — Саша распрямился, и видно было, что сон помог ему, и он немного пришел в себя. — Устроился посерединке, как самый настоящий хитрован.

— Сан — это сердцевина, это верно, — Саня двумя пальцами расправил свои усики и дернул головой игриво, — связующее звено. Чем тебе Саня не угоден? Давай налью, — скоморошничал он голосом и ужимками.

— Сердцевина? — грубым голосом переспросил Саша. — Да вовсе нет. Скорее, ты ни то, ни се.

— Ан нет. И то, и се.

— Ни то, ни се, — настаивал Саша, опершись ладонями о стол, словно готовый вступить в драку.

— И то, и се, — делал обиженный вид Саня.

— Ни то, ни се.

— И то, и се.

Борис обернулся. Никто не обращал на их стол внимания. Каждая из компании жила своей изолированной жизнью. Правда, компании людей были посумрачнее, нежели кошачьи компании.

— Ладно, уймись, — оборвал вдруг Саша Саню, — в конце концов, это все равно. Что ни то, ни се, что и то, и се — все одно и то же. Со всеми ты хорош. Это тебя и спасает, — Саша рассмеялся, расслабился и откинулся на спинку стула.

— Опять все Саня да Саня… Давай лучше выпьем.

— Давай, разливай тогда.

Саня быстро наполнил стаканы.

— Если бы я не пил. — наклонился Саша к Борису, жевавшему не очень хорошо пахший мясной рулет, но так хотелось есть, что он старался не обращать на запах внимания; Саша дернул его за рукав и вынудил, в свою очередь, наклониться к нему, их головы сблизились. — Если б я не пил, — повторил Саша, — я бы знаешь, что тогда сделал?

— Что?

— Я бы их всех топором порубил. Вот бы что я с этими крысами сделал. Понял? Ненавижу я их! Неужели тебе этого никогда не хотелось — взять топор и гвоздить их по башкам!

Саша так сжал в ладони стакан, что Борис подумал, что он сейчас треснет. Но стакан уцелел, Саша опрокинул его содержимое себе в рот и поставил на стол, ожидая от Бориса ответа, с настойчивостью пьяного притягивая его к себе правой освободившейся рукой за грудки.

— Да я же их так особо и не видел, и не знаю про них почти ничего. Вот только тогда, на лестнице, да и потом пару раз мельком. Одно мне понятно, что это плохо, когда крысы правят людьми, — защищался и оправдывался Борис.

Саша отпустил лацканы его пиджака и сказал сквозь зубы:

— А я на них нагляделся. У родителя в гостях они бывают иногда. Осчастливливают! А впрочем, ты прав, увидеть их сложно, пока они сами этого не захотят. Они везде и нигде. Даже мы порой забываем об их существовании. А уж ты-то, небось, пока сюда не попал, и в глаза их не видал!.. Эх, если б я не пил!..

— Так чего же ты пьешь? Не пей, — сказал Борис.

— Легко сказать… Да все равно без Лукоморских рыцарей ничего не получится! Заклятье такое на нас!

— Да ведь для того я и пришел сюда, чтобы что-то сделать. Только скажите, как к Мудрецу вашему пройти.

— И правильно сделал, что пришел, — не отвечая прямо на вопрос, полуобнял его за плечи Саша. — Ты мне нравишься.

— И мне, — сказал Саня и быстро выдернул из-под стола бутылку с зеленой жидкостью. — Давай за него еще по маленькой.

Он разлил по стаканам резко пахнущее спиртное, и они выпили. Саня подцепил на вилку селедку и съел. А Саша шумно вдохнул в себя воздух и закусил маленьким кусочком хлеба. Руку свою он снял с плеча Бориса к непонятному облегчению того, все было как-то неуютно, пока рука на плече лежала. Саша обратил к нему покрасневшие и повлажневшие глаза, но сказать ничего не мог, только молчал, словно собираясь с мыслями, как из-за стола с подгулявшими послышался взрывной вопль песни:

Лукоморья больше нет —От дубов простыл и след.Дуб годится на паркет, —Так ведь нет!Выходили из избыЗдоровенные жлобы,Порубили все дубыНа гробы!

— Какая связь между гибелью дубов и исчезновением Лукоморья, знаешь? — вдруг спросил Саша.

— Не очень.

— Дуб — это дерево. А дерево — это символ жизни. Теперь понял? Ведь дерево, в отличие от камня и глины, — материал не просто природный, но органический. У него есть своя внутренняя жизнь. Как все живое, оно смертно. И как все живое, оно происходит только из живого. Спирт, что нас живит и убивает, он тоже из дерева. Я почему хожу в Деревяшку? Потому что для меня это название много значит. И для крыс тоже. Для крыс дерево может быть пищей, они считают, что дерево смертно, и это хорошо, что оно гниет, горит, что оно не на века, — вот что им страшно нравится. Погибли дубы, исчезло и Лукоморье. А для меня в дереве, в самом этом слове есть надежда, потому что дерево преходяще, но оно вечно, сколько ни срубай — все равно растет, в дереве есть надежда на возрождение. Ведь порой и сухой срубленный ствол прорастает зеленым побегом. Понял теперь?