Машина и Винтики - Геллер Михаил - Страница 64

За особые заслуги художникам может быть разрешено употребление знака, неразрешенного другим. Например, только поэт А. Вознесенский имеет право писать Бог с большой буквы. Этим подчеркивается его особое место поэта в иерархии советского искусства, в советской знаковой системе: он символизирует либеральность власти и свободу, присущую советскому строю. Фильмы Тарковского практически не идут на советском экране (делают 3-4 копии), но демонстрируются за границей, как знак высокого уровня советского искусства и терпимости, присущей советскому строю.

Хрущев был свергнут по ряду очевидных политических причин, но кроме того потому, что он нарушил советскую знаковую систему. В частности, ему не простили ботинка, которым он бил по пюпитру в ООН, выражая свое негодование речью неприятного ему оратора. Бить ботинком на собрании иностранцев – знак некультурности. Советский вождь, по определению, пример культурности.

Музыка, самое абстрактное из искусств, также не уходит внимания хранителей Знака: ЦК партии принял немало специальных постановлений, касающихся языка музыки.

Осип Мандельштам точно определил значение слова в советской системе, сказав, что только в СССР к поэзии относятся серьезно – поэтов убивают за слово.

Официальная советская концепция знаковой системы, ее значения и роли, не изменилась с начала 20-х годов, несмотря на изменения в терминологии. Прежде всего неизменной осталась роль партии. На учебнике для студентов филологии Социолингвистические проблемы языков народов СССР (вопросы языковой политики и языкового строительства) обозначено, что он прошел контроль Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Неизменным остается и отношение к языку, как оружию и борьбе с врагами, как инструменту формирования советского человека. Или, как сказано в научном труде Язык в развитом социалистическом обществе, "основная задача массовой коммуникации в социалистическом обществе – это целенаправленное развитие и совершенствование сознания всех его членов".32 В этой формуле главное слово: целенаправленное. Советский язык – телеологичен. Он обслуживает "всемирно-исторический процесс становления и развития новой коммунистической общественно-экономической формации". Его задача помочь человеку "осмыслить свое оптимальное место как клеточки в общественном организме".33

Нарушение государственной монополии на Слово объявляется преступлением в первом же советском Уголовном кодексе. Наказание за него предусматривается в главе первой кодекса, трактующей "Преступления государственные", в § 58, рассматривающим "контрреволюционные преступления". Статья 58-10 гласила: "Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти… а равно распространение или изготовление, или хранение текстов того же содержания влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев". Это значило – начиная с 1928 г., в обязательном порядке – 10 лет заключения. Первый уголовный кодекс, созданный при личном участии Ленина, и усовершенствованный Сталиным, был заменен в 1960 г. новым кодексом. В нем нарушение государственной монополии на слово по-прежнему трактуется в первой главе, трактующей "государственные преступления", в первой части главы, рассматривающей "особо опасные государственные преступления". Статья 70 повторяет почти дословно статью 58-10, расширяя формулу: "агитация и пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти", включая в нее – "распространение в тех же целях (т. е. подрыва или ослабления Советской власти) клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй…" Возможности преследования за "неправильное" Слово – значительно увеличились. Теперь нет даже необходимости "призывать к свержению советской власти". Достаточно "клеветнического измышления", под которым понимается все то, что не опубликовано в советской печати. Наказание предусматривается также – от шести месяцев до семи лет.

Статьи Уголовного кодекса применяются в определенных случаях, цензура формирует язык постоянно. О том, как работает советская цензура, ставящая значок на каждое печатное слово, на каждое изображение, музыкальную ноту, мы можем судить по некоторым произведениям, опубликованным сначала в оцензурованном виде, а потом – полностью. Достаточно, например, сравнить первое издание романа Булгакова Мастер и Маргарита и следующее, роман Фазиля Искандера Сандро из Чегема, опубликованный в Москве и в США, или различные издания советских энциклопедий, сочинений Маркса, Ленина, Сталина. В 1977 и 1978 г. стал известен документ: официальные тексты цензорских инструкций – "Книга запретов и рекомендаций Главного управления контроля печати, публикаций и зрелищ" – их вывез и опубликовал на Западе польский цензор Томаш Стжижевский в двухтомнике Черная книга цензуры ПНР. Польская цензура, рассказывает он, ежегодно (это было в 70-е годы), производит примерно 10 тысяч интервенций: запрещает печатать, ставить на сцене, выпускать на экраны, либо требует изменений разного рода в текстах и образах, либо "рекомендует", что и как писать, ставить в театре, экранизировать.

"Книга запретов и рекомендаций" – замечательный документ, раскрывающий характер советского языка лучше, чем все то, что о нем было написано. Нет сомнения, что модель польской цензуры – цензура советская. Маршал Маклюган считал, что мир это семантическая система, в которой информация может давать правдивое или фальшивое отражение реальности. Цензура рассматривает мир как семантическую систему, в которой информация – единственная реальность. В связи с этим рассматривать советскую информацию, советский язык в категориях правда-ложь становится с точки зрения советского языка бессмысленностью. Ложь проникает в слово, слово становится ложью. Напечатанная информация, поскольку она прошла цензуру и напечатана, превращается в факт, в единственную реальность. Лучшим примером может быть цензорское указание, касающееся загрязнения рек: "Запрещается публиковать материалы, касающиеся актуального загрязнения, вызванного польской промышленной деятельностью, польской части рек, истоки которых находятся в Чехословакии. Одновременно, информация относительно загрязнения этих рек промышленной деятельностью на территории Чехословакии разрешается".34 Социалистическая промышленность никогда не загрязняет рек в собственной социалистической стране. В соседней социалистической стране могут быть допущены ошибки (в Чехословакии, например) и тогда загрязнение реки происходит – но только до польской границы.

Цензура превращается в магическую палочку в руках власти. Она не защищает социалистическое государство от открытой критики (для этого есть другие органы), она строит семантическую систему, охраняющую и защищающую идеальную модель социализма. Люди появляются и исчезают по мановению цензорской магической палочки: писатели, музыканты, общественные деятели, попав в "список" имен недозволенных к печати – исчезают; потом – они могут (в случае изменения политической тактики) возродиться, т. е. быть возвращены в информацию. Исторические события исчезают из книг и газет, а потом возвращаются – в искаженном виде. В 1975 г., например, цензура разрешила "в научных работах, воспоминаниях, биографиях" употреблять формулу: "умер в Катыни", "погиб в Катыни", при условии, однако, что дата смерти будет не раньше июля 1941 г. Такого рода информация должна утверждать, что польские офицеры были расстреляны в Катыни гитлеровцами. Цензура, категорически запрещает писать о стихийных бедствиях и катастрофах в стране. После обработки информации цензурой остается изображение идеального государства и страны, которая уверенно идет из социализма в коммунизм. Это изображение и является – должно быть – единственной реальностью.

Цензура в Польше действует на основании тех же принципов, которые определяют деятельность цензуры в СССР, в других странах "зрелого социализма". Подобная модель цензуры действовала в гитлеровской Германии, ибо роль языка, как инструмента обработки человеческого сознания и трансформации реальности, была понята и нацистами с первых дней существования их партии.