Красный Петух - Гийу Ян - Страница 23

Логистическая помощь со стороны шведских симпатизирующих, насколько он знал, имела место лишь в одном известном случае. Это было в 1977 году, когда некий западногерманский "халтурщик от терроризма" готовил или по крайней мере пытался убедить свое окружение в том, что он подготовил акцию – похищение тогдашнего министра по делам иммигрантов Анны-Греты Лейон. А западногерманский воришка по имени Руди Хехт, пожелавший получить меньшее наказание, пришел на "фирму", попал на Акселя Фолькессона и предложил продать ему террористическую лигу за то, чтобы его кража рассматривалась не по статье о кражах и чтобы ему разрешили остаться в Швеции и избавиться от некоторых налогов.

Фолькессон пошел на сделку, и все закончилось тем, что иностранцы, "более или менее" замешанные в этом деле, были высланы из страны как "более или менее" виновные террористы. Двое, угодившие в Западную Германию, Крёхер и Адомейт – так их звали – были, естественно, приняты там на "блюдечке с голубой каемочкой" и в обычном западногерманском стиле осуждены на двадцать – тридцать лет тюремного заключения. Иностранцы, высланные в Англию, в Грецию и на Кубу, даже не были вызваны в суд.

Но в Швеции оставалась примерно дюжина шведских симпатизирующих, которых нужно было судить за диверсии. Вместо того чтобы передать материалы обычному прокурору по делам о шпионаже, в Стокгольм пригласили некоего областного прокурора из провинции Норрланд и с помощью Фолькессона и других работников "фирмы" осудили эту молодежь. А доносчику статью за вооруженное ограбление заменили статьей за мелкую кражу.

"Так оно и было", – вспомнил Аппельтофт. Нэслюнд еще не стал шефом "Бюро Б" после своего блестящего вклада при захвате "грандиозного шпиона" в Юккасйерви. Он выиграл, кроме того, дело против, как утверждали, террористической молодежи и уже потом созрел для этого важного поста. Вот как все происходило.

Был ли это только один известный случай, когда шведские молодые люди действительно участвовали как "легальные террористы"? Да, это так.

Хотя сейчас речь, вероятно, пойдет о молодежи пропалестинского движения.

Аппельтофт размышлял. Ничего подобного не случалось вот уже более двадцати лет. Но Нэслюнд не придет в восторг от мысли, что и сейчас нет подозреваемых.

Аппельтофт собрал бумаги, засунул их в портфель, тщательно запер его и только потом погасил свет на кухне и пошел в ванную. Холодной водой умыл лицо. И поймал себя на мысли: хорошо, что на этот раз у Нэслюнда нет на примете каких-нибудь молодых шведов.

Он ведь не имел ни малейшего представления о том, что Карл Хамильтон, этот странный парень с Дикого Запада, нашел на своем зеленом экране.

Глава 4

Когда Карл вошел в комнату, было три минуты девятого. Двое его коллег уже сидели там, держа перед собой кофе в пластиковых стаканчиках. Все кивнули, приветствуя друг друга. Аппельтофт наполнил третью чашку и протянул Карлу пакет с сахаром.

– Так, поехали, – сказал Фристедт. – Результаты моих вчерашних усилий можно сформулировать очень коротко. Я встретился с КГБ и попросил их помочь нам, а они меня, одним словом, послали к черту.

Аппельтофт многозначительно присвистнул при словах "послали к черту".

– Ас кем ты встречался? – поинтересовался он.

– С самим Субаровым, – ответил Фристедт. – С этим вопросом пока что дело швах, но я попробую другой вариант. А как у тебя?

Вопрос был, конечно же, к Аппельтофту. В отличие от юристов, полицейские придерживаются внутреннего регламента – по рангу сверху вниз.

Аппельтофт достал свои заметки и изложил сначала факты в том порядке, как записал. Первая заметка касалась подчеркнутых слов "или власти?". Потом последовали: логистическая опора в стране, избранной целью терроризма; способ ввоза убийц; легальная опора на сочувствующих, выяснение вопроса, кто они – просто сочувствующие или, возможно, члены организации; люди, осуществляющие помощь жильем, питанием, схемами, картами и так далее; особенно – наличие кадров сочувствующих. Затем он перешел к израильскому меморандуму с устаревшими списками различных внутренних соглашений, а также убийств выдающихся функционеров ООП (для него осталось неясным, что это за организация "Разед") и, наконец, зачитал перечень различных палестинских акций, направленных против дипломатических представительств, в том числе и в Европе, и все это за пятнадцатилетний период. Последний отчет был написан, по-видимому, два-три года назад.

– Особое внимание следует уделить сочувствующим и логистической опоре в стране – объекте террора, впрочем, в данном случае ею будут шведские пропалестинские активисты. Вот примерно как обстоят дела, – закончил Аппельтофт. Подумал немного и добавил: – Хотя я прямо могу сказать: каких-либо явных претендентов среди них нет. Я просмотрел списки сегодня утром и нашел только одну шведскую девочку, семь лет назад помогавшую нескольким палестинцам в продаже контрабандного оружия в вагончике-прицепе, когда она ездила в Упсалу. Но это была, скорее всего, обычная девочка, влюбленная в гангстера, так что сравнивать не с чем.

Фристедт что-то отметил в своей записной книжке.

– А ты, – обратился он потом к Карлу, – нашел что-нибудь в своей машине?

– Да, и, кажется, совпадающее с тем, на что опирается Аппельтофт.

И Карл кратко изложил свои результаты: дочь владелицы магазина швейных принадлежностей на Сибиллагатан сожительствует с ветераном пропалестинского движения, в том же доме живут еще двое известных пропалестинских активистов. Так что номер телефона косвенно вывел на четверых сочувствующих.

– Да, взбодрим мы сегодня Нэслюнда, – печально сказал Аппельтофт.

Они немного порассуждали: девушка звонила на "фирму" и была соединена с Фолькессоном. Это легко можно проверить. Она стремилась предостеречь от чего-то, в чем сама участвовать не хотела, и поэтому оставила рабочий телефон матери, не желая, чтобы к ней домой звонили из СЭПО...

Вполне возможно, но это только теория.

– Ах, – вздохнул Фристедт, – не можем же мы сидеть и гадать. Нэслюнд хочет, чтобы ровно в 10.00 мы были на совещании. А теперь проследите, чтобы все было оформлено и распечатано в нескольких экземплярах.

Каждый отправился делать свое дело: Аппельтофт и Карл – писать письменные заключения, Фристедт – нечто более увлекательное.

Придя в свою рабочую комнату, он позвонил по внутреннему телефону в небольшой отдел "фирмы", занимавшийся вопросами охраны и кое-чем еще, и попросил список приемов в посольствах на ближайшие дни.

Через десять минут он получил необходимую информацию на неделю вперед и с большим интересом изучил, какие праздничные приемы состоятся и в каких посольствах. При этом очень быстро нашел нужное – прием в румынском посольстве, уже завтра: празднование 42-летия румынской Народной армии. Следующая подобная возможность представлялась только в конце будущей недели: в посольстве Ирана отмечали годовщину войны с Ираком. Это похуже.

Точно в 10.00 Нэслюнд начал совещание.

Сначала отчитался Юнгдаль, представив описание личности убийцы: мужчина в зеленой куртке и джинсах, куртка с капюшоном, возраст чуть моложе среднего, рост 175 – 180 сантиметров, вероятно, гладко выбритый, возможно, с усами и неизвестно какой национальности. Его поведение подкрепляет образ преступника, воссозданный техническими средствами.

Фристедт проинформировал об общем заключении, сделанном его отделом и размноженном для распространения. Пока он говорил, Нэслюнд, достав расческу, от висков зачесывал волосы назад. Видно было, что Нэслюнд готов к прыжку.

– Господа, все начинает затягиваться в один узел, не так уж мало сделано, и всего за одни сутки, – подвел он итог сказанному Фристедтом. Чувствовалось, что он предложит что-то особенно интересное, поскольку после этих слов он намеренно сделал паузу и обвел всех долгим взглядом.