Песни из «Уголка» - Случевский Константин Константинович - Страница 12

12

«Люблю я время увяданья…»

Люблю я время увяданья…Повсюду валятся листы;Лишась убора, умаляясь,В ничто скрываются кусты;И обмирающие травы,Пригнувшись, в землю уходя,Как будто шепчут, исчезая:«Мы все вернемся погодя!Там, под землей, мы потолкуемО том, как жили, как цвели!Для собеседований важныхНеобходима тишь земли!»

«Горит, горит без копоти и дыма…»

Горит, горит без копоти и дымаИ всюду сыплется по осени листва…Зачем, печаль, ты так неодолима,Так жаждешь вылиться и в звуки и в слова?Ты мне свята, моя печаль родная,—Не тем свята ты мне, что ты печаль моя;Тебя порою в песне оглашая,Совсем неволен я, пою совсем не я!Поет во мне не гордость самомненья…Нет, плач души слагается в размер,Один из стонов общего томленьяИ безнадежности всех чаяний, всех вер!Вот оттого-то кто-нибудь и где-тоВо мне отзвучия своей тоске найдет;Быть может, мной яснее будет спето,Но он, по-своему, со мной одно поет.

«Меня здесь нет. Я там, далеко…»

Меня здесь нет. Я там, далеко,Там, где-то в днях пережитых!За далью их не видит око,И нет свидетелей живых.Я там, весь там, за серой мглою!Здесь нет меня; другим я стал,Забыв, где был я сам собою,Где быть собою перестал…

«Я плыву на лодке. Парус…»

Я плыву на лодке. ПарусРежет мачтой небеса;Лебединой белой грудьюОн под ветром налился.Море тихо, волны кроткиИ кругом — везде лазурь!Не бывает в сердце горя,Не бывает в небе бyрь!..Я плыву в сияньи солнца,Чем не рыцарь Лоэнгрин?Я совсем не стар, а молод,И плыву я не один…Ты со мною, жизнь былая!Ты осталась молодаИ красавицей, как прежде,Снизошла ко мне сюда.Вместе мы плывем с тобою,Белый парус тянет нас;Я припал к тебе безмолвный…Светлый час, блаженный час!..По плечам твоим высокимСолнце блеск разлило свой,И знакомые мне косыЛьнут к волнам своей волной.Уст дыханье ароматно!Грудь, как прежде, высока…Снизойди к докучным ласкамИ к моленьям старика!Что? Ты плачешь?! Иль пугаетОстрый блеск моих седин?Юность! О, прости, голубка…Я — не рыцарь Лоэнгрин!

«Здесь все мое! — Высь небосклона…»

Здесь все мое! — Высь небосклона,И солнца лик, и глубь земли,Призыв молитвенного звонаИ эти в море корабли;Мои — все села над равниной,Стога, возникшие окрест,Река с болтливою стремнинойИ все былое этих мест…Здесь для меня живут и ходят…Мне — свежесть волн, мне — жар огня,Туманы даже, те, что бродят,—И те мои и для меня!И в этом чудном обладанье,Как инок, на исходе дней,Пишу последнее сказанье,Еще одно, других ясней!Пускай живое песнопеньеВ родной мне русский мир идет,Где можно — даст успокоеньеИ никогда, ни в чем не лжет.

«Мой сад оградой обнесен…»

Мой сад оградой обнесен;В моем дому живут, не споря;Сад весь к лазури обращен —К лицу двух рек и лику моря.Тут люди кротки и добры,Живут без скучных пререканий;Их мысли просты, нехитры,В них нет нескромных пожеланий.Весь мир, весь бесконечный мир —Вне сада, вне его забора;Там ценность золота — кумир,Там столько крови и задора!Здесь очень редко, иногдаЕсть у жизни грустные странички:Погибнет рыбка средь пруда,В траве найдется тельце птички…И ты в мой сад не приходиС твоим озлобленным мышленьем,Его покоя не будиОбидным, гордым самомненьем.У нас нет места для вражды!Любовь, что этот сад взращала,Чиста! Ей примеси чужды,Она теплом не обнищала.Она, незримая, лежитВ корнях деревьев, тьмой объята,И ею вся листва шумитВ часы восхода и заката…Нет! Приходи в мой сад скорейС твоей отравленной душою;Близ скромных, искренних людейТы приобщишься к их покою.Отсюда мир, весь мир, изъятИ, полный злобы и задора,Не смея ринуться в мой сад,Глядит в него из-за забора…