Мечта Дракона - Гилганнон Мэри - Страница 53

На звук скрипнувшей двери Мэлгон обернулся и застыл, увидев движение теней на пороге. Он уже готов был подумать, что и сюда за ним последовала Эсилт. Но тут при свете свечей блеснули медью волосы Гвеназет, и король облегченно вздохнул:

– Ты меня напугала.

– Меня ли ты боишься, Мэлгон, или это твои грехи наконец-то стали преследовать тебя?

Он снова вздохнул. Понятно. Гвеназет не оставит его в покое.

– Ну так что?.. – Домоправительница выступила вперед, Отблески пламени бросали на ее лицо глубокие темные тени. От этого Мэлгону вдруг показалось, что перед ним изможденная старуха, хотя он понимал, что это не так: Гвеназет была на несколько лет моложе его. – Ты убедился в том, что Рианнон мертва? Говорят, она утонула, ее смыло волной во время шторма. – Женщина сделала еще один шаг к королю. – Теперь все твои трудности позади, верно? Теперь, когда Рианнон так кстати исчезла.

Он не ответил, и Гвеназет подошла еще ближе.

– Скажи мне, Мэлгон, ты собираешься отдать последние почести своей королеве? Ты проследишь за тем, чтобы твои люди соблюдали подобающий траур и чтобы по ней отслужили мессу?

– Разумеется.

– Ханжа. Рианнон была далека от всего этого, она находила умиротворение в лесу и в горах, брала силу духа в живой природе, в запахе дождя и ветра. Она принадлежит старым богам, старым обычаям.

– Ты права, но у нас нет языческих жрецов. Я могу лишь попросить Талиесина сочинить песню о ней, чтобы воздать должное ее нежной душе и древней вере.

– Но ты даже не отправишь никого к ней на родину, чтобы сообщить о ее смерти соплеменникам? – продолжала издеваться Гвеназет. – Не привезешь сюда бригантских воинов, чтобы они рвали на себе волосы и оплакивали ее?

– Этого я не могу. Сама знаешь, не Могу.

– Но почему же? – Теперь Гвеназет стояла вплотную к королю. Он до мельчайших подробностей видел ее сверкающие глаза и резкие морщины, прорезавшие усыпанный веснушками лоб. – Может, боишься, что развалится политический союз, едва только бриганты узнают, что Рианнон погибла? А вдруг они проведают, что она умерла от твоей руки? Какой расплаты могут потребовать бриганты за убийство своей принцессы?

– Я заплачу им, – устало сказал Мэлгон. – Я заплачу, сколько они запросят, даже если мне придется разориться совсем. Только не прежде осени. Во имя будущего Гвинедда нам необходимо еще одно мирное лето.

Гвеназет отступила на шаг. Внезапно она утратила весь свой запал.

– Теперь все равно. Ничто не вернет Рианнон. И если уж рассказать тебе всю правду, то она вовсе и не была никакой бригантской принцессой. Успокойся. – Она пристально взглянула на короля своими золотисто-зелеными глазами. – А ты не знал этого, ведь не знал? Фердик не был отцом твоей жены.

– Что такое?

– На смертном одре он сказал ей не только правду о матери. Он объявил, что не является ее отцом. Фердик поведал, что родителем Рианнон был ирландский раб.

– Раб?

Глаза Гвеназет недобро прищурились.

– Тебе же прекрасно известно, что за тварь была твоя сестра. От этой хищницы не ускользнул бы ни один мужчина. Фердик заявил, что отец Рианнон был еще совсем юным мальчиком. Я думаю, что из всего сказанного об Эсилт до бедняжки лучше всего дошел рассказ об этой грязной связи, и именно он сильнее всего пошатнул ее веру в прекрасную добрую фею, которую она так любила.

Мэлгон отступил, на шаг назад.

– Но я не желаю слышать о грязных делишках сестры.

– А вот теперь представь себе, каково было Рианнон. Всего лишь в одном коротком разговоре с умирающим она узнала о том, что является не только дочерью женщины, которую всей душой ненавидит ее любимый муж, но, к тому же, ее незаконной дочерью, зачатой от презираемого всеми раба во время безудержной оргии. – У Гвеназет задрожал подбородок, и она отвернулась. – Удивительно еще, что она тут же не сошла с ума. Но она была сильной женщиной, хрупкая маленькая Рианнон. Она заставила себя вытерпеть все это, Я думаю, она справилась бы с чем угодно, потому что любила тебя... и верила, что ты тоже ее любишь.

– Наш брак был основан на сплошной лжи, – возразил Мэлгон, – Ты не смеешь обвинять меня за то, что я испытал отвращение, узнав, кто такая Рианнон. Выйдя из чрева Эсилт, она унаследовала ее испорченную кровь.

Гвеназет вновь оказалась возле короля, лицо ее исказилось от боли.

– Да как же ты мог, Мэлгон? Как ты посмел выгнать ее? У Рианнон нет никого на всем белом свете. Она абсолютно одинока.

– Верно, – ответил он. – У Рианнон никого нет, и я тоже отверг ее. Но собственная мать предала ее еще раньше. Эсилт виновна в гибели своей дочери, а не я.

– Глупец! – Глаза домоправительницы вспыхнули, она замахнулась словно для того, чтобы дать ему оплеуху, но лишь потрясла в воздухе крепко сжатым кулаком. – Рианнон любила тебя! Разве ты так и не понял?! Она могла сделать тебя по-настоящему счастливым, ее любовь способна была излечить даже такого, как ты! – Она безвольно уронила руки. – Но конечно, где тебе понять такое. Ты совсем ослеп от своей злобы. Все последние годы, ты только и думаешь о каком-то несуществующем древнем проклятии, в которое не верит никто, кроме тебя самого.

– Но это правда, – упрямо возразил Мэлгон. – И не может быть никакой надежды на любовь между мной и дочерью Эсилт.

– Так тебе необходимо проклятие? – Насмешливый звонкий голос Гвеназет чистым эхом разнесся по маленькой церквушке. Звук показался королю столь зловещим, что его снова охватил страх. – Что ж, будь по-твоему. Я проклинаю тебя, Мэлгон. Обрекаю тебя на одиночество и тоску до конца твоих дней.

Он тупо смотрел, как Гвеназет отвернулась и быстро зашагала прочь, как распахнула дверь и остановилась на пороге. Внутрь ворвался влажный ветер, и от него сразу заколебались огоньки свечей. Напоследок домоправительница бросила через плечо:

– Между прочим, я ухожу из Диганви. Не знаю, может, ты и не уволишь Элвина, но независимо от того, поедет ли он со мной или нет, моя служба у тебя закончена. Поутру я соберу своих детей и отправлюсь к отцу в лланфаглонскую крепость.

Когда фигура Гвеназет исчезла из дверного проема, Мэлгон поспешил закрыть за нею дверь, чтобы дождь и ветер не проникали в церковь. Захлопнув тяжелую створку, он прислонился к ней спиной и тяжело задышал. Глупость какая! Она никогда не имела никакой магической силы и никак не была связана с миром теней. И все же он не мог унять дрожь и долго трясся как в лихорадке.

Яростная речь Гвеназет эхом отдавалась в его голове, а в душе воцарилась беспросветная тьма. Он твердо зашагал обратно к алтарю, опустился на колени и принялся молиться.

Глава 21

Рядом завыл волк. Рианнон видела его огромные сверкающие зубы и чувствовала зловонное дыхание. Она в ужасе смотрела, как острые клыки глубоко впиваются в ее плоть; она попыталась вырваться, но тщетно. Зубы хищника вонзались в нее все глубже, проникая до самой кости. Рианнон вскрикнула.

– Тише. Ты в безопасности. – Голос был мягок, а рука, коснувшаяся ее лица, тепла и ласкова.

Образ волка исчез, однако страх остался. Ее жизнь в опасности, надо бежать!

– Успокойся, малышка. Никто тебя не обидит. Кто-то невидимый удержал Рианнон и погладил ее по волосам. Она почувствовала, как ласковые руки отерли слезы с ее щек и обняли за плечи. Страх наконец отступил, и она немного успокоилась. Объятия разомкнулись, но вскоре те же руки поднесли к ее губам чашу. Рианнон действительно мучила жажда, и потому она с удовольствием выпила душистую теплую жидкость. Сразу же все вокруг погрузилось во тьму.

– Она выживет?

– Конечно. Правда, потеряно немало крови, но рана не смертельна.

Голоса были совершенно незнакомые. Возродившийся страх заставил Рианнон с минуту колебаться, но любопытство взяло верх, и глаза ее открылись. Она лежала в маленькой каморке, освещенной лишь слабым огнем очага. В глубоком полумраке едва различимы были фигуры мужчины и женщины, сидевших на постели всего в нескольких футах от нее.