Люди Волка - Гир Кэтлин О`Нил - Страница 89

Сколько еще до утра? Когда они придут пытать его? Во рту его пересохло. Будет ли он кричать так же истошно, как Другие, которых они резали на части и сжигали на медленном огне? Будет ли он так выть, когда они примутся перебивать ему кости? Будет ли он так же визжать, когда они отсекут ему половые органы? Какие звуки издаст он, когда обсидиановый нож вонзится ему в живот? Что ощутят их руки, погружаясь в его тело и извлекая наружу его кишки? Сможет ли он сохранить себя, когда они вырвут его глаза из орбит?

Душа его все глубже погружалась в водоворот ужаса.

— Можно было прожить жизнь получше, не думаешь? Особенно сейчас, когда смерть так близка…

Вороний Ловчий приподнял голову и поглядел на рослого шамана, которого они зовут Ледяной Огонь. И это — его отец? Немыслимо!

— Морж спит крепко. В питье, которым я его угостил, есть такой корешок… Я принес его с запада. Сейчас его трудно найти — в тех землях побывало столько разных племен…

— Зачем? — прохрипел Вороний Ловчий.

— Нам нужно время, чтобы поговорить. — Ледяной Огонь подошел к пленнику и присел на корточки. — Я хочу разобраться, что же ты такое. Зачем ты все это затеял? — Он прищурился. — Цапля сказала мне, что ты родился в крови.

— Цапля… — Вороний Ловчий закрыл глаза. — Сновидица… — Он вздохнул и покачал головой:

— Думаю, это Бегущий-в-Свете предупредил тебя о моем приходе…

— Твой брат?

Вороний Ловчий мрачно кивнул.

— Нет.

— Тогда…

— Зачем ты пришел? На самом деле — убить меня?

— Они смеялись, — с трудом ворочая языком, произнес Вороний Ловчий. — Шутили на мой счет. Я… я должен был показать им. Показать, что Вороний Ловчий принял смерть, а они живы. Вождь, достойный их поклонения, умер смертью героя…

— Этого осталось ждать недолго, — заметил Ледяной Огонь и покрутил один из своих длинных седых локонов. — Но это еще не все. Скажи, зачем ты затеял эти набеги?

Вороний Ловчий хмуро усмехнулся:

— Я сделал из них воинов. Бегущий-в-Свете сбивал их с толку своим колдовством, а я вел их в бой. Я был вождем Народа! Слышишь? И я возродил их, они стали сильными и могучими. И мы могли бы вернуться на свои земли и отогнать вас прочь. Вот чему я учил их! Я даровал им мою волю, мои прозрения…

Ледяной Огонь кивнул:

— Силу.

— Конечно. — Лицо Вороньего Ловчего вспыхнуло. — Что еще важно в этом мире? Почтение людей? Но это то же самое — Сила. Женщины? У сильного столько женщин, сколько он пожелает, и удел его детей выше, чем у всех прочих. Сила — это жизнь. Сильному подвластно все, чего он пожелает. И я видел это! Понимаешь? Мой слабодушный братец видел свою дурацкую дырку во льду а я видел Народ спасенным! Видел!

— Зачем вы разрезали на части тела пленников? Связанное тело Вороньего Ловчего изогнулось в конвульсиях, губы мучительно сжались.

— Я хотел, чтобы вы всем сердцем и душой страшились нас. Боялись меня! Боялись! Вот зачем я пришел сюда. Я хотел убить тебя, их величайшего Сновидца. Тогда меня страшились бы все, даже мертвого.

Ледяной Огонь отклонился назад и нахмурился.

— Ты представляешь себе, что ожидает тебя в ближайшие четыре дня? Рассказать тебе?

Вороний Ловчий с трудом сохранял самообладание, живо представив себе пытки, которым подвергал пленников.

— Я… я кое-чему научил ваш Народ по части мучительства. Да, я знаю, что мне предстоит. Ледяной Огонь сурово кивнул:

— Судя по всему, знаешь. — Он помолчал. — Но может быть, у нас есть другой путь?

Вороний Ловчий замер. Безумная надежда шевельнулась в его груди.

Ледяной Огонь сел поудобнее.

— А что если я сам отдам тебе «сердце и душу» Народа Мамонта?

Вороний Ловчий прищурился, задумавшись над сказанным.

— Это… это невозможно… Зачем? Зачем тебе делать это?

Ледяной Огонь улыбнулся:

— Ты хитер. Ты не упускаешь случая. Вороний Ловчий прикусил губу. До него стало доходить. Сколько еще до утра?

— Ты бы позволил мне убить тебя? Ледяной Огонь развел руками:

— Я не сердце и не душа Народа. Я всего лишь Целитель Рода Белого Бивня. Нет, сердце и душа Народа — это Белая Шкура. Шкура мамонтенка, который пришел к нам и дал нам Силу. Каждый год один из родов заслуживает честь получить Шкуру. А без нее Мамонтовый Народ будет ничем. Нас покинет Великая Тайна.

Вороний Ловчий медленно покачал головой:

— Нет, это ловушка. Ты хочешь одурачить или обесчестить меня. Ты не можешь желать такого своему Народу.

Ледяной Огонь, прищурившись, поглядел на него:

— Отчего же? Если Народ Мамонта утратит Силу Белой Шкуры, моя Сила будет в особой цене? Правда? Что если я смогу… заполнить эту брешь?

Вороний Ловчий понимающе улыбнулся:

— И ты, конечно же, будешь ни при чем…

— А твои видения? — Ледяной Огонь поднял бровь. — Ведь если ты принесешь своему Народу Шкуру, разве ты не станешь опять могучим вождем? Разве молодые воины не пойдут за тобой? А Волчий Сновидец будет повержен. Какие Сны могут сравниться с деяниями? Какой Сновидец сравнится с воином, который ушел живым от Других, да еще унес их святыню?

— А ты что с этого получишь?

— Я стану могущественнейшим человеком в Народе. Все, что я хочу, — чтобы ты унес Белую Шкуру на ту сторону Великого Ледника. Нет, не смотри на меня так. Я знаю, что Волчий Сновидец нашел путь в те края. Но разве мой народ может идти через какую-то дыру в Леднике? — Он покачал головой и криво усмехнулся. — Как говорит наш Певец, мы не земляные черви. Нет, я хочу, чтобы Белая Шкура ушла от нас. Ушла подальше, чтобы какой-нибудь наш отряд не отбил ее у тебя, не вернул ее в наш лагерь. Это создало бы… ну, скажем так, определенные трудности.

— Ты все это обдумал? Ледяной Огонь кивнул:

— Так будет лучше для нас обоих. Твой Народ уходит за Ледник. Мои юноши не гибнут зря в сражениях. Наступает мир, мне достается неограниченная власть над всеми четырьмя родами. А тебя почитают в твоем Народе как величайшего воина. Ты уничтожил дух Мамонтового Народа, похитил их величайшую святыню, оставил их с носом… — Он развел руками. — Мы оба в выигрыше.

В сознании Вороньего Ловчего вспыхнули прежние образы. Его разорванные видения стали приобретать единство. Волчий Сновидец повержен, Пляшущая Лиса принадлежит ему — вовеки. Ее Сила расцветает. Она — достойная пара ему. Странное волнение охватило его. Кто знает, может быть, его видения, в конце концов, и не лживы!

— Она родит мне могучее дитя, — прошептал он.

— Кто? — спросил Ледяной Огонь. — У тебя есть жена?

Вороний Ловчий хмыкнул:

— Нет, но будет.

— Похоже, это тебя очень занимает… Вороний Ловчий задумался.

— Я видел ее пути, Другой. Я еще не знаю толком, что это значит, но дитя Пляшущей Лисы создаст для Народа новое грядущее. С ним придет нечто новое… нечто великое. Она — ключевое звено, в ней — Сила Народа, и я верю, что она будет моей и только моей!

— Ты сможешь подчинить такую женщину своей воле?

Вороний Ловчий кивнул:

— Раньше мне это удавалось. Я найду пути в грядущее. Мне больно упускать ее. Больно от мысли, что она достанется кому-то другому. Но я видел все это воочию — даже когда она отвергала меня… Она должна пройти испытания. Испытания страданием… Душа ее должна закалиться в огне, как рукоятка копья. Но она с честью пройдет их. Она должна помочь мне изменить судьбу Народа.

— А разве она не предназначена для Волчьего Сновидца?

Вороний Ловчий грубо рассмеялся:

— Он весь в своих Снах. Я слышал, она пришла к нему, но он прогнал ее прочь. Прогнал ее прочь! Этот дурень не понимает, как важна она для будущего!

Ледяной Огонь кивнул, с любопытством поглядев на него.

— Отпусти меня! — воскликнул Вороний Ловчий. Сердце его колотилось. — Возьму я твою Белую Шкуру. Я сам поведу свой Народ через ледовый ход. Сделка заключена, Ледяной Огонь. Твой Народ — за мой.

Ледяной Огонь откинулся назад и полулег на землю опершись на локти. Его суровые глаза потемнели.

— Предупреждаю тебя, все остальное — в твоих руках. Шкура в небольшом чуме в середине лагеря. Вокруг нее спят четыре юноши, но одному из каждого рода. Хватит ли тебе ловкости? Сможешь ты подобраться, взять шкуру и уйти, не разбудив их? Убивать сторожей нельзя. Если ты сделаешь это — мои воины доберутся до тебя, куда бы ты ни пошел. Если ты убьешь воинов, ты уничтожишь силу Белой Шкуры.