Люди Волка - Гир Кэтлин О`Нил - Страница 94

— Что же она сказала? — поморщился Ледяной Огонь, чувствуя непреодолимую тягу к теперь уже близкому югу.

— Она приказала нам возвращаться, — ответил Дымок, окинув взглядом соплеменников. — Она сказала, что их Народ устал от войн. Что слишком долго мы убивали друг друга. Сказала, чтобы мы положили на землю все оружие, оставили себе только по одному копью — на случай встречи с медведем. Чтобы мы передали старейшинам, что Народ дарует нам жизнь в счет тех, что убиты ими в войнах.

Слушающие снова возбужденно зашептались.

Ледяной Огонь обдумал сказанное. Огонек надежды вспыхнул в его сердце.

Сломанное Копье, оправдываясь, качал головой и разводил руками:

— Это все так странно… Никогда не слышал, чтобы Враг сохранял жизнь пленникам. Не понимаю!

— Они хотят мира.

— Мира? — завопил Красный Кремень. — Похитили Белую Шкуру, а теперь хотят мира? Разрезали на части наших мальчиков, насиловали и уводили с собой наших женщин? И они хотят мира?

— Белую Шкуру похитил человек по имени Вороний Ловчий, — напомнил Ледяной Огонь. — Говорила она что-нибудь о Белой Шкуре? — спросил он у Дымка.

Тот растерянно покачал головой.

— Трусы! — мрачно буркнул Красный Кремень. — Вы должны были перебить их всех, стереть их с лица…

— Нас бы самих убили! — возразил Сломанное Копье, услышав тихий ропот, прошедший по рядам воинов. — Какая от нас польза Народу — от мертвых?

— Трусы не принесут чести своему роду! — фыркнул в ответ Красный Кремень.

— Довольно. — Ледяной Огонь повернулся и поглядел в глаза возбужденным воинам. За спиной у него, хмуро опустив глаза, стояли Сломанное Копье, Дымок и Черный Коготь.

— Певец… — с вызовом в голосе произнес Сломанное Копье. Его красивое лицо было искажено гневом. — Не называй нас…

— Что до меня, — мягко перебил его Ледяной Огонь, — то я не вижу никаких оснований обвинять этих людей в трусости.

Один из воинов за спиной у него одобрительно хмыкнул, а обвинители опустили глаза. Красный Кремень что-то прошипел про себя, гневно взглянув на воинов.

Вид старого друга, заходящегося в гневе, глубоко ранил Ледяного Огня. Все остальные тем временем шептались, то и дело переводя взгляд с Певца на Целителя.

Сломанное Копье опустил глаза, тяжело вздохнув:

— Извини, Старейшина. Я не знал, что наши поступки будут…

— Главное сейчас — вернуть Белую Шкуру, — произнес Ледяной Огонь как можно громче — так, чтобы все слышали. — Не будем терять время и силы на пустые споры!

Сломанное Копье окинул своих друзей тревожным взглядом — он явно потерял уверенность в себе. На озере хлопала крыльями одинокая гусыня, пробуя тонкий ледок.

— Думаю… — Ледяной Огонь помедлил, глубокие морщины изрезали его лоб. Он взглянул на Сломанное Копье. Молодой воин не сводил с него глаз, ожидая мудрых указаний.

— Почтенный Старейшина, скажи, как надо было поступить? Мы старались…

— Ты сам знаешь, как надо, — успокоил Ледяной Огонь юношу, похлопав его по плечу. — Вы поступили совершенно правильно. Женщина оставила вас в живых — и вы ушли восвояси. Ты верно говоришь: от вас живых Народу больше толку, чем от мертвых.

— Да, Старейшина, — благодарно прошептал воин.

— Как можно о чем-то договариваться с Врагом? — перебил его Красный Кремень. — Принимать от них что-то — даже жизнь — это же позор!

— А ты вспомни, как мы теснили их, гнали их, отнимали у них лучшие земли, — и это продолжалось годами. А? Поставь нас на их место. Ты бы оставил в живых Дымка, Сломанное Копье и Черного Когтя?

— Но они — нелюди! — горячился Красный Кремень. — У них нет Великой Тайны! У них нет родов! Умерев, они не уходят в Лагерь Душ за морем. Они не такие, как мы. Они — животные! Хуже животных!

Все замолчали. Ледяной Огонь медленно расхаживал взад-вперед, внимательно разглядывая каждое лицо.

— Овечий Хвост, Черника была одной из твоих жен. Она — животное?

Молодой воин оглянулся и увидел, что на него направлены все взоры. Он вздохнул и смущенно прошептал:

— Ну, женой она была не слишком хорошей. Мне все время приходилось бить ее, чтобы удержать в повиновении.

— Но она родила тебе здорового сына… — Ледяной Огонь с вызовом поглядел на Красного Кремня.

Певец пошел прямо на него, гневно сжав челюсти.

— Нельзя больше позволять, чтобы эти Враги стояли у нас на пути, — закричал он наконец. — Нельзя! Это унижает нас!

— Ты хочешь надеть на свои плечи плащ Почтенного? — Ледяной Огонь осторожно снял свою лисью накидку, благоговейно разгладил мех, подержал ее с мгновение в руках — и протянул своему старому товарищу. Он наблюдал как изменилось лицо Красного Кремня. — Я жду, Певец. Если хочешь надеть этот плащ, я по доброй воле подчинюсь тебе.

Все затихли.

Красный Кремень опустил глаза и смущенно закусил губу.

— Что ж, все в мире меняется, — сказал он, будто не замечая протянутой ему лисьей накидки.

— Да, все меняется, — сочувственно прошептал Ледяной Огонь, разгладив белый плащ и снова водружая его на свои плечи. — И мы тоже меняемся. Сегодня все не так, как вчера. Потому-то настало время здраво и трезво рассуждать, а не кидаться опрометью в бой.

— Но как же нам быть с Врагом? — спросил Красный Кремень. — Как вернуть Белую Шкуру?

Ледяной Огонь повернулся к Сломанному Копью:

— Эта женщина… Как ее зовут?

— Пляшущая Лиса.

— Пляшущая Лиса. — Он кивнул, слова Вороньего Ловчего вспомнились ему. — Могущественная женщина, — произнес он как бы себе самому.

— Ты ее знаешь? — недоверчиво спросил Красный Кремень, все еще не остывший от гнева.

— Знаю. Она может нам пригодиться в поисках Белой Шкуры.

— Женщина из Врагов? — возмутился Красный Кремень. — Женщина?

— Она взяла нас в плен, — хмуро напомнил Черный Коготь. — И она командовала своим Народом во время войны. Мужчины слушаются ее, выполняют ее приказы…

— Значит, у нее есть несколько глупых юнцов, которыми она вертит как хочет, которые не в силах…

— Один из этих «глупых юнцов» — Орлиный Клич. Помнишь его? А я помню. Он участвовал в набегах

Вороньего Ловчего. Он не глуп. — Сломанное Копье ждал, что кто-то возразит ему. Но все молчали.

Ледяной Огонь хмуро провел пальцем по подбородку

— Что же нам делать? — спросил Морж. Он до сих пор не мог пережить своего унижения: клеймо человека, упустившего Белую Шкуру, лежало на нем.

Ледяной Огонь обратился к Сломанному Копью:

— Ты сможешь опять найти это место, где вас подстерегли?

— Конечно.

— Рад бы я был забыть его! — хмыкнул Дымок. Ледяной Огонь загадочно улыбнулся, поймав недоуменные взгляды соплеменников.

— Я хочу, чтобы мы пошли туда всем лагерем.

— Всем лагерем? — вне себя закричал Красный Кремень. — Да ты безумец!

— Нет, я не безумец, и Пляшущая Лиса — тоже. Мы пойдем туда все — и впереди пойдут женщины и дети. Красный Кремень вспыхнул:

— Ты с ума сошел! Они же заманят нас в ловушку и перебьют…

— Или ты доверяешь мне, Певец, — с болью в голосе произнес Ледяной Огонь, — или надевай сам этот плащ, а меня изгони из Народа.

Красный Кремень встретил его взгляд — и у него затряслись поджилки.

61

Вороний Ловчий поднимался по склону холма. Под ложечкой у него сосало от голода. На вершине он оглянулся и бросил взгляд на пустую долину. Даже сквозь пар, поднимающийся от гейзера, видно было, как опустел лагерь. Отсюда, с горы, бросались в глаза кольца вытоптанной земли на месте чумов.

Он глубоко вздохнул и опустил на землю тяжелую Шкуру. Оглядел долину, которую только что пересек, и вынул из сумки последние несколько ягод — он с трудом набрал их на засыпанных снегом кустах. Поочередно он, не спеша, разжевал их. Ноги его подкашивались.

С затянутого облаками неба валил снег. Хлопья, рожденные в ледяной груди Ветряной Женщины, падали на землю один за другим. Тонкая бурая линия на востоке обозначала Большую Реку. Где же эта… эта дыра в Леднике? Все ушли на юг — за его глупым братцем.