Звездный удар - Гир Уильям Майкл - Страница 81

Он усмехнулся сам себе.

— Ты совсем не похожа на ту взволнованную женщину, которую я увидел на Вайт-базе.

— Да, совсем не похожа. Ответственность меняет человека. К тому же мы слишком многим рискуем. Я не имею права проиграть. — Она пробежалась пальцами по волосам, пристально глядя на него. — Если я проиграю, проиграют все, и все рухнет.

Он улыбнулся ей с теплотой и пониманием.

— А ты не можешь поделиться ответственностью?

Она покачала головой, многозначительно подняв глаза к потолку.

— Мой английский все еще переводится на русский. Нет, Виктор, весь груз лежит на моих плечах. Я понимаю, что чувствовал Атлант, как страдали все герои. В отличие от них, я совсем не героиня, я всего лишь одинокая перепуганная женщина. В легендах герои никогда не задаются вопросами, их не волнует собственная незащищенность. Гильгамеш просто-напросто идет и спасает мир. Но Шейла Данбер? Мне достаточно сделать маленькую ошибку, допустить незначительную промашку — и мы все потеряем. Знаешь, что меня терзает? Безопасность каждой женщины, каждого мужчины, каждого ребенка на Земле — в моих руках. Людей, которых я никогда не знала. Парнишки из Индии, девчонки из Аргентины. Вся эта проклятая планета — моя планета — погибнет, если я ошибусь. О боже, я не могу спать. Все горит у меня внутри. Я чувствую себя тысячелетней старухой. — Она закрыла глаза. Когда она встала, ноги ее подогнулись, в ушах зазвенело.

Он инстинктивно приблизился к ней и поддержал. Шейла напряглась, потом отпрянула, глядя прямо в его синие глаза.

Он нежно сказал:

— Расслабься. Хотя бы на минуту. Доверься мне.

Она послушалась, ощутив тепло его тела и уверенные руки, обнимавшие ее. Она стояла с закрытыми глазами, мысли ее перемещались, а дыхание понемногу успокаивалось.

— Отчего мне так хорошо?

— Потому что ты знаешь, что не одинока.

— Почему ты… я хочу сказать, среди всех, Виктор, почему ты кажешься таким непобедимым, таким…

— Пугающим?

— Я не говорила этого слова.

Он тяжело перевел дыхание, еще раз прижал покрепче и легонько оттолкнул от себя, заглядывая ей в глаза. Она продолжала:

— Скажи мне, Виктор.

— Может быть, как раз сейчас, когда ты рассказывала мне все это… ну, мне знакомо это чувство. Я долго жил с ним. — Его шея и лицо покраснели. — Я…

— Продолжай. Я сохраню твою тайну.

Он пожал плечами и отвернулся.

— В Афганистане… Черт побери, в то время мне очень хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь. Просто хотелось почувствовать чью-то заботу, чью-то близость.

— Но холодный, расчетливый майор спецназа не может быть таким чувствительным. Это слишком по-человечески.

— Наша система не совсем человеческая. — Он отмахнулся. — Забудь о том, что произошло, Шейла. Считай, что я на минуту сошел с ума.

Она приблизилась, положила руку ему на плечо и почувствовала, как он задрожал от ее прикосновения.

— Не забуду. Мы, люди, странные существа. Простое прикосновение может быть даром, более драгоценным, чем груда алмазов или золота. — Она улыбнулась, увидев, что он смущен. — Спасибо тебе. Я больше не чувствую себя такой одинокой.

Улыбка Виктора погасла, словно он боролся с охватившей его паникой.

— Мне лучше уйти.

— Пожалуйста, останься. Давай просто поговорим. — Она заметила, что он колеблется, и развела руками. — Может быть, теперь пришла твоя очередь довериться мне?

Его губы сжались, он нахмурился, потом кивнул:

— Ну хорошо. Но я не уверен, что это хорошая идея.

Она спросила интуитивно:

— Почему? Я тебя пугаю?

Он кивнул.

— И ты смущаешь меня,

— Тогда мы квиты. Ты смущаешь меня, поражаешь — это точно. Я ловлю себя на мысли, что мне страшно интересно узнать, кто ты на самом деле. То ли хладнокровный, жестокий командир спецназа, то ли ранимый, заботливый мужчина, который так нежно и уверенно обнимает меня.

Он шагнул к автомату, потер руку об руку — от этого движения мышцы на предплечьях взбугрились.

— Думаю, ни то и ни другое.

— Почему я тебя пугаю?

Он обернулся и печально посмотрел на нее.

— Потому что я постоянно думаю о тебе. И когда это происходит, я не знаю, что делать с собой. Я не понимаю, что это. Ты привлекательная женщина, женщина, достойная уважения, а последние десять лет вокруг меня вообще не было женщин. Все это очень меня настораживает. — Он поймал ее удивленный взгляд и поспешно добавил: — Мне не следовало говорить всего этого.

— Нет, ведь я сама попросила. Быть честным — всегда означает быть уязвимым. Знаешь, я почти незнакома с… — ей стало жарко, — боюсь, пришла моя очередь устыдиться. Видишь ли, мои отношения с мужчинами вовсе не похожи на то, о чем пишут романисты. И если быть до конца честной, это ряд сокрушительных неудач. — Она глубоко вздохнула. — Ну вот мы и посекретничали.

Он оставался серьезен.

— Я никогда не говорил о подобных вещах. Это выбивает из колеи. Что мы делаем? Все изменилось. Я не… То есть ты не просто…

Она прошлась по комнате, чтобы справиться с волнением, закипавшим в крови. Развернувшись на каблуках, она тряхнула головой.

— Знаешь, я думаю, мы только что стали друзьями. — Она рассмеялась. — И не только друзьями, и мне кажется, будет трудно вернуться к прежним отношениям.

Он откинул голову назад и посмотрел в потолок.

— А что будет потом?

Она покачала головой, увидев, что к нему возвращается беспокойство.

— Потом будет завтра. Потом будет новый день. Не знаю, почему в твоих глазах такая паника, ведь я не прошу у тебя ничего, кроме доверия.

Он тяжело сглотнул, не зная, что делать со своими дрожащими руками.

— Я всего лишь… ладно, — он огляделся, — я не уверен, что способен на большее, даже если…

Она присела.

—Я ни о чем не просила, не так ли?

— Ну, западные женщины, у меня такое представление о них… я видел журналы, фильмы. Она вроде встречается с мужчиной, а потом они рядышком лежат в постели.

Она задумалась.

— Наверное, тебе так могло показаться. Всего лишь приходи ко мне поговорить, Виктор. Я не хочу ничего, только уделяй мне немного времени, а если я упаду духом, поддержи.

— Думаю, что смогу устоять. — Он искренне улыбнулся ей. Она уставилась в свой чай.

— Возможно, из меня получилась бы плохая любовница.

Он сел на стул, плечи его расслабились.

— Из меня тоже. Мои призраки не отпускают меня. Они прочно застряли в голове. В основном мне удается прятать и обуздывать их. Но мне кажется, что я не самый приятный человек в общении.

—А ты не хочешь рассказать мне? Может, я могу помочь. — Посмотри, кто с тобой говорит! Должно быть, я сошла с ума!

— Ты можешь найти мне новую душу? Новую память?

— Ублюдок!

Он окаменел.

Она махнула рукой:

— Да не ты. Извини, я думала о том, что сказал мне Сэм о Брежневе, о людях, которые вынуждены жить с чувством вины. Он был ублюдком, таким же, как грязные политиканы, которые посылали порядочных людей в места вроде Афганистана или Тахаака. Ты что, думаешь, у Брежнева были бессонные ночи во время чехословацких событий? А Вьетнам? А Афганистан? Ты хоть раз видел политиков, которые оглядываются на прошлое?

— Вина. — Он закрыл глаза. — Откуда тебе знать, сколько раз я спрашивал себя? Сколько раз я искал причины, по которым… — Он затряс головой, будто стараясь избавиться от воспоминаний, потом прищурился и пристально посмотрел в ее глаза, стремясь заглянуть в самую душу. — А Пашти? Может, они тоже ни в чем не виноваты? Я что, хочу получить еще одну черную отметину на душе? Неужели мне придется провести всю оставшуюся жизнь в воспоминаниях о Тахааке, подобно тому как сейчас меня преследуют видения Газни и… Бараки? Порой я думаю, что я не что иное, как орудие дьявола. Существо, которое, как демон, является, чтобы принести людям страдания и смерть.

— Однажды, в свое время… — она предостерегающе вскинула бровь и посмотрела на светящуюся панель потолка. — Если бы я могла укрепить дверь…