Армия Государства, которого нет - Гирченко Юрий Викторович - Страница 3

Армяне в Агдам не пойдут.

Азербайджанцы понимали это, и до поры до времени разговаривать с нами стали уважительно…

Поэтому и бежали солдаты из Степанакерта в Агдам. Солдат этих дезертирами, в прямом смысле, назвать нельзя… Они бежали в Агдам, чтобы служить и выполнять свой воинский долг… Хотя и это было лишь временным явлением.

Глава вторая. Неизвестность

Полк внутренних войск был выведен из Агдама в начале декабря 1991 года. В городе остался лишь наш батальон.

Нет, вообще-то, в Агдаме был еще и ОМОН Азербайджана, и военизированные формирования Народного Фронта Азербайджана, которые смело стали бродить по городу с оружием. А вот из ОВС СНГ осталась только наша часть.

В обязанности нашего батальона входило патрулирование по городу с целью недопущения неправомерных и противозаконных действий со стороны кого-либо к местному населению и наоборот. А вот теперь, что делать нам в условиях, когда половина города ходит с оружием? Этим джигитам и слово сказать нельзя, они сразу хватаются за оружие… Ну ладно, хватайтесь, у нас тоже есть оружие, и стрелять мы умеем. Но тут есть одно «но», из штаба нашей 4-й Армии, который дислоцировался в Баку, пришел приказ: ''По местному населению огонь не открывать, и на провокации не отвечать!''

Значит, получается, что наша БРДМ, передвигающаяся по городу, не патруль, а так… ''прогулочный тарантас'', напасть на который может всякий… Однажды так и произошло.

Ехал наш патруль на БРДМ по Агдаму. Вдруг смотрят, посреди улицы лежит большое дерево, перегораживая проезжую часть. БРДМ остановилась, и из нее вылезли начальник патруля, старший лейтенант и один солдат, чтобы посмотреть, можно ли это дерево убрать, или нужно все-таки разворачиваться. Как только они спрыгнули на землю, к ним подбежали из-за соседних домов человек десять местных джигитов, вооруженных палками и милицейскими резиновыми дубинками.

Что-то крича на своем, они сбили старлея с ног, но оружие вырвать из рук сразу не смогли. Старший лейтенант вцепился в него так, что отобрать автомат у него можно было лишь у мертвого.

В нескольких метрах от своего командира солдат прижался спиной к БРДМ и сделал две длинные очереди из автомата чуть выше голов нападавших.

Джигиты замерли…

И тут один из них крикнул солдату:

— Вай! Ты зачем стреляешь? Что, приказ не знаешь?!

— Мне до жопы все приказы! Сейчас поубиваю всех! — прокричал боец в ответ, сделав вверх еще одну короткую очередь.

В это время старлей уже поднялся на ноги, передернул затвор автомата и крикнул:

— Кто не успеет убежать, того убью!

После этого выстрелил в землю, у ног рядом стоящих джигитов. Азербайджанцы отпрянули назад и не очень быстро стали отходить.

Старший лейтенант прокричал:

— Стреляю на поражение!

Он пустил короткую очередь над головами джигитов. Джигиты, переговариваясь между собой, начали уходить…

БРДМ проехала несколько метров задним ходом, выехала из тупика и развернулась. Старлей и боец залезли на броню, и БРДМ сразу поехала в расположение батальона…

В то время, когда личный состав патруля на БРДМ подъехал к части, я стоял и разговаривал с командиром батальона у ворот КПП. Комбат остановил броню и спросил у старшего лейтенанта, почему вернулись так рано из патруля. Старлей доложил о происшествии…

Комбат был вне себя от услышанного, и сразу пошел связываться по дальней связи с ''Пловцом'', это позывной штаба 4-й Армии. А я заговорил со старлеем:

— Страшно было?

— Да нет, товарищ майор, просто я сначала ничего не понял. А вот, когда боец из автомата палить начал, как-то и самому пострелять захотелось.

Старший лейтенант достал сигарету. Я чиркнул зажигалкой и поднес огонь к нему. Он прикурил и сказал:

— Да все нормально, товарищ майор.

— Нормально говоришь? А если бы у них не только палки, да ножи были, разговаривали бы мы с тобой сейчас? Как думаешь?

— Хрен его знает, — ответил он, посмотрев в землю.

— Вот и я так думаю, — произнес я, тоже прикуривая сигарету.

В это время к нам подошел младший сержант, посыльный, и доложил, что командир батальона приказал БРДМ ставить в автопарк, а нам — мне и старшему лейтенанту, идти в клуб части на общее совещание. Мы выполнили приказ командира…

В зале клуба собрались все офицеры и прапорщики батальона.

Комбат говорил не долго, но по существу.

Он сообщил, что переговорил со штабом 4-й Армии, и получил приказ больше не производить патруль по городу. Все усилия необходимо сосредоточить на охране территории части, жилого городка и складов с техникой и имуществом НЗ.

Стоит отметить, что на НЗ у нас было огромное количество различной инженерной и автомобильной техники, большой запас оружия, обмундирования и продовольствия.

После этого комбат сказал:

Прапорщики свободны!

Все прапорщики встали и, переговариваясь, вышли из помещения. Все было сделано правильно, согласно уставу. На любом совещании сначала решаются общие задачи или делаются сообщения, затем остается офицерский состав и уже с ними командир воинской части оговаривает более значимые вопросы.

Я специально подчеркиваю этот момент, потому что может показаться, что комбат не доверял прапорщикам. Если говорить честно, то не то чтобы совсем не доверял, а просто не во всем, и не на всех из них можно было положиться в данной ситуации.

После того как прапорщики покинули зал, комбат продолжил:

— Товарищи офицеры, положение дерьмовое. Нам приказано охранять территорию части от возможных нападений, но при этом по возможности оружие не применять. В случае непредвиденного вооруженного столкновения я, как командир части должен немедленно докладывать в Баку. Но скажу сразу, помощи нам не пришлют. Вот так…

Комбат замолчал на несколько секунд. А в зале была гробовая тишина… Все ждали, что еще скажет командир.

Комбат внимательно осмотрел присутствующих и сказал:

— Хочу сразу настроить всех на то, что я сам не знаю чего ожидать. Подобная ситуация уже была в январе девяностого года. Тогда мы тоже в городе остались одни, некоторые из вас помнят это. И помните, чем это закончилось?

По залу прошел легкий шумок. А комбат продолжил:

— В Баку, в штабе нашей армии, удивились, что мы остались в живых! Говорю я это тем, кто тогда еще не был тут и не знает. Мы никому не нужны, и выкручиваться из этого дерьма будем сами. Помогать нам никто не будет, но зато спрашивать будут по полной программе за каждую мелочь.

Комбат откашлялся и продолжил:

— Я думаю, вы прекрасно понимаете, что на наших прапорщиков особо надеяться не стоит. По своим они стрелять не будут и, думаю, это правильно. Они у себя дома и мы для них никто. Я не говорю, что нужно их выгнать из части — это было бы глупо. Они должны выполнять свои функциональные обязанности, но в патрули их не ставить. Все ясно?

Комбат посмотрел на начальника штаба.

— Так точно! — ответил капитан, начальник штаба батальона.

— Вот и хорошо, — немного подумав, сказал командир.

По залу опять пронесся легкий шумок. И тут командир добавил:

— Вот еще что. Кто не отправил свои семьи на родину, сделать это немедленно!

— Товарищ подполковник, а как быть с личными вещами? Нужно контейнеры заказывать, — раздался голос из зала.

— Нужно! — сказал комбат и добавил: — Вот с завтрашнего дня этим и начнем заниматься. Но не все сразу, а по несколько человек ежедневно будут ездить на железнодорожную станцию заказывать контейнеры, ну и грузиться. А семьи отправлять нужно, и как можно быстрее.

Командир еще раз осмотрел присутствующих и спросил:

— Вопросы есть?

В зале стояла тишина. Тогда командир добавил:

— Есть у кого-нибудь объявления?

И вот тут встал капитан Миша Сердюк, начальник особого отдела, и сказал:

— У меня есть что сказать. По моим сведениям в ближайшее время азербайджанские военизированные формирования начнут активные боевые действия против Нагорно-Карабахской республики. Сюда к нам, в Агдам, начнут прибывать боевики, или нет, точнее, азербайджанская армия — так они себя сейчас называют. Эта армия неплохо вооружена, но тут, в Агдаме, у азербайджанцев будет один из опорных пунктов. Здесь же они будут формировать новые подразделения, и им будет нужно еще оружие и техника. Вы понимаете, о чем я?