Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1 - Гитин Валерий Григорьевич - Страница 84

Предварительно задержав у входа консула Марка Антония, ближайшего друга и соратника Цезаря, заговорщики окружили императора, будто приветствуя его, и затем нанесли ему двадцать три раны кинжалами и мечами. Цезарь пытался защитить себя от ударов, когда на него бросился Марк Брут, он только и сделал, что негромко проговорил: «И ты, дитя мое?»

После убийства заговорщики во главе с Брутом пошли по улицам Рима, потрясая мечами и поздравляя народ с возвращенной ему свободой. Народ, как это всегда бывает в подобных случаях, безмолвствовал в ожидании последствий происшедшего.

Марк Антоний вынужден был скрываться в чужих домах.

А к шествию убийц Цезаря примкнули люди, не имевшие ни малейшего отношения к содеянному, но желающие использовать сложившуюся ситуацию и разделить чужую славу, попросту примазавшись к ней. Они, как и все остальные, потрясали мечами и орали, что «вот этим самым клинком римский народ был избавлен от тирана» или что-то в подобном роде. Пройдет совсем немного времени, и участники этого шествия, по крайней мере те из них, кого потом удалось поймать, будут казнены Марком Антонием и новым императорам Октавианом Августом (63 г. до н.э. — 14 г. н. э), казнены даже не за сам по себе поступок, которого кое-кто из них не совершал, а за преступное намерение, что представляется весьма и весьма справедливым.

После вскрытия завещания Цезаря стало известно, что он оставил каждому римлянину триста сестерций, а городу — свои сады над Тибром. Многим своим убийцам он завещал значительные суммы, а Гаю Октавию передавал свое имя и усыновлял его.

Вот тут-то народ бросился громить дома его убийц и вершить самосуд над ними.

Впрочем, даже тем из них, кому удалось избежать расправы, не пришлось прожить после содеянного более трех лет. Кое-кто из них погиб во время кораблекрушения, кое-кто — в бою, а Марк Брут в 42 году до н.э. бросился на собственный меч, проиграв битву Марку Антонию в ходе очередной гражданской войны…

Вот так закончился один из самых ярких эпизодов Истории, главным героем которого был Гай Юлий Цезарь, или «Божественный Юлий», каким он остался в памяти поколений, личность, конечно, весьма неоднозначная, xoтя… если о ком-то высказаться совершенно однозначно, то при этим едва ли можно назвать его личностью.

Юлий Цезарь — личность во многих отношениях незаурядная, обладающая очень высокой степенью сложности и многозначности, и эти качества, накладываясь на его поступки, придают им оттенки совсем иного свойства, чем те, которыми окрашены поступки менее сложных, элементарных людей. К примеру, то, что мы воспринимаем как чудачества Диогена, великого мудреца и незаурядной личности, едва ли можно было бы назвать чудачествами, если бы они исходили от какого-нибудь торговца или регионального тирана. В этом случае речь бы шла о дикости, об испорченности, в крайнем случае — о простоте, которая хуже воровства, и никак не иначе. Так что когда Юлий Цезарь отдает приказ казнить каждого десятого воина из легиона, потерявшего боевой штандарт, то это делает герой, любимец легионов, гениальный полководец, чье искусство сохранило жизни тысяч, десятков тысяч легионеров, и совсем иное дело, если подобный приказ исходит от человека, ничем не примечательного, ставшего во главе войска вследствие случая или взятки, совсем иное…

Вот почему преемники Юлия Цезаря производят такое удручающее впечатление. Действительно, то, что позволено Юпитеру, не позволено быку.

Формальным наследником Юлия Цезаря стал юный Октавиан, впоследствии названный Октавианом Августом и даже «Божественным Августом». Юноша, не блещущий ни отчаянной храбростью, ни острым умом, ни даже крепким здоровьем, однако обладающий должным для дел управления уровнем сообразительности, хитрости, напористости, целеустремленности и беспринципности.

Он хорошо понимал, что Цезарь завещал ему имя, деньги, но не власть, потому что Рим был республикой, а диктаторские полномочия по наследству не передаются при таком социальном устройстве, так что власть придется добывать самому, разве что используя шлейф популярности своего предшественника в качестве трамплина.

В этом же качестве он решил использовать и здравствующего в ту пору человека, чья популярность если и уступала популярности Цезаря, то не так уж разительно, если исходить из каких-то более или менее общих критериев. Речь идет о Марке Туллии Цицероне (106—43 гг. до н.э.), знаменитом политическом деятеле, ораторе, философе и писателе, авторе 19 трактатов по риторике, политике и философии, 58 судебных и политических речей и 800 писем.

КСТАТИ:

«Каждому — свое».

«Так называемые боги —это собственная природа вещей».

«Я признаю, что не от нас зависит родиться с острым умом или тупым, сильным или слабым. Но тот, кто из этого делает вывод, что не в нашей воле даже сидеть или гулять, тот не видит, что за чем следует».

«Невелика заслуга, если человек честен лишь потому, что никто и не пытается его подкупить».

«Бумага все стерпит».

Марк Туллий Цицерон

Юнец Октавиан, как говорится, травой расстелился перед Цицероном, чтобы тот взял его под свое крыло и добился для них обоих консульских званий. При этом Октавиан клятвенно заверял его, что интересуется не властью как таковой, а лишь ее внешней стороной, престижностью консульского звания, не более того, так что Цицерон будет править за двоих.

И многоопытный, мудрый Цицерон клюет на эту пошлую приманку (нужно отдать должное настойчивости Октавиана), а когда понимает, что натворил, то заодно вынужден признать, что ошибку уже не поправишь…

Октавиан, быстро сориентировавшись в розе политических ветров, отошел от Цицерона и вступил в союз с Антонием и Лепидом. Они образовали Второй триумвират, первой акцией которого была ликвидация двух сотен противников новой власти. В проскрипционные списки включен был и Цицерон, давний политический противник Антония. Октавиан, по утверждению Плутарха, некоторое время протестовал против убийства своего наставника…

ФАКТЫ:

«Первые два дня Октавиан, говорят, боролся за Цицерона, на третий же уступил и пожертвовал им. Обменялись же они следующим образом: Октавиан уступил Цицерона, Лепид — своего брата Павла и Антоний — Луция Цезаря, который приходился ему дядей с материнской стороны. Так лишились они от бешеной злобы способности мыслить по-человечески или, лучше сказать, показали, что нет зверя свирепее человека, совмещающего в себе дурные страсти и власть».

Плутарх. «Сравнительные жизнеописания»

Исполнители приговора нашли Цицерона в его имении, убили и привезли в Рим его отрубленные руки и голову.

Марк Антоний приказал выставить их на всеобщее обозрение. Римляне говорили, что видят перед собой не лицо Цицерона, а душу Антония.

А Второй триумвират постигла судьба первого: из троих его участников двое очень скоро оказались лишними. Лепид благополучно отправился в пожизненное изгнание, а Марк Антоний, согласно распределению полномочий, отбыл в Александрию, чтобы оттуда управлять восточными провинциями державы. Сам же Октавиан взялся управлять западными провинциями непосредственно из Рима.

Он подавил несколько мятежей, грозивших перерасти в гражданские войны, подавил с какой-то мстительной жестокостью, позволяющей предположить, что эта жестокость была не средством восстановления нарушенного порядка, а скорее своего рода целью. Поговаривали, что он умышленно доводил гражданские беспорядки до уровня войн, чтобы надежнее выявить своих противников, ликвидировать их и конфисковать имущество. Такой вот способ решения насущных проблем…

Добровольно сдавшихся на милость победителя Октавиан, как правило, казнил. Мольбы о милосердии он обрывал короткой фразой: «Ты должен умереть!». Что и говорить, это не «Veni? Vidi? Vici»…