Горячие сердца - Хэган Патриция - Страница 85

Китти старалась придать своему голосу спокойствие.

– Я говорю правду: это сын Тревиса! Ты распустила лживые сплетни обо мне, так же как и после гибели Натана. Единственная причина, по которой ты не настроила весь город против Тревиса, и его до сих пор не подстрелили, в том, что ты решила использовать его, чтобы причинить мне боль. Нэнси, знает ли Джером, где ты проводишь эту ночь?

Глаза Нэнси превратились в узкие щелки.

– Тебя это, черт побери, не касается!

– А ну, прекратите, обе! – Тревис выступил вперед, схватив Китти за руку. – Забирай своего ребенка, женщина, и уходи отсюда. Я ясно дал тебе понять в тот вечер, что не желаю иметь с тобой ничего общего. Не знаю, что ты затеяла на этот раз, только не смей впутывать меня в свои интриги.

– Нет, я не уйду. Пусть Нэнси убирается вон, потому что я должна поговорить с тобой наедине. Если она не уйдет, я сбегу вниз по ступенькам и крикну во весь голос, что жена Джерома Дантона лежит голая в постели с федеральным уполномоченным. Хотите? Думаю, что нет. Нэнси, я даю тебе ровно одну минуту, чтобы забрать свою одежду и убраться.

Нэнси, дрожа от злости, взглянула на Тревиса, лицо ее покраснело. Он задумчиво дергал себя за бороду, понимая, что Китти не из тех, кто станет прибегать к пустым угрозам.

– Делай, как она говорит, Нэнси. Я выслушаю ее, чтобы раз и навсегда с этим покончить. Она напрашивается на крупный скандал, и она его получит, но нам не нужно лишних неприятностей с твоим мужем. Так что лучше иди.

Нэнси быстро оделась, но у двери обернулась и в последний раз бросила на Китти полный ненависти взгляд:

– Я еще рассчитаюсь с тобой, маленькая дрянь! Проучу тебя так, что ты надолго запомнишь!

Как только дверь закрылась, Тревис обернулся к Китти и устало вздохнул:

– Ладно. Говори, зачем пришла, и потом убирайся ко всем чертям.

– Тревис, мне так много нужно тебе сказать!

Она с трудом сдерживала слезы, борясь с вихрем чувств, исходившим из самых заветных глубин ее души. Как она ждала этого мгновения, как горячо молилась о нем! И вот оно пришло. Но в глазах, смотревших на нее, отражались не любовь и страсть, а презрение Она откинула одеяло с личика ребенка.

– Посмотри на него, – произнесла она нежно – Только посмотри, Тревис. Разве перед тобой сын Кори Макрея? Каждый раз, когда я гляжу на него, я словно вижу тебя. Если бы он проснулся, если бы ты увидел его глаза, которые из голубых, как у всех младенцев, постепенно превращаются в серые, как у тебя, ты бы сам все понял – понял сердцем. Неужели при виде собственного сына в твоей душе ничего не шевельнется? Он родился в декабре, Тревис. В декабре! Вспомни последние незабываемые часы в конце марта, что мы провели вместе перед самым твоим отъездом. Ты оставил свое семя в моем теле, и теперь перед тобой его плод. В то время я даже не была знакома с Кори Макреем. Меня уволили из госпиталя потому, что все знали о том, что я ношу под сердцем твоего ребенка. А Нэнси своей ложью настроила против нас весь город. Мне некуда было пойти. – Она с трудом сглотнула, больше не пытаясь сдержать слезы. – Это долгая история, Тревис, но верь мне. Перед тобой твой сын!

Он отвернулся с каменным выражением лица.

– Зачем тебе это, Китти? Твой муж богат. Он дал тебе все, в чем ты нуждалась. Чего же ты хочешь от меня?

– Хочу, чтобы ты признал своего сына! – вскричала она. – Вот, возьми его. Подержи его на руках. Он твоя плоть и кровь, Тревис. Твоя!

Он резко обернулся, оказавшись с ней лицом к лицу.

– Неужели ты и впрямь надеешься, что я тебе поверю? – Он сжал кулаки. – Ты ни разу мне не написала! Твоя проклятая земля значила для тебя все, а я – ничего. Я пытался уговорить тебя уехать со мной, но нет, ты осталась здесь, уцепившись обеими руками за этот свой драгоценный участок. Ты липла к Макрею потому, что у него имелось то, чего не было у меня – деньги Я слышал о том, как после окончания войны люди по всему Югу лишались своих земель, и должен был догадаться, что ты не остановишься ни перед чем, лишь бы сохранить свой собственный участок. А я-то, глупец, продолжал посылать тебе письмо за письмом, объясняя, чем вызвана задержка. Ты испугалась, что я вернусь и нарушу твою идиллию, и потому подола ко мне людей, чтобы они убили меня. Они почти в этом преуспели.

Он разорвал на себе рубашку, и Китти вздрогнула при виде шрама на левой стороне груди, чуть пониже ребер.

– Они чуть не прикончили меня. Конечно, мы с Сэмом с ними разделались, но никто и по сей день не знает, как я выжил. Сэм выпытал у одного из убийц, прежде чем тот умер, что они были подосланы человеком по имени Макрей. Я не связывал тот случай с тобой, пока не вернулся сюда и не сложил все части истории воедино.

– Да, ты сложил их воедино, исходя из той лжи, которой охотно потчевала тебя Нэнси. Ты поверил ей. Почему ты не пришел прямо ко мне? Ты не только не усомнился в ее словах, но даже пустил ее в свою постель!

– Я не пришел к тебе потому, что ты замужем за другим. И меня одного касается, кого и когда мне пускать в свою постель. Я вижу, что твоя не слишком-то долго оставалась пустой – Он бросил насмешливый взгляд на ребенка. – Я знал, что ты презренное создание. Китти, но это превосходит все остальное. Кори – мерзавец, и именно он стоял за нападением на дом вдовы Гласс и ее изнасилованием, но я ничем не могу этого доказать. Знаю, что он вместе с Дантоном и его шайкой, называющей себя ку-клукс-кланом, несут ответственность чуть ли не за каждую свару в этой части страны. Но, черт побери, ты ведь жена Макрея, мать его ребенка, так почему ты не уберешься навсегда из этой комнаты и из моей жизни, пока не стряслась новая беда?

– Это твой сын, Тревис! Твой! Кори подослал к тебе тех убийц, а не я. Клянусь могилой своего отца, я ничего об этом не знала. Я писала тебе, но Дульси, моя горничная, призналась, что Кори вынудил ее отдать письма ему, и он их уничтожил. Что еще я должна сделать, чтобы ты мне поверил?

Он стоял спиной к ней, медленно отхлебывая виски из бутылки, стоявшей на столике рядом с кроватью. Комната была маленькой, грязной и душной. Тревис не спеша повернулся к ней и, устремив на нее полные печали глаза, хрипло прошептал.

– Китти, я никогда больше не поверю ни единому твоему слову. Если бы ты на самом деле любила меня так, как клялась, ты бы уехала отсюда вместе со мной год назад.

– Ты знаешь, почему я осталась.

Он швырнул бутылку через всю комнату, разбив ее о стену:

– Осталась из-за своего участка, будь он трижды проклят! Что ж, ты его получила. Так зачем пытаешься уверить, будто я отец чужого ребенка? Когда Кори Макрей узнает о том, какой номер ты выкинула, он придет в бешенство, и я его за это не осуждаю.

Звон разбитого стекла разбудил Джона, и он заплакал. Китти стала укачивать его, успокаивающе гладить по спинке, но он не умолкал. Тревис отступил нетвердой походкой, зажав уши руками.

– Убери его отсюда, слышишь? И больше ко мне не приходи. Я хочу скорее покончить с делами, оставить ко всем чертям Северную Каролину и уехать домой. Больше всего жалею о том, что мне пришлось вернуться сюда.

Китти не собиралась сдаваться. Подойдя к разворошенной постели, она положила на нее плачущего сына. Он шевелил в воздухе ручками и ножками от голода, страха и возмущения, словно слившихся воедино в его отчаянных криках.

– Взгляни на своего сына, Тревис. Только взгляни!

Бросившись к постели, он уставился на младенца:

– Многих мужчин ввели в заблуждение, приписывая им чужих детей. Ты думаешь, мне достаточно посмотреть на него, чтобы признать в нем своего сына? Опомнись. То, что было или могло быть между нами в прошлом, уже давно забыто. Возвращайся домой к своему мужу. У тебя – своя жизнь, а у меня – своя. Ради всего святого, женщина, где твоя гордость?

Она словно оцепенела, встретив ледяной взгляд человека, которого любила всем сердцем.

– Я здесь потому, что люблю тебя, Тревис, но полагаю, я совершила глупость. То, что было между нами, для тебя никогда ничего не значило. Ты совершенно прав: у меня нет гордости, иначе бы я не пришла сюда…