Прозрение - Драммонд Эмма - Страница 31

А однажды бурские женщины, зашедшие в расположенную поблизости от станции лавчонку, были шокированы при виде шотландского капрала, выбиравшего себе дамские панталоны… Палящее солнце вельда до ожогов напекло его колени, не прикрытые традиционной короткой юбкой-килтом, и капрал решил дополнить свое обмундирование таким весьма эксцентричным способом. Его друзья нашли это забавным, а бурские женщины решили, что в этого здоровенного детину в юбке наверняка вселился бес.

Особенное недовольство южноафриканских фермеров вызывало обращение английских солдат с их женами и дочерьми; справедливости ради следовало признать, что недовольство это имело достаточно оснований.

Офицеры пытались призывать своих подчиненных к порядку, но зачастую сами становились виновниками весьма неприятных происшествий. Причиной этому была их непомерная гордыня: выходцы из аристократических семей, они с глубоким презрением относились к фермерам, считая, что эти люди не идут ни в какое сравнение даже с самыми темными крестьянами из их родных поместий. Страдая от тоски и одиночества, офицеры прибегали к старому, испытанному способу развеять скуку – они запирались в своих комнатах наедине с бутылками спиртного… А уж на пьяную голову каких только проделок они не вытворяли!

Один британский капитан, приглашенный по важному делу в дом одного из наиболее уважаемых граждан Ландердорпа, въехал на своем коне прямо на парадное крыльцо и спешился только у самой входной двери, чем вызвал справедливое возмущение хозяев. Другой офицер в чине лейтенанта спьяну перепрыгивал на лошади через фургоны с товарами, позабыв о том, что за ними скрывается довольно крутой склон. Он упал и сломал себе руку, но заявил, что это занятие – «хороший спорт». Такие занятия «хорошим спортом» привели к тому, что другой гуляка, сержант, утонул, пытаясь на спор переехать на лошади реку вброд с завязанными глазами. Из-за ливня, прошедшего накануне, вода в реке поднялась на шесть футов и брод стал непроходимым.

Алекс презрительно относился к таким забавам, держась в стороне от пьяных затей однополчан. Вместе с тем, он неоднократно пытался флиртовать с молодыми женщинами и частенько воздавал дань Бахусу… Оказавшись в Ландердорпе, Алекс продолжал пьянствовать, но с женщинами ничего не получалось: и англичанки и голландки Ландердорпа были в основном немолоды и непривлекательны.

В отличие от других офицеров, проходивших службу в поселке, Алекса по-настоящему интересовал тот объект, ради которого он торчал в этой дыре, – железная дорога. Непосредственный надзор за магистралью был обязанностью маленького отряда королевских инженеров; старшим в отряде был сержант Гай Катбертсон, который с удовольствием проводил часы досуга с Алексом, посвящая его в секреты железнодорожного дела. Он даже взял у Катбертсона несколько учебников по строительству и содержанию железных дорог и с интересом прочитал их.

Дружба с Гаем не мешала Алексу критически относиться к его поведению. Вот и сейчас он с явным неудовольствием наблюдал, как молодой инженер докучает девушке, сидевшей на запряженной волами повозке. «Неужели ему больше нечем заняться, как только приставать к девушкам, которые хотят только одного – чтобы их оставили в покое?» – с раздражением думал Алекс. Гай был известный сердцеед, легкомысленный, как мотылек. Некоторое время Алекс, прищурив глаза, смотрел на осеннее солнце.

Глубоко вздохнув, Алекс повернулся и пошел по своим делам: в конце концов, это его не касается. Сделав несколько шагов по деревянному настилу крыльца, он с неудовлетворением заметил, что доски слишком сильно прогибаются – что ж, вот об этом он и поговорит с Гаем. Содержание жилых построек полностью относилось к компетенции сержанта Катбертсона. Это занятие больше подходит ему, чем интрижка с бурской девушкой!

Спустившись с крыльца, Алекс повернул за угол, к конюшням. Лошадь его, как и было приказано, стояла оседланная. Молодой человек ловко запрыгнул в седло, но тут понял, что не знает, куда ему ехать: долг службы обязывал лейтенанта проверить посты, но гораздо больше хотелось ему прокатиться по окрестным холмам. За те три недели, что он находился в Ландердорпе, Алекс почти не имел времени осмотреть окрестности. Командир подразделения девонширских стрелков капитан Бимиш—ленивый, фатоватый тип – совершенно устранился от выполнения своих прямых обязанностей, переложив всю ответственность на своих подчиненных – двух молодых лейтенантов. И Алекс, и второй младший офицер неоднократно давали понять капитану, что это их совершенно не устраивает, но тот словно не замечал их недовольства.

Алекс медленно выехал на улицу, и тут его взору предстала сцена, окончательно выведшая его из себя: Гай Катбертсон, схватив в кулак вожжи повозки, дразнил бурскую девушку – он подносил их к самому ее носу, но как только юная погонщица пыталась завладеть ими, резко отдергивал руку. Одну ногу Катбертсон поставил на колесо повозки и находился уже так близко от девушки, что она была вынуждена отодвинуться вбок… Она оглядывалась вокруг себя, ища чьей-нибудь защиты…

Лейтенант понял, что он все-таки не сможет пройти мимо.

Подъехав вплотную к повозке, он посмотрел сверху вниз и произнес:

– Что здесь происходит, Гай? Неужели у повозки сломалась ось? Чего ради ты так долго торчишь возле нее?

С этими словами он повернулся к девушке и моментально понял, что заставило Гая задержаться возле нее. На вид ей можно было дать не больше восемнадцати, нежная кожа на щеках еще не успела обветриться и загрубеть. Большие темные глаза с ужасом смотрели на молодого человека – судя по всему, появление второго англичанина еще больше испугало ее. Темные косы были уложены короной вокруг головы. Такие прически носили когда-то воспитанницы пансионов в Англии.

– Добрый день, – проговорил он, широко улыбнувшись. – Насколько я понимаю, мой сослуживец оказался не в силах помочь вам. Может быть, я смогу быть полезен?

Девушка продолжала молча смотреть на него – в глазах ее стоял все тот же страх.

– Тьфу, пропасть! – выругался Алекс. – Что же мне прикажете дальше делать? Ведь я ни слова не понимаю на этом идиотском языке! Как же с ней объясниться? – Повернувшись к Катбертсону, он продолжил – С девушкой ясно, Гай: ты умудрился всем своим видом показать, что исполнен самых гнусных намерений на ее счет… И теперь она боится нас обоих. – Он снова улыбнулся девушке, после чего кинул через плечо Гаю: – По-моему, твоим саперам следует заняться укреплением крыльца – а то, неровен час, кто-нибудь из офицеров переломает себе ноги. Пожалуйста, проследи за этим.

– Вообще-то у меня и без этого дел хватает, – ухмыльнулся сержант.

Алекс пристально посмотрел на красавца-инженера и твердым голосом произнес:

– Послушай, Гай, я, конечно, не собираюсь портить с тобой отношения, но не забывай, пожалуйста, кто здесь старший по званию.

– Ну ты даешь! – рассмеялся Катбертсон. – Извини, приятель, но сейчас я вовсе не обязан тебе подчиняться: во-первых, я не при исполнении служебных обязанностей, а во-вторых, я даже не в форме…

Алекс снова взглянул в перепуганные темные глаза голландской девушки и тихо проговорил:

– Валил бы ты отсюда поскорее! Неужели не понятно, что ты ей надоел?

– Как скажете, сэр, – с легкой издевкой в голосе ответил Катбертсон. Он отошел от повозки, не спеша сел на лошадь и, отъезжая, добавил: – Как старший по званию, Алекс, ты поступаешь благородно и справедливо…

Проводив взглядом веселого сержанта, Алекс молодцевато козырнул девушке и собрался было поскакать прочь, но тут юная голландка открыла рот и – о чудо! – проговорила по-английски:

– Спасибо… Вы очень добрый человек.

Алекс так и застыл в седле, пытаясь вспомнить, что он наговорил недавно, думая, что она не понимает по-английски. Но в конце концов ему стало смешно, и он весело расхохотался.

– Если бы вы знали, с кем имеете дело, вы бы, так не говорили, – проговорил он. – Я иногда бываю очень и очень злым.

– Ну что вы! Вы по-настоящему добрый человек. Я в этом нисколько не сомневаюсь, – с серьезным видом возразила она.