Творения - Хлебников Велимир - Страница 23

23

1920

117. Слово о Эль

Когда судов широкий весБыл пролит на груди,Мы говорили: видишь, лямкаНа шее бурлака.Когда камней бесился бег,Листом в долину упадая,Мы говорили — то лавина.Когда плеск волн, удар в моржа,Мы говорили — это ласты.Когда зимой снега хранилиШаги ночные зверолова,Мы говорили — это лыжи.Когда волна лелеет челнИ носит ношу человека,Мы говорили — это лодка.Когда широкое копытоВ болотной топи держит лося,Мы говорили — это лапа.И про широкие рогаМы говорили — лось и лань.Через осипший пароходЯ увидал кривую лопасть:Она толкала тяжесть вод,И луч воды забыл, где пропасть.Когда доска на груди воинаЛовила копья и стрелу,Мы говорили — это латы.Когда цветов широкий листОблавой ловит лет луча,Мы говорим — протяжный лист.Когда умножены листы,Мы говорили — это лес.Когда у ласточек протяжное пероБлеснет, как лужа ливня синего,И птица льется лужей ноши,И лег на лист летуньи вес,Мы говорим — она летает,Блистая глазом самозванки.Когда лежу я на лежанке,На ложе лога на лугу,Я сам из тела сделал лодку,И лень на тело упадает.Ленивец, лодырь или лодка, кто я?И здесь и там пролита лень.Когда в ладонь сливались пальцы,Когда не движет легот листья,Мы говорили — слабый ветер.Когда вода — широкий камень,Широкий пол из снега,Мы говорили — это лед.Лед — белый лист воды.Кто не лежит во время бегаЗвериным телом, но стоит,Ему названье дали — люд.Мы воду черпаем из ложки.Он одинок, он выскочка зверей,Его хребет стоит, как тополь,А не лежит хребтом зверей.Прямостоячее двуногое,Тебя назвали через люд.Где лужей пролилися пальцы,Мы говорили — то ладонь.Когда мы легки, мы летим.Когда с людьми мы, люди, легки, —Любим. Любимые — людимы.Эль — это легкие Лели,Точек возвышенный ливень,Эль — это луч весовой,Воткнутый в площадь ладьи.Нить ливня и лужа.Эль — путь точки с высоты,Остановленный широкойПлоскостью.В любви сокрыт приказЛюбить людей,И люди — те, кого любить должны мы.Матери ливнем любимец —Лужа-дитя.Если шириною площади остановлена точка — это Эль.Сила движения, уменьшеннаяПлощадью приложения, — это Эль.Таков силовой прибор,Скрытый за Эль.

Начало 1920

118. "Москвы колымага…"

Москвы колымага,В ней два имаго.ГолгофаМариенгофа.ГородРаспорот.ВоскресениеЕсенина.Господи, отелисьВ шубе из лис!

Апрель 1920

119. Праздник труда

Алое плавало, алоеНа копьях у толпы.Это труд проходит, балуяШагом взмах своей пяты.Труднеделя! Труднеделя!Кожа лоснится рубах.Льется песня, в самом деле,В дне вчерашнем о рабах,О рабочих, не рабах!И, могучая, раскатомПесня падает, покаОзаряемый закатомОтбивает трепака.Лишь приемы откололиСапогами впереди,Как опять Востоком волиПесня вспыхнула в груди.Трубачи идут в поход,Трубят трубам в медный рот!Веселым чародеямШирокая дорога.Трубач, обвитый змеемИзогнутого рога.Это синие гусарыНа заснувшие ножиЗолотые лили чарыПолевых колосьев ржи.Городские очи радуяОгневым письмом полотен,То подымаясь, то падая,Труд проходит, беззаботен.И на площади пологойГулко шли рогоголовцы —Битвенным богомЖелтый околыш, знакомый тревогам.И на затылках, наголо стриженных,Раньше униженных, —Черные овцы.Лица закрыли,Кудри струили.Суровые ноги в зеленых обмотках,Ищут бойцы за свободу знакомых,В каждой винтовке ветка черемухи —Боевой привет красотке.Как жестоки и свирепыСкакуны степных долин!Оцепили площадь цепи,На макушках — алый блин!Как сегодня ярки вещи!Золотым огнем блеснув,Знамя падает и плещет,Славит ветер и весну.Это идут трубачи,С ног окованные трубы.Это идут усачи,В красоте суровой грубы.И, как дочь могучей медиМеж богов и меж людей,Звуки, облаку соседи,Рвутся в небо лебедей!Веселым чародеямСвободная дорога,Трубач сверкает змеемИзогнутого рога.Алый волос расплескала,Точно дева, площадь города,И военного закалаЧерны ветреные бороды.Золото красными птицамиНосится взад и вперед.Огненных крыл вереницамиБыл успокоен народ.