Творения - Хлебников Велимир - Страница 34

34

Осень 1921

163. "Вши тупо молилися мне…"

Вши тупо молилися мне,Каждое утро ползли по одежде,Каждое утро я казнил их —Слушай трески, —Но они появлялись вновь спокойным прибоем.Мой белый божественный мозгЯ отдал, Россия, тебе:Будь мною, будь Хлебниковым.Сваи вбивал в ум народа и оси,Сделал я свайную хату«Мы — будетляне».Все это делал, как нищий,Как вор, всюду проклятый людьми.

164. "Цыгане звезд…"

Цыгане звездРаскинули свой стан,Где белых башен стадо.Они упали в Дагестан,И принял горный ДагестанЖелезно-белых башен табор,Остроконечные шатры.И духи древнего огняХлопочут хлопотливо,Точно слуги.

165. Москва будущего

В когтях трескучих плоскостей,Смирней, чем мышь в когтях совы,Летали горницыВ пустые остовы и соты,Для меда человека бортень, —Оставленные сотыПокинутого ульяСуровых житежей.Вчера еще над Миссисипи,Еще в пыли ЯнтцекиянгаВисела кельяИ парила, а взором лени падалаК дворцу веселья и безделья,Дворцу священного безделья.И, весь изглоданный полетами,Стоял осенний листШирокого, высокого дворцаПод пенье улетавших хат.Лист города, изглоданныйЧервем полета,Лист осени гнилойСквозит прозрачным костякомИстлевшей и сопревшей сердцевины.Пусть клетчатка жилая улетела —Прозрачные узоры сухожильяИ остова сухой чертежХранились осенью листа.Костлявой ладонью узорного листаДворец для лени подымалСтеклянный парус полотна.Он подымался над Окой,Темнея полыми пазами,Решеткой пустою мест,Решеткою глубоких скважинКрылатого села,Как множество стульевУшедшей толпы:«Здесь заседание светлицИ съезд стеклянных хат».

166. Бурлюк

С широкою кистью в руке ты бегал рысьюИ кумачовой рубахойУлицы Мюнхена долго смущал,Краснощеким пугая лицом.Краски учительПрозвал тебя«Буйной кобылойС черноземов России».Ты хохотал,И твой трясся живот от радости буйнойЧерноземов могучих России.Могучим «хо-хо-хо!»Ты на все отвечал, силы зная свои,Одноглазый художник,Свой стеклянный глаз темной водыВытирая платком носовым и говоря: «Д-да», —Стеклом закрываяС черепаховой ручкой.И, точно бурав,Из-за стеклянной брони, из-за окопаВнимательно рассматривал соседа,Сверлил собеседника, говоря недоверчиво: «Д-да».Вдруг делался мрачным и скорбным.Силу большую тебе придавалГлаз одинокий.И, тайны твоей не открыв,Что мертвый стеклянный шарБыл товарищем жизни, ты ворожил.Противник был в чарах воли твоей,Черною, мутною бездной вдруг очарован.Братья и сестры, сильные хохотом, все великаныС рассыпчатой кожей,Рыхлой муки казались мешками.Перед невидящим глазомСтавил кружок из стеклаОком кривой, могучий здоровьем художник.Разбойные юга песни порою гремелиЧерез рабочие окна, галка влетала — увидеть, в чем дело.И стекла широко звенелиНа Бурлюков «хо-хо-хо!».Горы полотен могучих стояли по стенам.Кругами, углами и кольцамиСветились они, черный ворон блестел синим клюва углом.Тяжко и мрачно багровые и рядом зеленые висели холсты,Другие ходили буграми, как черные овцы, волнуясь,Своей поверхности шероховатой, неровной —В них блестели кусочки зеркал и железа.Краску запекшейся кровиКисть отлагала холмами, оспой цветною.То была выставка приемов и способов письмаИ трудолюбия уроки,И было все чарами бурлючьего мертвого глаза.Какая сила искалечилаТвою непризнанную мощьИ дерзкой властью обеспечилаСлова: «Бурлюк и подлый ножВ грудь бедного искусства»?Ведь на «Иоанне Грозном» шов —Он был заделан позже густо —Провел красиво Балашов.Россия, расширенный материк,И голос Запада громадно увеличила,Как будто бы донесся крикЧудовища, что больше в тысячи раз.Ты, жирный великан, твой хохот прозвучал по всей России,И стебель днепровского устья, им ты зажат был в кулаке,Борец за право народа в искусстве титанов,Душе России дал морские берега.Странная ломка миров живописныхБыла предтечею свободы, освобожденьем от цепей.Так ты шагало, искусство,К песни молчания великой.И ты шагал шагами силачаВ степях глубокожирныхИ хате подавал надеждуНа купчую на земли,Где золотились горы овинов,Наймитам грусти искалеченным.И, колос устья Днепра,Комья глины людейБыли послушны тебе.С великанским сердца ударомДвигал ты глыбы волн чугунаОдним своим жирным хохотом.Песни мести и печалиВ твоем голосе звучали.Долго ты ходы точилЧерез курган чугунного богатства,И, богатырь, ты вышел из курганаРодины древней твоей.