Анжелика - Голон Серж - Страница 16

– Пусть вас не тревожит этот пустяк, кузина, – любезно проговорил маркиз дю Плесси, – мы будем пить сидр, и если мессиру Филиппу он не по душе, пусть не пьет ничего. А вместо хорошего вина вы дадите мне некоторые разъяснения по поводу того, что я сейчас услышал. Я немножко знаю местный диалект – в раннем детстве неплохо через плечо голубые шарфы и даже маленькие шпаги в кружевных портупеях. Все это очень мило, но меня не оставляет тревога за маркизу…

– Она подвергает себя такой опасности!.. – простонала тетушка Пюльшери.

– О нет. Насколько я ее знаю, она женщина хоть и экзальтированная, но осторожная. Меня беспокоит совсем другое: боюсь, что если кто и пострадает, так это, пожалуй, я. Вы понимаете, что я хочу сказать? Подобные разлуки весьма огорчительны для супруга, который не желает ни с кем делиться. Лично я…

Сильный кашель не дал маркизу закончить, так как срочно произведенный в камердинеры конюх, чтобы поддержать огонь в камине, бросил туда огромную охапку сырой соломы. Несколько минут в окутанной дымом гостиной слышался только надрывный кашель.

– Проклятье, кузен! – воскликнул маркиз, обретя наконец дар речи. – Теперь я понимаю, почему вам хочется свободно вздохнуть. Ваш дурень заслуживает хорошей порки.

Маркиз отнесся к происшествию юмористически, и Анжелика нашла, что он довольно симпатичный, несмотря на этот снисходительный тон. Его болтовня приводила ее в восторг. Старый, сонный замок, казалось, вдруг проснулся и распахнул свои тяжелые ворота в иной мир, полный жизни.

Зато сын маркиза, напротив, становился все более мрачным. Он застыл на своем стуле в напряженной позе, его белокурые кудри рассыпались по широкому кружевному воротнику. Время от времени он в ужасе бросал взгляд то на Жослена, то на Гонтрана, а те, понимая, какое впечатление производит их неопрятный вид, нарочно подливали масла в огонь и то ковыряли пальцем в носу, то скребли голову. Их поведение огорчало Анжелику, вызывало у нее какое-то неприятное чувство, почти тошноту. В последнее время ее вообще томила какая-то тоска: у нее побаливал живот, и Пюльшери запретила ей есть сырую морковь, которую она так любила. Но в этот вечер, принесший столько переживаний и впечатлений, связанных с приездом необычных гостей, Анжелике казалось, что она заболевает. Поэтому она не вступала в разговор и тихонько сидела на своем стуле. Но стоило ей взглянуть на своего кузена Филиппа дю Плесси, как у нее сжималось горло, и она не могла понять, отчего это – от ненависти к нему или от восхищения. Никогда еще она не видела такого красивого мальчика.

Его лоб прикрывали мягкие как шелк золотистые волосы, по сравнению с которыми ее собственные кудри казались темными. Черты лица у него были безукоризненные. Костюм из тонкого серого сукна, отделанный кружевами и голубыми лентами, подчеркивал нежность его бледного, с легким румянцем лица. Да, Филиппа дю Плесси можно было бы принять за девочку, если бы не жесткий взгляд, в котором не было ничего женственного.

Из-за Филиппа ужин, да и весь вечер, превратился для Анжелики в сплошную пытку. Малейшая оплошность слуг, малейшая неловкость, и подросток тут же бросал на них презрительный взгляд или криво усмехался.

Жан Латник, теперь уже исполняющий обязанности дворецкого, внес блюда, перекинув салфетку через плечо. Маркиз расхохотался и сказал, что салфетку перекидывают через плечо тогда, когда подают королю или принцу крови; конечно, он польщен оказанной ему честью, но его вполне удовлетворило бы, если б слуга просто обернул салфетку вокруг руки. Конюх с готовностью принялся оборачивать свою волосатую руку сомнительной чистоты салфеткой, но его неуклюжие движения и вздохи вызвали еще больший хохот маркиза, к которому вскоре присоединился и его сын.

– Нет, из этого парня получится хороший драгун, но никак не лакей, – сказал маркиз, глядя на Жана Латника. – А ты сам что думаешь об этом, дружок?

Оробевший конюх ответил каким-то медвежьим рычанием. От скатерти, которую ради гостей достали из сырого шкафа, из-под горячих тарелок с супом шел пар. Один из слуг, желая проявить усердие, без конца снимал нагар со свечей, освещавших гостиную, и они у него то и дело гасли.

И в довершение ко всем бедам мальчишка, которого послали за вином к кюре, вернулся и, почесывая затылок, сказал, что кюре ушел в соседнюю деревушку изгонять крыс, а Мари-Жанна, его служанка, отказалась дать хотя бы маленький бочонок.

– Пусть вас не тревожит этот пустяк, кузина, – любезно проговорил маркиз дю Плесси, – мы будем пить сидр, и если мессиру Филиппу он не по душе, пусть не пьет ничего. А вместо хорошего вина вы дадите мне некоторые разъяснения по поводу того, что я сейчас услышал. Я немножко знаю местный диалект – в раннем детстве неплохо болтал на нем, – и я понял, о чем говорил этот бездельник. Кюре ушел изгонять крыс?.. Что это значит?

– Значит, ничего странного, дорогой кузен. Действительно, крестьяне соседней деревушки с некоторых пор жалуются на нашествие крыс, которые пожирают все запасы зерна. И вот кюре, видимо, отправился туда со святой водой, чтобы прочесть соответствующие молитвы, которые изгонят злых духов из крыс, после чего они перестанут приносить вред.

Маркиз с изумлением посмотрел на Армана де Сансе и, откинувшись на спинку стула, тихо засмеялся.

– Никогда не слышал ничего более забавного. Надо будет написать об этом госпоже де Бофор. Значит, Чтобы истребить крыс, их кропят святой водой?

– А что в этом смешного? – возразил барон, начиная терять терпение. – Всякое зло исходит от злых духов, которые вселяются в животных, чтобы вредить людям, В прошлом году, например, мои поля были сплошь покрыты гусеницами. Я попросил изгнать их.

– И они исчезли?

– Да. Через каких-нибудь два-три дня.

– Когда им нечего стало есть в поле.

Госпожа де Сансе, которая обычно считала, что женщина должна скромно молчать, нарушила свой принцип, чтобы защитить веру, которая, по ее мнению, подверглась нападкам.

– А почему вас удивляет, дорогой кузен, что святые молитвы помогают изгонять вредных тварей? Разве сам господь бог, как мы знаем из Евангелия, не повелел нечистой силе проникнуть в стадо свиней? Наш кюре считает, что в таких делах молитвы приносят большую пользу.

– И сколько же вы платите ему за изгнание злых духов?

– Он довольствуется малым и всегда готов прийти по первому зову.

На этот раз Анжелика заметила, как маркиз дю Плесси переглянулся с сыном: эти жалкие люди, казалось, говорил его взгляд, поистине наивны до глупости.

– Надо будет рассказать об этих сельских обычаях его преподобию Венсану,

– проговорил маркиз. – Беднягу просто удар хватит. Господин Венсан основал орден, цель которого – распространение евангельского учения среди сельского духовенства. Его миссионеры находятся под покровительством святого Лазаря. Их называют лазаристами. Они по трое ходят по деревням и проповедуют Евангелие и учат кюре, чтобы те не начинали мессу с «Отче наш» и не спали со своими служанками. Довольно необычное занятие, но его преподобие Венсан – борец за реформу церкви руками самой церкви.

– До чего же я не люблю этого слова – реформа! – воскликнул старый барон.

– Реформа и опять реформа! Вы рассуждаете почти как гугенот, кузен! Боюсь, еще немного, и вы предадите короля. Что же касается вашего преподобного Венсана, то хотя он и духовное лицо, но, судя по тому, что я о нем слышал, я понял, что он действует как еретик и Риму следует опасаться его.

– Тем не менее его величество король Людовик XIII, выражая перед смертью свою последнюю волю, поставил его во главе Совета совести.

– А это еще что такое?

Маркиз дю Плесси легким щелчком взбил кружева своих манжет.

– Как бы вам объяснить… Это нечто грандиозное… Совесть королевства! Да, да, Венсан де Поль является совестью королевства! Он почти ежедневно видится с регентшей, он принят всеми принцами. И при всем том он самый простой и веселый человек на свете. Он считает, что нужда излечима и сильные мира сего должны помочь побороть ее.