Анжелика и король - Голон Анн - Страница 48

— Я думаю, — спокойно сказал король, — что вы способны на все. Что же вас беспокоит? Почему вы вдруг стали такой безразличной к моим словам?

— Я замерзла.

— Замерзли? — удивился король. — Неужели у вас такая слабая натура? Никто прежде не смел жаловаться на холод в моем присутствии.

— Да, все боялись, что вы будете недовольны.

— А вы?

— Я тоже боюсь. Но еще больше я боюсь заболеть. Как же я тогда смогу выполнить поручение вашего величества?

Король ласково улыбнулся, и Анжелика впервые почувствовала, что в его гордом сердце затеплилась нежность.

— Ладно, — решительно сказал он, — я бы с удовольствием поговорил с вами еще, но не хочу заморозить вас.

Он снял теплый бархатный халат и накинул его на плечи Анжелики. Ее окутало теплым мужским запахом, смешанным с запахом фиалкового корня — любимым запахом короля. Король положил ей руку на плечо, и, почувствовав тепло, она вспомнила сон и закрыла глаза. Но тут же открыла их вновь.

Король на коленях стоял перед камином, энергично орудуя кочергой, а затем принялся раздувать тлеющие угли.

— Бонтан, видимо, разоспался, — оправдывался он, — а мне не хочется больше никого звать, чтобы не разглашать тайну нашей встречи.

Король поднялся с колен. Сейчас он выглядел как разбогатевший ремесленник, которому пришлось пережить трудную жизнь.

Людовик заметил недоумение Анжелики и улыбнулся.

— В такое позднее время можно и забыть о дворцовом этикете. На долю королей выпал тяжкий жребий. Им приходится отчитываться за каждый жест и шаг перед всем миром и даже перед будущим поколением. Это правило распространяется не только на них, но и на всех, кто их окружает. И только ночью я становлюсь самим собой.

Он провел рукой по лицу, как бы снимая маску.

— Ночью я становлюсь обыкновенным человеком. Мне нравится этот кабинет, где я работаю в тишине и покое. Ночью я могу пригласить сюда тех, кого искренне хочу видеть. Да, ночь — лучшая подруга короля!

Анжелика с восхищением смотрела на человека, которому приходилось так много и тяжело работать.

— Мне приятно наблюдать, как вы смотрите на меня, — внезапно сказал король. — Когда женщина смотрит такими глазами на мужчину, то это наполняет его смелостью и гордостью. А если этот мужчина король, то он готов покорить весь мир.

Анжелика рассмеялась.

— Но ваши подданные вовсе не требуют от вас этого. Они лишь хотят, чтобы в их стране был мир. Никто не требует от вас подвигов Александра Македонского.

— О, тут вы не правы. Никогда не думайте, что те королевские обязанности, о которых я вам говорил, так обременительны для меня. Быть королем — это прекрасно! Но я замолкаю, мадам.

— Ну почему же, я слушаю вас очень внимательно.

— Да, я знаю это. Вот почему мне приятно, когда вы рядом, — вы умеете слушать. Вы слушаете всем сердцем, всей душой и с желанием понять говорящего. И мне это очень приятно. Но я не буду больше испытывать ваше терпение.

Бонтан не спал. Он вновь проводил Анжелику тайным ходом.

В тусклом свете свечи Анжелика увидела перепуганное лицо старшей из девиц Жиландон, которая, видимо, уже давно дожидалась свою хозяйку.

— Что вы здесь делаете? Я вас не звала.

— Собака залаяла, и я подумала, что вам что-нибудь нужно. А когда я окликнула вас и не получила ответа, то подумала, что вы заболели.

— Но я могла просто крепко спать.

— Простите, мадам. Вам что-нибудь нужно?

— Ладно, раз уж вы встали, то разожгите камин и согрейте мне простыни. Я страшно замерзла.

Улегшись в теплую кровать, Анжелика долго не могла заснуть. Голос короля все еще звучал у нее в ушах. Звуками своего голоса он расположил ее к себе больше, чем поцелуями.

Глава 19

Бактериари Бей прыгнул в седло. Церера стояла спокойно в новой разукрашенной сбруе, с широкими позолоченными стременами и даже не посмотрела на Анжелику, только что прибывшую в резиденцию посла.

Группа персов с кинжалами на груди и кривыми саблями у правого бока образовали широкий полукруг возле посла. В руках они держали длинные пики, раскрашенные в разные цвета.

Посол взял из рук слуги такую же пику, вскинул ее вверх на всю длину вытянутой руки, и кавалькада сразу же перешла на рысь. Через мгновение всадники скрылись в густой листве сада.

Анжелика, покинутая на ступеньках дома, почувствовала себя оскорбленной, ибо именно на сегодняшнее утро она получила приглашение.

Агобян, стоявший возле нее, сказал:

— Они сейчас вернутся. Они разделятся на два отряда, и на ваших глазах разыграется сражение, устроенное его превосходительством в вашу честь.

И действительно, навстречу друг другу вылетели два отряда бешено потрясающих пиками всадников. Некоторые на всем скаку проползали под брюхом лошади.

— Его превосходительство является одним из самых искусных джигитов. Но сейчас он не может показать вам свое искусство, так как опасается, что его новая лошадь испугается. Он очень сожалеет об этом, — объяснил армянин.

Подскакав к ступенькам крыльца, всадники замерли как вкопанные. Затем вновь разъехались и по сигналу Бактериари Бея с завываниями бросились друг на друга. Пиками они старались выбить «противника» из седла. Всадник, который был сброшен с лошади или терял оружие, покидал «поле сражения». Несмотря на неопытность лошади в подобного рода стычках, посланник оказался в числе последних, кто оставался в седле. И все это не благодаря высокому рангу, а силе и ловкости.

Когда битва закончилась, Бактериари Бей, широко улыбаясь, подскакал к Анжелике.

— Его превосходительство показывал вам развлечения, с которыми наш народ знаком еще со времен Дария…

В присутствии посторонних Бей предпочитал говорить с переводчиком.

Анжелика тоже не захотела отставать в эрудиции.

— Французские рыцари в средние века тоже устраивали турниры. Этот обычай появился у них после возвращения крестоносцев.

«Пожалуй, — подумала Анжелика, — он еще заставит меня думать, что вся наша цивилизация обязана всем только им». Затем, немного поразмыслив, она решила, что утверждение во многом правильно. Она решила уклониться от столь спорных вопросов и заговорила о лошадях.

Его превосходительство вновь стал расхваливать Цереру.

— Он говорит, что даже в своей стране он не встречал столь покорной и вместе с тем столь горячей лошади. Король Франции, несомненно, сделал ему хороший подарок. У себя дома он предложил бы принцессу царских кровей за такую лошадь.

Анжелика объяснила, что это испанская кобыла.

— Вот страна, которую я хотел бы посетить.

Разговаривая, они поднялись в дом и вошли в зал, убранный в восточном стиле. Едва за ними опустились занавеси, драпировавшие двери, посол заговорил по-французски.

— Я появлюсь перед королем лишь на церемонии, достойной его и того правителя, который меня послал.

— Но разве вы не договорились об этом с маркизом де Терси?

— Нет! — взорвался перс. — Он хочет везти меня, как пленника, в клетке, окруженной неверными. Он говорит, что я должен стоять перед королем с непокрытой головой. А это не только недостойно меня, но и оскорбительно. В такой торжественный момент человек должен быть в головном уборе, как в мечети перед самим аллахом.

— Но наши обычаи не похожи на ваши. Мы снимаем головные уборы, входя в церковь на встречу с богом. И я думаю, что если француз появится перед вашим шахом в башмаках, вы же не заставите его снимать их?

— Верно… И если бы у него был недостаточный эскорт, мы помогли бы ему… оказали бы ему почести… и соблюли бы достоинство нашего шаха. Ваш король — великий правитель. И он должен позволить мне устроить триумфальный въезд, достойный его собственного престижа, или же мне придется вернуться домой, не выполнив миссии.

Анжелика набралась смелости спросить:

— А вы не боитесь попасть в немилость шаха?

— Да, я рискую головой. Но я предпочитаю лишиться жизни, чем оказаться в смешном положении перед всем Парижем.