Анжелика и заговор теней - Голон Анн - Страница 13

Он увел Анжелику в сторону, положив руку ей на талию.

— Не сходите с ума.

— Но я…

— Я вас знаю. Я слышу, как бьется ваше сердце. Ах! Уязвимый Стрелец!

Он слегка коснулся пальцем ее щеки.

— Люди недооценивают глубокую чувствительность этого огненного знака. В течение всей своей жизни он обречен служить мишенью для ненависти. Его одаренность и порядочность возрастают. Любовь, которую внушает этот огонь, плотская и одновременно возвышенная. Он закалял свои стрелы в спешке, он послал свою стрелу к облаку. Считают, что он неукротим и не имеет слабостей. Но он постоянно страдает от того, что находится одновременно и на земле, и на небо.

— Вы говорите о моем знаке судьбы? — спросила Анжелика.

— Да! Стрелец.

Виль д'Эвре обратил свой взгляд к ночному небесному своду, как будто он мог там рассмотреть, как мифический кентавр скачет к робким звездам, скрытым перистыми облаками.

— Он вестник, посланный из материального мира к потустороннему миру. Вот почему одно ваше «я», Анжелика, является жертвой какого-то демонического существа. — Он наклонился к ее уху:

— Вы из того пространства, понимаете? Вы ею укрываете, можете следовать ею фантасмагориям… Но кроме того, вы созданы, чтобы побеждать, вы причастны и к земным существам. Кентавр держится близко к солнцу. Он не поддается страху. Не заглядывайте в прошлое и не беспокойтесь о будущем…

— У меня болит желудок, — сказала она, положив руку на лиф. — Мне достаточно вспомнить ее ужасный крик, и я чувствую себя больной. На этот раз я должна сознаться, что я действительно испытываю страх. Я немного суеверна. Я солгала, когда сказала, что не боюсь ее. Добрые ли, злые ли демоны на меня наводят ужас.

— Но вы же умеете их изменять?

— А вы, маркиз, действительно знаете науку о звездах?

— Я знаю в ней почти все, — скромно признался Виль д'Эвре.

— И вы думаете, что мы с ней не окончательно разделались, с нашей герцогиней? Она все еще живет на земле в разных ипостасях. Об этом заявят в Квебеке, будут доискиваться, что с ней стало.

— Молчание — говорю я вам.

— Девушки Короля проговорятся.

— Нет, они слишком напутаны. Я поручил напомнить им. что они были на службе у висельника Инквизиции и могут попасть на костер. Бедные красотки, они не проболтаются. Я думаю, что до самого смертного одра они будут отрицать, что видели, как Она появилась перед ними.

— Верите ли вы, что она мертва? — спросила тихим голосом Анжелика.

— Она мертва, — подтвердил Виль д'Эвре. — И вы должны убедить себя вот в чем. Мертвая или живая, она ничего уже не сможет сделать против вас. Раненый Стрелец возвращается на свой путь, высоко подняв свой лук. А что касается науки о звездах, я познакомлю вас в Квебеке с монахом, который очень искусен в этом деле. Он вам скажет нечто удивительное о вашей судьбе и судьбе мсье де Пейрака. Вот увидите!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ТАДУССАК

Глава 10

— Матросы, тихо!

Замогильный голос Эриксона из рупора воспарил над заливом, передавая команды для всех кораблей.

— Матросы, смирно!

Затем он продолжал скучный перечень приказов.

— Вытянуть гордень нижних парусов!

— Отдать шкоты большого паруса! После тишины первых минут последовал топот босых ног. Люди заработали.

— Убрать паруса!

Утро пастельными тонами осветило линию кораблей. На каждом из них голос капитана повторял команды, и словно эхо, им отвечали крики чаек и бакланов. Сумрачный утренний свет соединял небо с водой.

— Матросы на реях, наверх!

С ловкостью обезьян люди устремились на ванты.

— Взять линек реи! Поместить его за парусами! Анжелика и де Пейрак стояли на носу корабля. Сюда собрались все пассажиры. Широко раскрыв глаза, они с восторгом и ожиданием смотрели на берег. Перед ними открывалась панорама: берег был застроен деревянными домиками, около них большие формы из серого камня, среди фруктовых садов на косогоре — полосы возделанной земли, отсвечивающие слоем льда.

В центре, на середине косогора, небольшая церковь подняла в небо острую, искусно украшенную колокольню. Ее свинцовая крыша с резьбой мерцала в рассеянном утреннем свете.

Слева, на высокой площадке отрога, находилась маленькая крепость с четырьмя башнями на углях. На главной башне развевалось белое знамя с тремя лилиями.

— Тадуссак! Франция!

Звон якорных цепей нарушил покой залива. Всплеск волн, ударившись о розовый гранит берега, утонул в реке Сегеней, которая сливалась здесь с водами Сен-Лорана. Вновь наступила тишина, слышались только крики морских птиц. Из легкого тумана, окутавшего весь пейзаж, стали проявляться цвета, тусклые и в то же время живые. Вязы и клены между домами поселка выступали то там, то здесь пурпурными и золотыми пятнами. Дым, поднимаясь из труб, прочерчивал белыми нитями небо, словно нарисованный рукой художника.

Пышный цветок из голубого дыма окружал палисад индейского лагеря, расположенного на полпути между фортом и сосновым лесом.

— На первый взгляд все спокойно, — сказал де Пейрак, глядя в подзорную трубу. — Жители на берегу не кажутся воинственными. Со стороны форта тоже никакого движения.

— Если им не прислали подкрепления из Квебека, то у них всего четыре солдата, — сказал Карлон.

— Спасибо, что вы меня предупредили, мсье интендант. Граф де Пейрак сложил свою подзорную трубу и повернулся к интенданту Новой Франции и губернатору Акадии.

— Что ж, господа, нам остается только сойти на землю. Ваше присутствие рядом со мной укрепит уверенность здешних людей в моих миролюбивых намерениях.

— А! Наконец вы раскрыли свои карты, — сказал Карлон, — и выставляете вперед своих заложников.

— Разве в таком звании вошли вы на мой корабль? Вспомните! У вас не было выбора. Иначе вам пришлось бы коротать зиму в каком-нибудь затерянном уголке на ривьере Сен-Жан под угрозой англичан или попасть к дикарям западного берега. Или вы предпочитаете перебраться на судно, идущее у нас в кильватере и каждую минуту готовое пойти ко дну?

Все посмотрели назад. Туман закрывал горизонт, и ничего не было видно.

— Мы займемся им позже, — сказал де Пейрак. — Сначала Тадуссак.

Валь д'Эвре сделал условный знак Анжелике и ее обычному окружению.

— Я за вами приду, — бросил он тихо, как бы в сторону.

— Нужно уладить два-три вопроса.

— Я хочу видеть ребенка Иисуса из Тадуссака, — заявила Онорина.

— Ты его увидишь. Я тебе обещаю.

С корабля увидели, как удаляется шлюпка в сопровождении двух больших каноэ с вооруженными людьми. Но кроме этих мер предосторожности ничто не предвещало агрессии.

Несмотря на это, каждый был насторожен. Туман рассеивался.

— Колокол! — заметила одна из девушек Короля. — Он призывает к мессе…

— Нет, набат.

— Здесь нет большой разницы. Ясно, что это французская деревня…

— Только бы…

— Увижу ли я ребенка Иисуса из Тадуссака? — умолял голос Онорины.

— Да, ты его увидишь.

Все оставались спокойными. Мало-помалу напряжение спало. Перед глазами Анжелики ясно встал тон, который граф де Пейрак задавал этой экспедиции. Это визит принца к принцу, губернатора к губернатору. Тадуссак — это только промежуточная точка. Французские крестьяне Канады не могут проявлять враждебности к французам, которые делают жест дружбы. Пейрак и его люди всегда поддерживали хорошие отношения с лесными жителями Канады, которые находили помощь и убежище на их постах. Он избегал отвечать насилием на провокации.

Анжелика видела, откуда исходили опасения, которые временами сжимали ее сердце.

«Я боюсь не народа, а Власти». Народ был чутким. Его не заставишь раболепствовать. Его могут только сдерживать. А здесь, в Канаде, любой человек дровосек, жнец — старается сделать добро земле. Человек из народа свободен.

Он поцеловал ей руку.

— Идите туда, моя дорогая, идите! Ступите своими прелестными ножками на французскую землю. И желаю успеха!