100 великих дворцов мира - Ионина Надежда Алексеевна - Страница 91

Под кусковский парк отводилась площадь более 30 гектаров, что втрое превышало территорию Летнего сада и почти равнялось основной части царскосельского парка. Парк был разбит в серединеXVIII века на месте довольно скудного и болотистого ландшафта, нопреображенный усилиями талантливых архитекторов, художников и садовников он превратился в райский сад, который таил в себе много диковинок и развлечений.

Путешествуя по лабиринту стриженых липовых аллей и любуясь беломраморными скульптурами, гости знакомились с древней историей, географией, античной мифологией. В тени крытых зеленью беседок можно было насладиться пением птиц, в Оранжерее — полюбоваться редкостной коллекцией южных деревьев, многие из которых были искусно подстрижены в виде людей и животных.

Павильоны с их окружением воспроизводили в кусковской усадьбе уголки далеких стран и позволяли гостям «посетить» эти страны, понять главное в укладе их жизни. В Итальянском домике, например, царил дух высокого искусства, а в Голландском — пленяла уютнаяи милая обстановка домашнего жилища.

В парке усадьбы Кусково в изобилии встречались беседки, кофейни, китайские башенки и пагоды с колокольчиками, мелодичнозвеневшими на ветру. Были тут и «Индийская беседка», и «Храм Дианы», и «Хорошим людям приют», и другие. В черной пещере лежал огнедышащий дракон, изрыгавший из пасти пламя; в другой пещере расположился каменный лев, надпись к которому на латыни гласила: «Не ярится, но не укротим». В особом колодце сидел философ Диоген, сделанный из алебастра и расписанный под цвет натурального человеческого тела. Он держал в руках гусиное перо, а перед ним стояли две чашки и кувшин.

В стоге сена размещалась беседка в виде русской избы, где за дубовым столом на деревянных скамьях сидели двенадцать восковых крестьян. Мужички, повинуясь скрытому в них механизму, чокались кружками и размахивали руками.

Все эти увеселения и забавы находились в пейзажном парке «Гай», который, к сожалению, до нашего времени не сохранился. Но граф П.Б. Шереметев был большой шутник и оригинал. Так, например, на одной из дорог устроили потайной фонтан: стоило только открыть кран и на проходящего выливались потоки воды. Правда, такая шутка дозволялась только в жаркое время.

Не раз владелец кусковской усадьбы поражал современников пышными приемами, необычными сюрпризами, театральными и музыкальными новинками. Пушечная пальба с яхты на Большом пруду, роговые оркестры, музыканты на затейливых лодочках и корабликах, качели и карусели на аллее игр, пышные фейерверки в ночном небе — все это привлекало в кусковскую усадьбу множество народа.

В своем «Путешествии вокруг Москвы» Н.М. Карамзин писал: «Бывало всякое воскресенье, от мая до августа, дорога Кусковская представляла улицу многолюдного города и карета обскакивала карету. В садах гремела музыка, в аллеях теснились люди, и венецианская гондола с разноцветными флагами разъезжала по тихим водам большого озера (так можно назвать обширный кусковский пруд). Спектакль для благородных, разные забавы для народа и потешные огни для всех составляли еженедельный праздник Москвы».

МРАМОРНЫЙ ДВОРЕЦ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

Весной 1910 года на 19-й курс Царскосельского лицея был принят успешно выдержавший экзамены князь императорской крови Олег Константинович — сын великого князя Константина Константиновича, правнук Николая I. Секретарь Лицея А.А. Рубец вспоминал позднее, что тогда «многие были смущены этим обстоятельством и опасались, чтобы это поступление не было фиктивным и тем самым небыло бы нарушено обычное течение лицейской жизни».

Но опасения оказались напрасными. Простота и доступность, благожелательное отношение к людям, чуждость этикету в неофициальной обстановке помогли князю Олегу быстро и легко войти в лицейскую семью и следовать ее заветам и традициям. Кроме того, специальной резолюцией императора Николая II князю Олегу разрешалось носить лицейский мундир. Если бы Его Высочество стал посещать занятия в военной форме, это только подчеркивало бы его высокое происхождение и воспринималось бы другими лицеистами как отступление от незыблемых традиций. Даже во время юбилейных торжеств «по случаю столетия лицея в январе 1912 года князь Олег находился в рядах воспитанников своего курса, а не с особами императорской фамилии, также и в Зимнем дворце на обеде сидел вместе с товарищами».

Этому заветному дню посвятили свои книги многие выпускники разных лет и поколений. Особое место в этом ряду занимает необычное издание — «Рукописи Пушкина. Автографы Пушкинского музея Императорского Александровского Лицея. Выпуск I». Этот дар преподнес Лицею князь Олег Константинович Романов.

Однако издание, столь успешно начатое, прекратилось на первом же выпуске, а имя издателя оказалось забытым. Небольшой архив князя Олега Константиновича хранился сначала в Мраморном дворце, а осенью 1920 года был перевезен в Пушкинский музей.

Мраморный дворец являлся собственностью великих князей. Он принадлежал великому князю Константину Николаевичу, затем перешел его сыну Константину Константиновичу, семья которого владела дворцом до Октябрьской революции.

Однако, несмотря на свое общественное и архитектурное значение, Мраморный дворец долгое время оставался неизученным. В1720 году на том месте, где он сейчас высится, располагался Почтовый двор, где Петр I часто «отправлял некоторым праздникам и викториям торжества». Пожар 1737 года уничтожил Почтовый двор, а через 30 лет на этом месте архитектор А. Ринальди начал возводить здание Мраморного дворца, или «Каменный дом у почтовой пристани».

Легенда так рассказывает о возведении Мраморного дворца.

Задумав постройку, Государыня пригласила одного из архитекторов-иностранцев и, показывая ему чертеж самою ею накиданного дворца, спросила его мнения об этом плане. Зная, что проект принадлежит Государыне, архитектор рассыпался в восторженных похвалах, слушая которые Императрица сказала: «Если он так хорош, так возьмите на себя его постройку». Согласие архитектора, конечно, немедленно было получено.

Требования к проекту были особенно изысканными, а ассигнованные на его сооружение деньги колоссальными, ибо дворец строился по заказу императрицы Екатерины II для ее фаворита и верного помощника графа Г. Г. Орлова. В 1773 году Г. Г. Орлов «отдарил» Екатерину II за дворец: 24 ноября (по старому стилю), в день именин императрицы, он подарил ей один из самых больших тогда в мире ограненных алмазов.[23] Но так как Григорий Орлов умер до завершения строительства дворца, Екатерина II выкупила в 1783 году у его наследников дворец для императорской семьи — за 1 500 000 рублей серебром.

Участок, отведенный под строительство дворца, имел неправильную форму, и это осложнило его плановое решение. При выполнении Высочайше набросанного плана, архитектор был поставлен в весьма затруднительное положение. Следуя установившейся еще в петровские времена традиции, Комиссия о каменном строении городов Санкт-Петербурга и Москвы требовала, «чтобы все дома, в одной улице стоящие до самого ее пересечения, в линию и не выступая крыльцами в улицу, одною сплошною фасадою и вышиною построены были».

К началу строительства Мраморного дворца на набережной Невы уже закончилось возведение Зимнего дворца и Эрмитажа, и перед А. Ринальди встала сложная градостроительная задача: не только включить дворец в композицию дворцовой набережной, но и завершить ее облик. Участок за Красным каналом до Летнего сада не был тогда застроен и являлся еще частью Царицына луга, но талантливый зодчий блестяще справился с этой задачей: Мраморный дворец уравновесил собой массивный объем Зимнего дворца, расположенного в противоположной стороне набережной. Если огромный Зимний дворец словно бы распластался по земле, то Мраморный дворец, приподнятый на гранитном цоколе, как будто «парит» над Невой.

Здание «Каменного дома у почтовой пристани» в плане было П-образным, на самом деле оно асимметрично, а явное стремление зодчего скрыть эту асимметричность было вызвано теми изменениями, которые происходили уже в процессе самого строительства. Ни один из документов тех лет не объясняет, каковы были эти изменения, но писатель А.П. Сумароков в «Обозрении царствования и свойств Екатерины Великия» пишет, что «дворец Мраморный построен по плану императрицы, а потому с немалыми погрешностями, примечателен он только по великолепию».

23

Об истории алмаза «Орлов» подробно рассказывается книге «100 великих сокровищ».