В ожидании - Голсуорси Джон - Страница 57

Хьюбертом нависла бесконечно более страшная угроза, но всё-таки не могла отделаться от мысли о Кондафорде.

Однажды утром она попросила Клер отвезти её в Липпингхолл. Динни терпеть не могла сама водить машину – и не без основания: присущая ей манера замечать все, мимо чего она проезжала, нередко навлекала на неё неприятности. Сестры прибыли к завтраку. Леди Монт, садившаяся за стол, приветствовала их восклицанием:

– Мои дорогие, как досадно! Вы же не едите морковь… Вашего дяди нет дома… Она так очищает. Блор, взгляните, нет ли у Огюстины жареной дичи. Да, ещё! Попросите её, Блор, приготовить те чудесные блинчики с вареньем, которых мне нельзя есть.

– Бога ради, тётя Эм, ничего такого, что вам нельзя есть!

– Мне сейчас ничего нельзя есть. Ваш дядя поправляется, поэтому я должна худеть. Блор, подайте поджаренный хлеб с тёртым сыром и яйцами, вино и кофе.

– Но этого слишком много, тётя Эм!

– И виноград, Блор. И папиросы – они наверху, в комнате мистера Майкла. Ваш дядя их не курит, а я курю сигареты с фильтром, поэтому они не убывают. Да, ещё, Блор…

– Да, миледи?

– Коктейли, Блор.

– Тётя Эм, мы не пьём коктейлей.

– Нет, пьёте. Я сама видела. Клер, ты плохо выглядишь. Ты тоже худеешь?

– Нет. Я просто была в Шотландии, тётя Эм.

– Значит, ходила на охоту и рыбную ловлю. Ну, ступайте, прогуляйтесь по дому. Я вас подожду.

Прогуливаясь по дому. Клер спросила Динни:

– Скажите на милость, где это тётя Эм приучилась глотать "г"?

– Папа как-то рассказывал, что в её школе непроглоченное «г» считалось худшим грехом, чем проглоченное "р". Тогда ведь в моду входило все сельское – протяжный выговор, охотничьи рога и всякое другое. Она чудная, правда?

Клер, подкрашивая губы, кивнула.

Возвращаясь в столовую, они услышали голос леди Монт:

– Брюки Джеймса, Блор.

– Да, миледи?

– У них такой вид, словно они сваливаются. Займитесь ими.

– Да, миледи.

– А, вот и вы! Динни, твоя тётя Уилмет собирается погостить у Хен. Они будут расходиться во мнениях на каждом углу. Вы получите по холодной куропатке. Динни, что ты решила насчёт Алена? Он такой интересный, а завтра у него кончается отпуск.

– Ничего я не решила, тётя Эм.

– Вот это и плохо. Нет, Блор, мне дайте морковь. Ты не намерена выйти за него замуж? Я слышала, у него есть перспективы. Какое-то наследство в Уилтшире. Дело в верховном суде. Он является сюда и не даёт мне покоя разговорами о тебе.

Под взглядом Клер Динни оцепенела. Вилка её повисла в воздухе.

– Если ты не примешь мер, он добьётся перевода в Китай и женится на дочке судового казначея. Говорят, в Гонконге таких полно. Да, мой портулак погиб – Босуэл и Джонсон полили его фекальным раствором. Они совершенно лишены обоняния. Знаешь, что они однажды сделали?

– Нет, тётя Эм.

– Заразили сенной лихорадкой моего племенного кролика – чихнули над клеткой, и бедняжка издох. Я предупредила их об увольнении, но они не ушли. И не уходят, представляешь себе! А ты собираешься осупружиться. Клер?

– Тётя Эм, что за выражение?

– Я нахожу его довольно приятным. Оно так часто попадается в этих невоспитанных газетах. Итак, ты собираешься замуж?

– Конечно, нет.

– Почему? У тебя нет времени? Нет, всё-таки не люблю морковь – она такая однообразная. Но у вашегго дяди сейчас такой период… Я должна быть предусмотрительна. По существу, ему уже пора выйти из него.

– Он и вышел, тётя Эм. Дяде Лоренсу – шестьдесят девять. Разве вы не знали?

– Он ещё не подаёт никаких признаков. Блор!

– Да, миледи.

– Можете идти.

– Да, миледи.

Когда дверь закрылась, леди Монт сказала:

– Есть некоторые темы, которых при Блоре нельзя касаться, – противозачаточные меры, ваш дядя и прочее. Бедная киска!

Она поднялась, подошла к окну и сбросила кошку на цветочную клумбу.

– Как любовно к ней относится Блор! – шепнула Динни сестре.

– Мужчины, – объявила леди Монт, возвращаясь, – сбиваются с пути и в сорок пять, и в шестьдесят пять, и ещё не знаю когда. Я никогда не сбивалась с истинного пути, но мы думали об этом с пастором.

– Он теперь очень одинок, тётя?

– Нет, – отрезала тётя Эм. – Он развлекается. Он очень часто заходит к нам.

– Вот было бы замечательно, если бы о вас начали сплетничать!

– Динни!

– Дяде Лоренсу это понравилось бы.

Леди Монт впала в оцепенение.

– Где Блор? – воскликнула она. – Я всё-таки съем блинчик.

– Вы отослали Блора.

– Ах да!

– Позвонить, тётя Эм? – предложила Клер. – Кнопка как раз под моим стулом.

– Я поместила её там из-за твоего дяди. Он пытался мне читать "Путешествия Гулливера". А это непристойно.

– Меньше, чем Рабле или даже Вольтер.

– Как! Ты читаешь непристойные книги?

– Но это же классики.

– Есть ещё какая-то книга – «Ахиллес» – или что-то в этом роде. Твой дядя купил её в Париже, но в Дувре её отобрали. Ты читала?

– Нет, – сказала Динни.

– Я читала, – вмешалась Клер.

– Не следовало бы, судя по тому, что мне рассказывал твой дядя.

– Ну, сейчас все все читают, тётя. Это не имеет никакого значения.

Леди Монт поочерёдно окинула взором племянниц и глубокомысленно заметила:

– Но ведь есть же библия. Блор!

– Да, миледи?

– Кофе подайте в холл к тигру, Блор. И подбросьте что-нибудь в камин для запаха. Где моё виши?

Леди Монт выпила свой стакан виши, и все поднялись.

– Просто как в сказке! – шепнула Клер на ухо Динни.

– Что вы предпринимаете насчёт Хьюберта? – спросила леди Монт, усаживаясь у камина в холле.

– Обливаемся холодным потом, тётя.

– Я велела Уилмет поговорить с Хен. Вы же знаете, она встречается с особами королевской фамилии. Существует, наконец, авиация. Почему он не улетит?

– Сэр Лоренс внёс за него залог.

– Лоренс не будет возражать. Мы можем обойтись без Джеймса – у него аденоиды – и нанять одного садовника вместо Босуэла и Джонсона.

– Но Хьюберт будет возражать.

– Люблю Хьюберта, – объявила леди Монт. – Он женился слишком быстро… Сейчас запахнет.

Появился Блор с кофейницей и папиросами. За ним шествовал Джеймс с кипарисовым поленом. Наступила благоговейная тишина – леди Монт заваривала кофе.

– Сколько сахару, Динни?

– Две ложечки, пожалуйста.

– Я кладу себе три. Знаю, знаю – от этого полнеют. Тебе, Клер?

– Одну.

Девушки отхлебнули. Клер охнула:

– Потрясающе!

– О да! Тётя Эм, а ведь у вас кофе несравнимо лучше, чем у других.

– Ты права, – сказала тётка. – Я так рада за несчастного Ферза: в конце концов, он мог вас просто покусать. Теперь Эдриен женится на ней. Это так отрадно.

– Это будет не так скоро, тётя Эм. Дядя Эдриен едет в Америку.

– Зачем?

– Мы все считаем, что так лучше всего. Он сам – тоже.

– Когда он вознесётся на небо, с ним надо отправить провожатого, иначе он не попадёт в рай, – сказала леди Монт.

– Ну, уж ему-то там уготовано место.

– Это ещё вопрос. В прошлое воскресенье пастор произнёс проповедь на эту тему.

– Он хорошо говорит?

– Как тебе сказать? Приятно.

– По-моему, проповеди ему писала Джин.

– Пожалуй. В них была изюминка. От кого я подхватила это слово?

– Наверное, от Майкла, тётя.

– Он вечно нахватается всякой всячины. Пастор сказал, что мы должны уметь отрешаться от себя. Он часто приходит сюда позавтракать.

– Чтобы вкусно поесть?

– Да.

– Сколько он весит, тётя Эм?

– Без одежды – не знаю.

– А в одежде?

– О, страшно много! Он собирается писать книгу.

– О чём?

– О Тесбери. У них была в роду дама, – правда, не Тесбери, а Фицхерберт, которую все уже похоронили, а она оказалась во Франции. Был ещё один – он участвовал в сражении при Спагетти – нет, другое слово. Я всегда вспоминаю о нём, если Огюстина подаёт слишком жирный суп.