Африка грёз и действительности (Том 1, все фотографии) - Ганзелка Иржи - Страница 69

Дуновение ветра вдруг донесло к нам едва уловимое далекое завывание собаки.

Нет, это галлюцинация! Возбужденные нервы, мираж! Но завывание слышится снова, отчетливее. Не рев ли это осла? Вдруг в мертвой тишине пустыни раздался протяжный свист.

Мы оба одновременно вскочили на ноги. Вдалеке слышалось ритмичное пыхтение локомотива. Грохот стальных колес приближался, а через четверть часа поезд уже гудел где-то за недалеким холмом перед нами. Где-то там должна быть Нильская долина. Мы должны быть где-то недалеко от правильного пути!

Небосвод сразу прояснился, высоко на небе запрыгали звезды и заблестели веселей.

Мы выпили чай до последней капли.

Утром мы с новыми силами пустились в путь и через час достигли колеи железной дороги. С волнением выскочили мы из машины и поспешили прочесть название станции на другой стороне полотна. — Гананита.

— Карту!

— Мы на 20 километров впереди Абу-Диса, в который мы должны были попасть прямо из пустыни…

Ужин с шакалами

Мы едем вдоль новой линии железной дороги на расстоянии каких-нибудь трех-четырех километров. Перебираемся через высокую насыпь старой, заброшенной линии. За ней появились хорошо различимые следы. А вот и первые верблюды, первые люди, первая машина — послы жизни в Судане. Возникает желание как-то поблагодарить всех их за то, что они выросли вот так из пустыни, как символ возвращения к жизни.

Проезжаем через все чаще попадающиеся населенные пункты и останавливаемся в первом большом поселке перед зданием почты. Бербер, Абу-Дис, который был для нас заветной целью в течение двух дней блуждания, мы проехали, даже не заметив. Из Бербера отправляем необходимые телефонные и телеграфные сообщения в Вади-Хальфу и Хартум и тотчас же продолжаем путь.

Следы машин разбегаются перед нами на огромном пространстве. Пять, десять, двадцать дорог идут рядом, одна лучше другой. Они расходятся и соединяются, как рельсовые пути на сортировочной станции. Шоферы здесь, видимо, ездят каждый своей дорогой. А когда дорога перестает шоферу нравиться, он прокладывает себе другую. Достаточно проехать по своим же следам на местности — и дорога готова.

В 9 часов го минут мы уже в Атбаре, главном узле на железной дороге между Вади-Хальфой и Хартумом. На восток от него идет линия к Красному морю, к единственному суданскому порту — Порт-Судану. Впервые за долгое время мы попадаем в благоустроенный городок. На широких асфальтированных улицах целый день лежит тень от старых аллей. Большинство жилых домов и учреждений утопает в зелени садов. Когда мы стали искать место, где бы можно было сменить масло и провести беглый осмотр машины, нам с охотой предложили помощь суданские государственные железнодорожные мастерские. Представители властей охотно выполняют формальности, связанные с отметкой пройденного пути и с завершением последнего его участка. «Татра» — в центре заслуженного внимания. Ведь перед войной этот путь проделало всего лишь несколько военных транспортов на специально оборудованных машинах, а во время войны здесь проходили большие автоколонны, пока союзное командование не решило прекратить все дальнейшие попытки пересечения пустыни. Но наша машина была первым легковым автомобилем, который проехал по пустыне один, без сопровождения.

В нашем распоряжении оставался только час времени, чтобы превратиться в цивилизованных европейцев. Заросшие, запыленные, усталые и измученные жаждой, мы с благодарностью принимаем гостеприимство общественного приюта для путешественников. Нет больше необходимости экономить воду. Сколько ее тут было во всех кранах, в душе, в ванне. Чистая, как хрусталь, и теплая и холодная. Моемся, купаемся, принимаем душ, бреемся, пьем досыта. После полудня нас ждет еще отрезок дороги, а завтра, быть может, весь бесконечный путь через пустыню останется позади…

Медленно переправляемся через реку Атбару. Суданские перевозчики с любопытством рассматривают «татру», советуются друг с другом, а затем, смеясь, подходят к нам выяснить, не умеет ли «тайяра» также плавать по воде. К чему, мол, их помощь, если у нас амфибия.

За Атбарой мы почувствовали физическое облегчение, когда машина снова пошла плавно, без напряжения и ничто нам не угрожало. Машина отдыхала вместе с нами. Лишнего груза уже нет. Воды везем с собой лишь несколько литров, содержимое канистров и запаянных жестянок почти все перешло в бензобак. Влажный воздух охлаждает мотор лучше, хотя он так же горяч, как и сухой воздух на пройденных отрезках пути. Проезжаем мимо многочисленных деревень, стад скота, полей кукурузы и сахарного тростника. Теперь нам доставляет хлопоты лишь множество дорог и следов от проехавших машин. Позавчера еще мы мечтали об одной-единственной колее, а сегодня не знаем, какую выбрать. Одна колея незадолго до темноты привела нас к Нилу, но там неожиданно кончилась. Под развесистыми деревьями у реки мы застали группу суданцев и картину вечерней идиллии. Несколько негров у костра готовили ужин, остальные заканчивали вечернее купание в реке. Под развесистыми деревьями неслышно текла река, дрожащая песня цикад сливалась с тихой мелодией, напеваемой старым негром. Нам почти неловко за то, что мы нарушили очарование мирного вечера.

Около 6 часов вечера мотор утих. Мы, наконец, нашли удобное место для ночлега. На флагштоки натягиваем противомоскитные сетки, так как вблизи реки множество комаров, которые противно пищат прямо в уши и жалят, как бешеные.

Нашу дремоту вдруг прервал слабый шорох. Мы схватились за пистолеты, которые вечером положили около спальных мешков.

— Слышишь?

— Слышу…

С того места, куда мы вечером выбросили пустые банки из-под мяса, доносится сухое похрустывание: утихнет на миг и раздается снова. В ясном свете месяца мы увидели две тени. Собаки? Нет, не похоже, у них не такие лохматые хвосты. Животные беспечно подходят к банкам, лежащим ближе к нам. Теперь мы отчетливо рассмотрели наших необычных ночных гостей.

Два голодных шакала доедают остатки нашего ужина.