Летающие кочевники - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 12

День кончался, наваливалась ночь — стремительно, как обычно в тропиках. Досадуя, что ночь помешает наблюдениям, Машадо уже решил отправиться в палатку, но в это время на поляне все изменилось. Ковчег, словно огромная, брошенная под гигантскими деревьями гнилушка, начал светиться в темноте.

На рассвете Машадо поднял людей и попробовал еще раз продраться сквозь заросли. Однако прорубиться топорами и мачете через плотный зеленый барьер не удавалось. Видно, попасть на поляну можно было только при помощи вертолета. Машадо присел к радиопередатчику и отстучал просьбу к Мариано да Пальха раздобыть вертолет. Он знал, что это не так просто, и поэтому, не дожидаясь ответа, продолжал попытки прорваться сквозь заросли, делая по две-три вылазки в день.

Во время одной из таких безуспешных вылазок, усталый, изодранный колючками Машадо уже собрался вернуться в лагерь, как вдруг увидел гигантский поваленный бурей макаранг. Дерево упало, подмяв своих меньших братьев, и в чаще образовался просвет. Машадо взобрался на ствол толщиной в три обхвата и двинулся по нему. Когда этот своеобразный естественный виадук, нависший над расщелиной, кончился, Машадо увидел протекавший внизу ручей, скорее даже речушку, неширокую, спокойную в этой низинной части предгорий.

План созрел моментально: следовало побыстрее вернуться в лагерь и запастись веревками. Если спуститься со ствола к ручью, то можно, пожалуй, и не дожидаясь вертолета попытаться проникнуть в табор пестрокожих. Идти по берегу речушки будет куда легче, чем через заросли, и речушка, возможно, приведет к заветной поляне.

Машадо прополз еще три метра. Внизу, прямо под ним, журчал неширокий поток. Стоит привязать за ствол веревку, и можно будет спуститься к реке. Несколько километров пути, и цель будет достигнута!

Машадо повернул было обратно, но в это время раздался треск. Верхушка мертвого дерева не выдержала, обломилась, и разведчик полетел в пропасть.

От Рио-де-Жанейро до Ресифи Антуан Берже ехал проездом. Две тысячи километров, разделяющие эти города, разумнее было бы преодолеть самолетом, но после встряски, полученной над Атлантикой, Антуан чувствовал неприязнь к воздушным лайнерам. Правда, тогда все кончилось благополучно — командир «каравеллы» сумел уйти от загадочного предмета, окруженного светящимся облаком, пассажиры отделались испугом, лайнер приземлился в Рио, и все же… Потом, вероятно, это пройдет, но пока… пока лучше поезд.

Отдохнув в комфортабельном купе, Антуан Берже попробовал спокойно разобраться в случившемся. Софи, — боже, сколько с ней всегда возни — во всем виновата Софи… Может быть, и не следовало вылетать из Парижа. Была ведь телеграмма, в которой Софи уверяла, что совершенно здорова. Ах, знаем мы эти уверения…

На вокзале его встретили Софи и Мариано да Пальха. Пожимая руку галантному бразильцу, Антуан оглядывался на сестру: черт возьми, она здорово изменилась. Тропическое солнце пошло ей на пользу. Только вот зачем она выкрасила волосы в черный цвет? Впрочем, задавать вопросы женщине по поводу ее прически по меньшей мере бестактно.

Молодые люди втиснулись в раскаленную духоту машины, и Мариано повел автомобиль к отелю. Пока они пробирались через бесчисленные пробки на перекрестках, Софи успела в общих чертах рассказать брату о событиях, связанных со встречей с серым, и о своей болезни.

— Ты знаешь, Антуан… — Софи закидывала голову, встряхивая гривой иссиня-черных волос, — сначала я готова была покончить с собой, страшная вялость, апатия… А потом волосы… они не то что вылезли, они просто опали с меня, как осенние листья с каштанов. Ах, если бы ты видел в тот момент свою сестренку… Мариано говорил, что с голой головой у меня был вид ящерицы. Подтвердите, Мариано, что это правда.

— Но ящерицы — прелестные создания, сеньорита…

— Благодарю вас, Мариано. А потом… Потом стали расти новые волосы не по дням, не по часам, они росли на глазах… Боже, мне все время хотелось есть. И я ела, ела, хоть и ни капельки не растолстела, правда, Антуан? А волосы выросли как будто даже совсем не мои. Ты потрогай их…

Антуан осторожно провел рукой по голове сестры. Что поделать, он любил эту взбалмошную девчонку… А волосы под его рукой и правда были удивительные: тяжелые и скользкие, как конский хвост.

Да Пальха остановил машину у дверей высокого белого здания.

— Отель «Насьональ». Здесь ваш номер, мсье Берже.

Софи коснулась пальцем щеки инженера.

— Мариано, сколько раз вы уже успели сегодня побриться?

— Дважды, сеньорита.

— Поздравляю. — Она повернулась к Антуану. — Знаешь, Мариано тоже болел. Но легче. Несколько дней подавленного состояния, а потом необходимость непрерывного бритья. Он брился по четырнадцать раз в день…

Маленький повидавший виды «мерседес» отъехал от подъезда. Мариано еще предстояло найти место, куда бы приткнуть машину.

— А сейчас, Антуан, ты переоденешься, примешь душ — и в институт к сеньору Алвисту.

Профессор Алвист — высокий, морщинистый старик с длинным яйцеобразным черепом принял Антуана очень приветливо. Он наговорил гостю множество приятных слов, вспомнил встречи с отцом Антуана на международных симпозиумах и конференциях и пригласил осмотреть институт. Они шли по длинным коридорам, заглядывали в хорошо оборудованные лаборатории, знакомились с сотрудниками. Наконец профессор остановился. Открыл большую белую дверь и широким жестом пригласил Софи, Антуана и Мариано войти.

В полумраке тихо гудели трансформаторы. Перемигивались разноцветными лампочками приборы. Посреди комнаты на столе, закрытом силиконовым колпаком, лежал серый. Он спал. Его узкую голову с характерным костным гребнем посредине охватывали многочисленные электроды. Датчики давления, термопары были разбросаны по всему его мускулистому телу. Лента одного прибора была вся исчиркана поперечными полосами. Софи поежилась. В помещении было прохладно.

— Мы вынуждены были понизить температуру, чтобы приостановить пробуждение мозга. У нас создалось впечатление, что умственная деятельность этого… — профессор помолчал, пожевал губами и осторожно продолжил, — этого существа, освободившись от каких-то подавляющих воздействий, стала бурно функционировать, грозя перейти в бесконтрольный процесс. Организм может не выдержать напряжения.

Антуан повернулся к ученому.

— Ах, сеньор Алвист, чего бы я, кажется, не отдал, чтобы увидеть сны этого человека…

— Человека?

— А разве вы сомневаетесь в этом? Весь его облик…

— Анатомическое сходство еще не является доказательством. Кое в чем он действительно похож на нас с вами, но… мы сделали рентген. Даже в строении скелета имеются отличия.

— Это может быть результатом уродства, вырождения. Какое-нибудь неизвестное науке племя, сохранившееся в глубинах гилеи…

— Активность его мозговой деятельности отнюдь не свидетельствует о вырождении. Перед нами удивительная загадка природы…

— Знаете, профессор, у меня, кажется, есть идея…

В дверь постучали: "Сеньор профессор, телефон из Поко да Крус. Просят подойти сеньора да Пальха".

Мариано рванулся из лаборатории. Стуча каблуками по каменным плитам, за ним поспешила Софи.

— Это от Машадо, идем…

Когда Антуан с профессором Алвистом вошли в приемную, разговор уже был окончен. Стиснув голову руками, в кресле сидел Мариано. Софи нервно ходила по комнате, сердито выговаривала что-то инженеру.

— Что случилось, Софи?

Девушка остановилась на полуслове. Она круто повернулась к брату и, метнув яростный взгляд в сторону Мариано, объяснила:

— Машадо нашел их. Всех, всю компанию вместе с летающим ковчегом! Он просит прислать вертолет. Иначе до поляны, на которой остановились пришельцы, не добраться. Ты понимаешь, всего-навсего паршивенький вертолет — и мы их накроем… А Мариано говорит, что мне давно пора ехать к шефу, заниматься прямым делом… Грозит разрывом контракта…

— Вертолет, вертолет… — Профессор Алвист подошел к столу, глаза его молодо заблестели. — Конечно, можно обратиться к американцам, они не откажут. Но там, где гринго, там нет чистой науки… И все-таки выход есть!