Зимние волки полуночи - Смирнова Елена Станиславовна - Страница 17

Я сделала это не только потому, что больше не стало того, для кого я хотела и была красивой и обаятельной, а потому, что так было удобнее работать. Практически истреблять всех упырей, вурдалаков и восставших мертвецов, а по ночам серой тенью скрываться в лесу, в бессильной тоске царапая острыми когтями деревья и от безысходности воя на луну. Но легче мне становилось ни на секунду, даже спустя два года я не могу простить себя и забыть все, что случилось. Кто-то меня не поймет, назовет слишком сентиментальной, но я действительно не могу забыть этого.

А тем более сейчас, когда у меня есть ключ. Внезапно меня охватил… словно какой-то огонь, что ли, пожар… раньше я не в полной мере чувствовала слово «месть». Сейчас же… мне захотелось именно отомстить. Не просто убить, — разодрать лапами с выпущенными когтями черную плоть в клочья, почувствовать саму кровь на шерсти… наверное, во мне взыграли животные инстинкты, но огненная волна поднималась где-то в глубине сознания, ведомая оскаленной волчьей мордой с горящими глазами. Она жаждала выхода, и я знала, куда ее можно выплеснуть. Я поступлюсь своими принципами — не убивать людей, этот некромант будет умирать долго и мучительно, как умирал тогда Лаорт, но в этот раз я буду стоять и наблюдать за всем с каким-то мрачным удовлетворением.

Я помотала головой. Так, вспоминаем главный постулат оборотней — никогда не позволяй волчьим инстинктам взыграть над человеческими, вспомни о своей настоящей сущности. Хотя я и не уверена в том, что человеческая сущность является полностью истинной.

Глубоко вздохнуть. Выдохнуть. Успокоиться. Я найду его, обязательно найду. И тогда уже не стану сдерживать вторую сущность, дав ей погулять в полной мере. Сейчас — нельзя.

Вдруг я почувствовала, что со мной явно что-то не так. Что-то изменилось, что ли? Подойдя к зеркалу, я убедилась в своей правоте — глаза светились желтоватым волчьим огнем, а клыки чуть удлинились, став слегка похожими на вампирьи. Странно, раньше я не замечала за собой таких явных признаков оборотня. Возможно, правда, замечали остальные — я вспомнила зеленоватое лицо купца Руни, и поняла, что моя догадка верна. С усилием убрав клыки и заставив глаза стать нормальными, человеческими, я глубоко вздохнула. Усмехнувшись своему отражению, я снова села за компьютер. Я убью этого гада, но немного позже, когда разузнаю о нем все. Где он живет, чем занимается, как его найти. В принципе, я практически не сомневалась в том, что все творящееся в городе — его черных лапок дело. Некромант может свободно повелеваться нежитью, другое дело, что он при этом силы много тратит, а значит, ловить его лучше после обряда.

Я сладко потянулась всем телом. Итак, что мы имеем? На данный момент, возможно, скрывается во Владивостоке… это же просто подарок судьбы! Нет, я просто обязана его уничтожить. Вот только сейчас скопирую папочку с данными на компьютер, а то вдруг Афанасий поймет, что я не тот диск схватила.

Что ж, дело стало за малым — подкараулить какого-нибудь из подчиненных этого некроманта, незаметно поставив на него метку, которая потом должна вывести меня на хозяина. Только вот что-то я сомневаюсь, что смогу уничтожить «злого дядьку». Если с ним не справился даже вампир в полнолуние, то я и подавно. Однако вот что хорошо — в последние года полтора я наблюдала за собой неплохой подъем силы, это сейчас будет как раз кстати. К тому же оборотни в любом случае сильнее человека.

Итак, надо разработать какой-нибудь особо уникальный план, чтобы… а зачем он мне, этот уникальный план, в принципе, нужен-то? Чтобы шпиёны не догадались, что ли? Ага, очень я им нужна, шпиёнам этим. Им до меня и дела-то нет, других забот по горло.

В общем, я пришла к выводу, что мне нужен свежий труп, не хочущий (или не хотящий?) лежать в могиле. Прицепить «маячок» будет минутным делом.

Но сегодня я уже никуда не пойду. Во-первых, начинать надо с утра, а не с трех часов дня, а, во-вторых, совершенно внезапно разразился совершенно дикий ливень. Впрочем, сказать, что совсем уж внезапно, нельзя — готова поспорить, что двое суток, пока я валялась в кровати, на улице было мокро и неуютно — тогда, еще пару дней назад, когда я засыпала, то слышала вдалеке гром.

Посидев еще минут десять и читая сведения о Вегготе, я поняла, что дико хочу есть. Немного поразмыслив, я захлопнула ноутбук и спустилась на кухню. Дождь залил еще сильнее, превратившись в единую сероватую водную стену, через которую смутными контурами проступал пейзаж.

Глава 2. Охота.

Дождь застал Роллона, не позаботившегося ни о зонте, ни хотя бы о куртке, врасплох. Едва он вышел из машины, как на него мигом обрушилась лавина холодной воды, заставив недовольно поморщиться. Запоздало вспомнив о магии, зимний волк откинул со лба мокрые светлые пряди, потемневшие от воды, и повелительным жестом создал вокруг себя непроницаемый для воды ореол, еле различимый в воздухе.

Посланец Совета запаздывал, а дождь все не прекращался, а даже наоборот, усиливался. Мужчина начал понимать, что вскоре даже наспех возведенный щит не выдержит такого напора, но делать более плотный не было смысла — тогда на некоторое время придется снять старый. Впрочем, толку от щита все равно никакого — одежда и волосы все равно уже намокли и неприятно холодили тело.

Вскоре, однако, ко вконец осатаневшему от получасового ожидания Роллону, посланец все-таки прибыл. Статный человек с в высшей степени надменным выражением на холеном лице не утруждал себя низменным хождением по мокрой дороге, паря сантиметрах в десяти над ней. Смотря на него, приходило ощущение, словно он вообще не от мира сего, а так, случайно, по неосторожности, забрел сюда. На лице мага так и было написано, что он хочет поскорее разобраться со всеми этими делами с нежитью, а затем удалиться медитировать в Высшие Сферы, чем, судя по фигуре, постоянно и занимался, не утруждая себя беганием по болотам и буеракам. Но при всем при этом выражение лица было настолько надменным и самодовольным, что, по собственному мнению, человек являлся по меньшей мере верховным богом Высшей Пятерки.

Роллон только усмехнулся — подобное, но все-таки поскромнее, выражение лица он видел много раз, если совсем точно — постоянно на лице своего друга, относящегося к Верховной династии темных эльфов. А иногда это выражение приходилось «наклеивать» на лицо, чтобы принять важных и дорогих гостей, вроде Главного Жреца верховного бога, который (жрец, а не бог) славился своими умеренностью и кротостью (сам Роллон раз пять видел его в трактире за кружкой пива, причем в компании с четырьмя-пятью куртизанками, которые, вероятно, пришли покаяться ему в своих грехах; к тому же один раз этот жрец так упился, что почти развалил сам трактир, пытаясь решить начавшийся там конфликт проверенным способом — то есть тяжеленным жезлом власти вкупе с великолепным владением техникой боя без правил).

Подплыв к Роллону, маг внимательно оглядел его, задержав внимание на тонком серебряном обруче, который тому все-таки пришлось надеть, а затем протянул ему свиток, причем сделал это с таким видом, словно вручал, по меньшей мере, хрустальную вазу, которая от малейшего прикосновения может треснуть и рассыпаться на мелкие кусочки. После проведения этого ритуала посланец гордо удалился, попросту открыв для себя индивидуальный портал. Для чего разыгрывался весь этот мини-спектакль, Роллон так и не понял. Может быть, хотели показать, что они тут главные. Но Роллон и не претендовал на командование городом.

Сев в машину, он развернул свиток. Как Роллон и думал, это было одобрение его действий Советом (видимо, они на этом орешке себе уже все оставшиеся зубы переломали). Но потом лицо Зимнего волка помрачнело. В свитке говорилось также о том, что просто так прогнать нежить из города не сможет даже ее повелитель, так что нужно ликвидировать источник, то есть где-то в городе шурует нелегальный некромант. Были даны еще кое-какие, не особо важные, сведения. С его чутьем на смерть и магию Роллон смог бы найти его с закрытыми глазами. В принципе, ничего особо сложного нет. Но что-то Роллону подсказывало, что это не так. Видимо, сам Совет не преуспел в ликвидации этого некроманта, вот они и решили послать за ним кого посильнее, а главное — кого не жалко.