Дуэль в Кабуле - Гус Михаил Семенович - Страница 46

Следовательно, «наступило время, когда вам следует решительно вмешаться в дело Афганистана», — читал далее Окленд в письме Секретного комитета. На усмотрение Окленда предоставлялся выбор средств для возведения «барьера против угрожающего распространения русского влияния»: послать в Кабул конфиденциального агента для наблюдения за развитием событий либо же войти в прямые отношения с кабульским властителем — политические или же на первое время коммерческие. При этом Окленду предлагалось сообразовывать свои действия с сообщениями, которые он будет получать от Макнила из Персии.

И вот тогда-то получил Окленд письмо Дост Мухаммеда, отосланное одновременно с письмом императору Николаю.

Поздравляя нового генерал-губернатора с прибытием в Индию, эмир напоминал о дружеских отношениях между ним и британским правительством, от представителей которого он получал письма с заверением, что «в случае необходимости обязательства дружбы будут выполнены». Поведение бесчестных сикхов и нарушение ими договоров с Афганистаном побуждают эмира просить генерал-губернатора сообщить, каким способом могут быть улажены эти дела.

Составленное столь осторожно письмо Дост Мухаммеда было Оклендом понято как обращение к Англии за помощью против Ранджит Синга. Но «лев Лахора» был давнишним союзником Англии, и ссориться с ним Окленд отнюдь не желал.

Дост Мухаммеду генерал-губернатор ответил, что желает, чтобы афганская нация была единой и процветающей и жила в мире со своими соседями. Он, Окленд, с прискорбием узнал о несогласиях между эмиром и магараджей, который является другом Англии. «Принципы британского правительства, — писал Окленд, — не позволяют ему вмешиваться в дела других государств, однако, если вы подскажете мне, как надлежит действовать для примирения вас с Ранджитом и найдете какой-нибудь реальный путь решения проблемы, то он будет тщательно изучен; и тем временем я могу только надеяться, что вы будете в состоянии найти какой-либо способ для достижения примирения с сикхами. Не только в ваших интересах но и в интересах всех соседних стран, чтобы две нации. находящиеся рядом, сохраняли ненарушаемые отношения дружбы и согласия».

Получив ответ генерал-губернатора Индии, Дост Мухаммед убедился, что Англия ему предпочитает дружбу с «львом Лахора». А слова Окленда о «невмешательстве» англичан в дела соседних государств вызвали ярость эмира, который хорошо знал роль Англии в недавней попытке Шуджи вернуть афганский трон… И какой иной способ решения спора с сикхами мог предложить Дост Мухаммед — кроме возвращения Пешавара в состав Афганского государства! А Окленд дал ясно понять, что на помощь Англии в этом вопросе рассчитывать не приходится.

Оставалось ждать ответа из Петербурга…

2

Весна на Урале запаздывала. Мокрый снег перемежался дождями. На санях проезда уже не было, а колеса увязали по ступицы в буром месиве, устилавшем дороги.

Забрызганный грязью доверху возок подъехал в сумерках холодного апрельского дня к парадному крыльцу ярко освещенного губернаторского дома. Из возка легко выпрыгнул Виткевич и помог выйти закутанному в тулуп Гусейну Али. Распахнувший двери швейцар почтительно приветствовал адъютанта военного губернатора.

— Со счастливым возвращением, Иван Викторович! Их превосходительство обедают-с…

Виткевич сбросил с плеч шинель. Швейцар снял тулуп с Гусейна Али, и тот остался в своей одежде небогатого восточного купца. Виткевич проводил его в приемную, а сам прошел в огромную столовую.

Человек широкой натуры, большой барин и хлебосол, Перовский завел обычай два-три раза в неделю за превосходным обедом, плодом искусства повара француза, собирать своих ближайших сотрудников и подчиненных.

Так и теперь за большим столом сидели Генс, Никифоров, Карелин, Даль, адъютанты, чиновники особых поручений.

Виткевича первым увидел в дверях Даль.

— Наш путешественник, ваше превосходительство. Перовский обернулся, поднялся навстречу Виткевичу, обнял его, поцеловал:

— Молодец, молодец! Ждем с нетерпением! Присаживайтесь!

— Ваше превосходительство, я прибыл не один…

— Понимаю, понимаю. Вашу эстафету получил. Где он?

— В вашей приемной.

Перовский попросил Генса остаться за хозяина и прошел в приемную. Виткевич представил ему гостя:

— Почтенный Гусейн Али, полномочный посол его высочества эмира кабульского.

Перовский протянул руку, Гусейн Али сжал ее двумя руками, прижал к своему сердцу.

— Мой высокий повелитель, да хранит его господь, шлет привет мудрому и высокочтимому сардару могущественного государя Российского, да продлит господь его дни, и просит для смиренного слуги эмира открыть путь к сердцу того, кто на престоле владычества повелевает царствами и их правителями.

Выпустив руку Перовского, Гусейн Али низко поклонился и подал Перовскому запечатанный печатью пакет.

— Это письмо государю императору, — пояснил Виткевич.

— Англичане — наши враги, — сказал Гусейн Али, — они помогают нечестивому Ранджиту, они злоумышляют против моего повелителя, и эмир в своей мудрости и заботе о благе государства афганского обращает лицо свое к великому и славному императору.

Перовский раньше, чем вести переговоры с афганским посланцем, хотел выслушать подробный доклад Виткевича. Поэтому он приказал доставить Гусейна Али на приготовленную для него квартиру, где он будет жить как бухарский купец.

— Отдохните после утомительной дороги, — сказал Перовский, провожая гостя.

Наутро в обширном, богато обставленном кабинете Перовского в присутствии Генса, Никифорова, Карелина, Даля Виткевич обстоятельно доложил о своем нелегальном путешествии.

Когда он рассказал о погонщике туркмене, а также о поведении караванбаши и приказчика Деева, Генс вставил:

— Едва только приказчик возвратился в Оренбург, Деев его немедля отослал куда-то, и с тех пор о нем ни духу ни слуху.

— Наказан за то, что не исполнил воли хозяина, — заметил Даль…

— Итак, — закончил Виткевич, — главный вывод, коий надлежит сделать, таков: англичане еще не успели распространить свое влияние на ханство Бухарское, но не преминут сие сделать, ежели мы их не упредим. Наш друг Уркарт твердит, что Черкессия на Кавказе есть ворота в Индию… У страха глаза велики: от Черкессии до Индии…

— Три года скачи — не доскачешь, — прервал Даль Виткевича.

— Да, до Индии от Черкессии еще нужно добираться и добираться. А вот Бухара — действительные ворота для господ англичан в наши пределы! Кушбеги бухарский, старик проницательный и хитрый, отлично видит, что с юга к ним подбирается ненасытный инглиз, а с севера неотвратимо приближается Россия. Бухара — меж двух огней.

— И что же он предпочитает? — живо спросил Карелин.

Перовский, не проронивший еще ни слова, с явным интересом ждал ответа Виткевича.

— «Лучше вор, приносящий большой доход, нежели правдивый и честный человек, ибо вор получает и для себя, и для меня», — говорил мне в Бухаре кушбеги, когда я спросил, к кому же он склоняется: к Англии или России. Бухара пойдет с теми, кто сулит больше выгоды. А это при нынешних условиях — Россия.

— Почему? — задал свой первый вопрос Перовский.

— Потому, что торговля с Россией выгодна тому же кушбеги, да и самому эмиру. Ведь и Бернс в своей книге писал, что Бухара заинтересована в русской торговле. А во-вторых, — и сие весьма важно! — дела за Оксусом, о коих в Бухаре уже осведомлены, пугают эмира. Посланцы кабульские — Гусейн, со мною прибывший, и Ибрагим, отправившийся к шаху, поведали о замыслах и интригах англичан, которые жаждут прибрать к рукам весь Афганистан…

— Так вот, поручик, — обратился Перовский к Виткевичу. — Государь император по моему представлению всемилостивейше соизволил произвести вас в подпоручики, а ныне я ходатайствую о следующем для вас чине — в уважение указанных вами услуг и выказанной храбрости, находчивости и исполнительности — и уверен, отказа не будет. Посему, поручик, скажите нам, каковы же суждения и пропозиции ваши по делам афганским?