Дуэль в Кабуле - Гус Михаил Семенович - Страница 8

Александр Бернс тоже останавливается на карте и долго внимательно смотрит: верховья великой реки и Пятиречье между нею и Сетледжем теперь доступны для британской торговли. Но дальше, вниз по Инду до океана, — дальше пути нет. А ведь Зулькарнайн, отказавшись от мысли достичь Ганга, погрузился на корабли и спустился по Инду до его впадения в океан — в Эритрейское море, как он тогда именовался.

Как интересно было бы повторить путь Александра!..

Александр Македонский сделал это в 325 году до нашей эры. А сейчас, думает Бернс, склонившись над картой, сейчас идет 1825 год христианской эры… Тоже двадцать пятый… Александр задумывается над этим совпадением. Ведь он в дневнике признался самому себе, что он фаталист — верит в силу рока, тяготеющего над человеком.

Он верит в свою добрую фортуну, и она его снова обласкала. Полк из Бомбея в апреле 1825 года спешно перебрасывают на север в Катч. Катч — небольшое, пока еще независимое княжество, расположенное на полуострове или, вернее, на острове между Гуджератом, пограничной провинцией Индии, и тем самым Синдом, эмиры которого не дозволяют англичанам проделать путь македонского завоевателя по великой реке…

Ост-Индская компания давно замышляет прибрать Синд к рукам, но ей все никак не удается сладить с воинственными князьями-феодалами. Они не имеют никакого желания отдаться во власть Компании, проглотившей уже всю Индию. В Катч Компания проникла еще в 1821 году, когда помогла тамошней знати свергнуть неугодного ей короля и посадить на престол его сына. Поскольку он был малолетним, то учредили регентство из пяти человек, из коих одним стал, само собой разумеется, британский резидент капитан Поттинджер.

И вот в апреле 1825 года дурбар Катча, то есть британский резидент, снова попросил помощи против эмиров Синда. Тогда-то и был послан в Катч пехотный полк Бернса и полк кавалерии.

Этот эпизод, в сущности незначительный в истории британского покорения Индии, стал переломом в судьбе Бернса. Он был прикомандирован к штабу бригады полевых войск в качестве квартирмейстера.

«Если будет вторжение в Синд, — отметил он в дневнике, — перед офицером в отделе генерал-квартирмейстера[1] откроется большое поле деятельности».

Вторжение в Синд не состоялось, так как силы я средства Компании были тогда сосредоточены для ведения войны в Бирме. Но Бернс не обманулся в своих ожиданиях. Он познакомился с резидентом в Катче капитаном Поттинджером, который распознал в молодом лейтенанте человека такого же склада, каким был он сам. Пребывая в Катче, Бернс посвятил много времени составлению карты дотоле неизвестных дорог на север.

В 1826 году из Катча Бернс был возвращен в Бомбей в качестве помощника генерал-квартирмейстера бомбейской армии.

Еще более усилил рвение Бернса сэр Джон Малькольм, в 1827 году назначенный губернатором Бомбейской провинции. Джону Малькольму было уже около шестидесяти лет, и за плечами у него было почти тридцать лет деятельности, в которой переплелись функции дипломата и разведчика. Малькольм «отличался необыкновенным рвением к распространению азиатской географии и литературы», — так своеобразно охарактеризовал Бернс деятельность своего наставника, направившего его на то поприще, о котором он мечтал…

В возрасте тридцати лет капитан англо-индийской армии Джон Малькольм был в 1799 году послан в Иран, чтобы расстроить замыслы Наполеона против Индии. Бонапарт, потерпев неудачу в Египте и Палестине, задумал нанести удар Англии, создав коалицию Персии, Афганистана и Майсора — для нападения на британские владения в Индии. Малькольм оказался незаурядным мастером «золотой дипломатии» — он подкупал всех, от погонщиков верблюдов до властителя Персии Фатхали-шаха, который славился ненасытной алчностью. В 1801 году Малькольм добился своего: шах заключил свой первый договор с Англией в лице Ост-Индской компании. Шах обязался изгнать французов и впредь не допускать их в Иран, а Англия обязалась оказывать Персии помощь против Афганистана, с которым у шаха были давнишние счеты.

Через восемь лет Малькольму вновь пришлось отправиться в Персию, чтобы снова расстроить наполеоновские планы. Надеясь на помощь Англии, Фатхали-шах затеял войну с Россией и потерпел поражение. Обещаний своих Малькольм не выполнил. Англия должной помощи не оказала.

Не только в Персии проявил свои способности этот ловкий и энергичный человек. Он участвовал в последней войне с Маратами, закончившейся полным крушением маратского государства, и был назначен губернатором всех захваченных и покоренных Компанией княжеств Центральной Индии.

Такова была карьера нового бомбейского губернатора, с которым судьба свела Александра Бернса.

Сэр Джон обратил внимание на этого молодого, но уже отлично себя зарекомендовавшего офицера и однажды вечером вызвал его к себе.

— Я готовлюсь пройти по дорогам, по которым совершил свои донкихотские путешествия мой великий тезка, — ответил Бернс на вопрос Малькольма, чем он занимается.

— Донкихотские, говорите вы. Почему же? Бернс порывисто встал со стула и шагнул к большой карте на стене кабинета. Сэр Джон повернул многосвечный канделябр на письменном столе, чтобы ярче осветить карту. Прикрыв левой рукой глаза от ярких лучей, Бернс широким взмахом правой руки очертил огромное пространство между Яксартом и Индом, Персидским заливом и Гималаями.

— Искандер Зулькарнайн, как вихрь, пронесся здесь, и что же получилось? Не успел он закрыть глаза, как его империя распалась!

— Но каков же вывод? — спросил сэр Джон. Бернс невольно усмехнулся, мысль Малькольма была настолько прямолинейна, что от империи Александра непосредственно вела к империи Британской…

— Великому Александру — начну с этого— не удалось перейти Инд и вступить в Индию. Мы в лучшем положении. Мы уже находимся в Индии. Почему же мы не можем включить Инд в орбиту нашей власти?

— И вы беретесь повторить путь македонянина, но в обратном направлении?

— Да, сэр!

Сэр Джон пытливо оглядел Бернса с головы до ног и подумал: «Этот человек еще заставит о себе говорить!»

2

Путнику, направляющемуся к Орску, издалека видна церковь на Преображенской горе. Завидел ее и Виткевич, когда партия, в которой он находился, после длительного и тягостного пути в октябре 1824 года приближалась к месту назначения. В солнечных лучах сверкнул вызолоченный крест на куполе. А потом открылись белые мазаные домики, широкие и прямые улицы, выходившие прямо в степь, откуда ветер гнал тучи пыли. У самого порога Орска повстречался растянувшийся на версту караван. На спине верблюда меж двух горбов сидел, небрежно раскинувшись на вьюке, словно в покойном кресле, широкоскулый, темноликий седок, в остроконечной меховой шапке, с трубкою в зубах. Мерно раскачивался верблюд, словно шлюпка на невидимой волне. Мерно покачивался и седок его…

Ян Виткевич, бывало, задумывался о Востоке, перечитывая «Паломничество Чайльд Гарольда». Увы! Иной Восток воспет был Байроном! Там яркие краски, блестящее солнце, там все жизнерадостно, все подымает дух. А здесь — просвечивающее сквозь дымку пыли мглистое солнце, однообразно желтый океан степи до самого горизонта, а горизонт — без конца, без края. Рев верблюдов блеяние огромных стад овец, гортанная непонятная речь… Тоска сжимает сердце, давит грудь.

А Ян Виткевич — не Чайльд Гарольд, отнюдь нет! Нет у него надежды сбросить с себя ярмо солдатчины раньше, чем через двадцать пять лет…

Белые штаны, темно-зеленый мундир с желтым воротником и такими же обшлагами, с белым нумером на красных погонах и перекрещенными на груди белыми ремнями, высокий кивер… Бесконечная «шагистика» на плацу под знойным солнцем летом и обжигающим морозным ветром зимой. Тупое прозябание в заброшенном на край света крошечном городишке.

1

Соответствует оперативному отделу в современном штабе.