Гости с Уазы - Гор Геннадий Самойлович - Страница 15

– А это что у тебя? – спрашивал его капитан, показывая на большой тюк.

– То, чего не хватает на Марсе: крик петуха и кваканье лягушек, кудахтанье кур и звон молочных струй, когда доят коров на рассвете, шум камыша на озере и взмах утиных крыльев.

Капитан огорчался:

– Перегрузишь мне машину.

Уже перед самым отлетом помощник начальника экспедиции вдруг спохватился: забыли захватить с собой необходимую вещь – лесное кукование кукушки.

– Обойдемся, – сказал начальник экспедиции.

– Нет, нет. Никак, – покачал головой помощник.

Он приложил ладошку ко рту и стал подражать лесной птице:

– Ку-ку! Ку-ку! Превосходный звук. Прямо тает в воздухе. Там нам будет его не хватать.

С ним спорить было трудно. Захватили с собой и этот тающий, млеющий лесной звук.

Вися и плавая в безгравитационной среде, помощник, довольный, вспоминал, что он захватил с собой с Земли. Он перечислял нам названия предметов, вещей, явлений, летевших вместе с нами.

– Я везу, – повторял он, – запах сирени, смоченной весенним дождем, звон тающих льдинок, уханье совы в ночном лесу, кусок земного неба, облитого зарей. И как хорошо, что я вовремя вспомнил о кукушке. На Марсе, где нет ни одного дерева, вы услышите ее голос, напоминающий о лесных ветвях.

Он был весь наполнен, туго, до отказа набит земной веселой жизнью, этот подвижный человек, умудрявшийся суетиться там, где отсутствие земного притяжения, казалось бы, должно было ему напомнить о том, что пора и остепениться… Его звали Лодочкин, Сергей Лодочкин. Он был родом из старого и веселого города Одессы. И он умел рассказывать всякие забавные истории, которые тоже вез на Марс, но уже без упаковки, не боясь, что они утратят что-нибудь из своих свойств в пути.

Глядя на Сергея Лодочкина, я думал: «Как он похож на Землю, эту веселую, щедрую и чуточку легкомысленную планету». И вероятно так же думали и другие участники экспедиции, слушая смешные истории возле перегородки, отделявшей нас от бездушной и страшноватой бездны, от «ничто». «Ничто» и бездна тоже прислушивались к ним и вынуждены были считаться с жизнелюбивостью одессита не меньше, чем с опытностью нашего сурового капитана и надежной прочностью корабля.

Сергей Лодочкин помог нам скоротать время. Он был дотошен, и ни одна вещь не утратила своих земных свойств, оказавшись вместе с нами на Марсе.

Забегая вперед, я напомню один эпизод из моей жизни астрогеолога. Однажды в песчаной, безводной и безатмосферной пустыне, где я блуждал, разыскивая товарищей по партии, я вдруг услышал голос кукушки. Он напомнил мне не только о запасах Лодочкина, но и о том, что, кроме песчаной пустыни, существует еще другой, бесконечно более прекрасный мир. Изумленный, я ловил эти земные, лесные, ясные звуки, думая, что это галлюцинация, что меня обманывает слух.

– Ку-ку! Ку-ку!

Голос кукушки доносился до меня будто с Земли, из ее еловых, сосновых и березовых лесов, преодолев расстояние в несколько сот миллионов километров.

– Ку-ку! Ку-ку!

Ее голос словно играл со мной. Он был здесь и далеко, рядом и нигде. И в эти минуты я забыл о том, что стою на мертвом, холодном песке марсианской пустыни, затерянный в бесконечности. Голос кукушки принес мне запах лесов, земную щедрость и доброту.

21

Он продолжал:

– Я никогда не думал много о себе. Меня всегда остро интересовало то, что было вне меня: люди, вещи, явления, события. Я готов был даже простить людям то, что мне не нравилось в Лодочкине. Помню, как Лодочкин, то плавая, то вися в безгравитационной среде несущегося космолета, убеждал меня:

– Будьте внимательны к еде. Ешьте то, что полезно. Я все учел, все. Счастливые крысы умеют синтезировать в своем организме аскорбиновую кислоту. Морской свинке и человеку природа отказала в этом. Мы вынуждены принимать витамины вместе с пищей.

И он начал перечислять все сорта продуктов и все виды витаминов, которые он везет с собой.

Сергей Лодочкин! Он уже стал воспоминанием. Его уже нет в живых. Марс, его отнюдь не щедрая к людям суровая среда расправилась с Сергеем раньше, чем с другими. Мы похоронили его в холодном марсианском песке, который не смогло бы согреть даже земное горячее солнце. Вот солнца-то и не догадался захватить этот бесподобный администратор. Да и как доставишь его на Марс с Земли? Оно слишком большое и слишком щедрое. Новый администратор, Карл Шмидт, хотя и не был таким щедрым, как Лодочкин, тоже умел посмеяться и пошутить:

– Опять вдыхали запах мяты и черемухи! Опять слушали крик петуха! Надо экономить! Куда это годится. Перерасход. А Земля далеко. Быстро сюда не доставишь.

Шуткой он хотел облегчить нашу, а заодно и свою жизнь.

Нет, нелегкая жизнь была на Марсе, где всего но хватало: и воздуха, и воды, и тепла. Воздух мы носили с собой, земную биосферу, разумеется, в тех размерах, которые были нам по силам. Биосферу в миниатюре. Человеку нужна среда, так же как и животному. Но животное, передвигаясь, не может захватить с собой необходимый ему мир, а человек может. Мы передвигались, разыскивая полезные ископаемые, и вместе с собой несли все необходимое – воздух, воду и пищу.

Избаловал нас покойный Сергей Лодочкин. Отправляясь в маршрут, мы старались захватить с собой побольше того, что нужно не только для желудка и дыхания.

Как-то я сказал Карлу Шмидту:

– И соловьиного пения тоже подкинь.

– Ишь чего захотел, – рассмеялся прижимистый Карл. – Свист. Зачем он тебе?

– Нужно. Доставляет удовольствие.

– От этого продукта больше вреда, чем пользы. Я с врачами советовался. Говорят, действует на нервы, заставляет тосковать по Земле.

– А почему же немножко и не потосковать? Иногда это бывает даже необходимо.

Вместо соловьиного пения он дал мне в маршрут болото с квакающими лягушками. Один из моих механических помощников, робот Биль, бросил эту новинку вместе с другим довольствием в автотележку.

– Ну-ну! – сказал администратор. – Поаккуратнее. Ведь не на Земле!

Меня сопровождали три робота: Биль, Джек и Ле-Рой. Джек и Биль – роботы как роботы: аккуратные, исполнительные, дисциплинированные. А с Ле-Роем было не так просто. Уж не нарочно ли подсунул мне администратор Шмидт эту упрямую машину с большим дефектом в программе? Ле-Рой выделывал всякие штуки, вдруг исчезал неведомо куда, отлынивал от работы. Создавшие его конструкторы, по-видимому, не без умысла включили в его программу то, что никак не вязалось с сущностью автомата, – лень. Робот-лентяй – это нечто неслыханное и непредусмотренное. Лень-то и делала Ле-Роя более человечным, чем ему полагалось. У Биля и у Джека не было никаких недостатков. И, может, поэтому мне было с ними скучно. Ле-Рой же своей ленью и медлительностью иногда меня развлекал. Он любил поваляться – странная привычка у автомата. Как его только пропустила комиссия, отбиравшая вещи на Марс?

Да, лень и неповоротливость. Я был рад им как подарку. Иногда Ле-Рой выводил меня из себя. Но и в этом было нечто человечное и человеческое. На Биля и Джека невозможно было сердиться. Это были вещи, точные, исполнительные, никогда не ошибающиеся вещи. Но я слишком много говорю о вещах.

У них не было ни лиц, ни щек, ни ушей, ни глаз. Но спины у них были совершенно человеческие – дань, отданная современной техникой отнюдь не современному иллюзионизму. Иногда я шел нарочно позади них, обманывая себя. Казалось, впереди меня идут люди, я не один. В каждой спине есть нечто характерное. У них тоже были характерные спины. Но самая характерная спина была у Ле-Роя. Его спина соответствовала его характеру. Это была спина лентяя, которому не терпится скорее присесть или прилечь.

Мне нравилось обманывать себя. В конце концов это уж не такой большой недостаток, если учесть, что речь идет о марсианской пустыне, о действительности, до того реальной и беспощадно трезвой, что без иллюзии там пропадешь.

Только в этих условиях можно было оценить щедрость и предусмотрительность покойного Лодочкина. Иллюзии… Чем их больше, тем лучше.