Через Кордильеры - Ганзелка Иржи - Страница 48

Бурным овациям нет конца.

— Орэха, орэха!! — восторженно скандирует публика. — Ухо, ухо!!

Оркестр играет марш, На арену выбегает пара белых коней в упряжке, служители привязывают к постромкам труп быка, и кони волоком убирают его с арены. Двое других служителей торопливо засыпают лужи крови и разравнивают руэдо.

Нене кланяется ликующим трибунам, с которых к нему дождем летят цветы и мужские шляпы. Иногда он поднимает одну из шляп и возвращает ее публике. В одной руке он держит оба бычьих уха, в другой — бычий хвост.

— Рабо! Рабо! — несется с трибун. — Хвост, хвост, браво!

Уши и хвост быка — это для тореро символ высшего судейского признания.

В этот день бой приняли еще пять быков, четыре раза взлетали в воздух тореро, подкинутые рогами разъяренных животных, и, вероятно, поэтому вечерние лапасские газеты пришли к одинаковому мнению; «Самое драматичное открытие сезона на Пласа-де-торос».

Перуанские знатоки корриды только плечами пожимали:

— Бой быков — это искусство, а не драка.

Вечером, беседуя в отеле с группой боливийцев, мы осуждаем корриду, как истязание быков и людей. Потомки древних испанцев выходят из себя:

— Для быка это честная смерть, достойный конец. У него есть возможность защищаться. И если он защищается храбро, мы отдаем ему должное вставанием…

Что поделаешь: иной край, иные нравы.

В СТРАНУ НАСЛЕДНИКОВ ИМПЕРИИ ИНКОВ

Перелистываем последнюю страницу боливийской главы из нашего путешествия по Южной Америке. Это была жестокая глава. Жестокая из-за природных препятствий, но еще более жестокая от того, что мы узнали и испытали в ней.

В Боливии мы пережили в непосредственной близости кровавую авантюру, которой повсюду в Латинской Америке приписывается название революции. Вместе с горняками-индейцами мы провели тяжелые минуты под землей и заглянули в их жизнь. Мы видели последствия социальных различий и противоречий в системе сельскохозяйственного производства. Мы поняли, до чего может довести человека эгоизм, если в руках у него достаточно возможностей, чтобы беспрепятственно удовлетворять свои ненасытные потребности в богатстве и власти.

Окончательно сложившийся у нас образ Боливии — это гневный упрек, брошенный в лицо цивилизованному миру. Образ страны, которая была родиной и колыбелью высокой культуры инков и где теперь более четырех пятых населения не умеет ни читать, ни писать. Страна, чьи богатства недр позволили одному человеку — Симону И. Патиньо — стать королем олова и четвертым богачом мира, тогда как десятки тысяч горняков, которые собственными руками вырвали у гор эти сокровища, живут почти на голой земле, не зная ни накрытого стола, ни книги, ни медицинского обслуживания, ни водопровода.

Но Боливия показала нам и свои более светлые стороны. Это были не только волшебные уголки многообразной природы. Радостью и надеждой наполнили нас прежде всего люди, боливийские индейцы кечуа, хотя и далеко не все. Многие из них отмечены печатью вырождения, вызванного постоянным недоеданием, болезнями, алкоголем и кокаином. Но мы встречали молодых индейцев, которые отвергают как спиртные напитки, так и кокаиновый самообман. Эти люди уже способны самостоятельно мыслить и сравнивать; они размышляют о причинах упадка старшего поколения боливийских индейцев; они жаждут образования, читают. Они совершенствуются в ремеслах, организуются в профессиональные союзы и начинают защищать тех, кто до сих пор еще не пробудился от летаргии. С этими людьми растет поколение, которое в конце концов преодолеет вековую отсталость в культурном и социальном развитии страны. Оно сметет преграды, четыреста лет стоявшие в Боливии на пути прогресса.

Путешествие за путешественниками

— Итак, вот наш окончательный маршрут. Поедем «континентальной дорогой через Анды.

— Это будет нелегкий путь, но зато мы немножко познакомимся с Перу.

Таково было окончательное решение, принятое нами за два дня до отъезда из Ла-Паса на север, перед тем как мы тщательно изучили и проверили все сообщения о состоянии перуанских дорог на побережье Тихого океана и в глубине материка.

— Учтите, что нигде в Боливии вам не встречались такие подъемы, какие ожидают вас в Перу. Дороги там, вероятно, в более хорошем состоянии, но вас ждут сплошные ледяные горы, аттракцион. Километровые подъемы и спуски по нескольку раз в день, — предупреждал нас шофер крупнейших лапасских автомастерских, который проехал по этой дороге в Перу туда и обратно.

Поэтому нам было необходимо предпринять все меры к тому, чтобы свести до минимума опасность поломок в пути.

— Скоба, которой мы в Оруро закрепили лопнувшую переднюю рессору, нисколько нам не поможет. При разборке следовало бы осмотреть и остальные рессоры.

Как оказалось, наши опасения были не напрасными. На протяжении всего путешествия по Африке мы даже и не думали о рессорах, несмотря на то, что они при постоянно перегруженной машине были чрезвычайно напряжены. Только в Рио-де-Жанейро мы заменили один лопнувший лист передней рессоры. Но с того времени «татра» прошла новые тысячи километров, и износ материала должен был давно сказаться. Только чудом можно объяснить то, что авария не произошла вдали от населенных районов.

— Вот это да! Кто знает, сколько времени мы уже ездим на этаких рессорах!

Разборка всех рессор принесла мало радости. У правой задней рессоры дали трещину коренной и второй листы прямо за цапфой в раме. У верхней передней рессоры переломился надвое коренной лист, у нижней лопнули целых два.

— В запасе у нас имеются по одному коренному листу, и ничего больше. А ждать, пока сделают другие, мы не можем.

Оставалось одно: оказать помощь самим себе. Нечего было и думать, что во всем Ла-Пасе можно найти рессорные листы, по размерам подходящие для «татры». Поэтому коренные мы заменили, а из сломанных решили сделать короткие. Но все равно материала для замены всех лопнувших передних рессор не хватило.

— Сложите две половинки, одну на другую: все-таки это будет лучше, чем ехать вовсе без них, с ослабленными рессорами, — посоветовали нам в мастерской. — Американцы иногда умышленно монтируют так…

Умышленно или неумышленно, а иного выхода у нас не было. Нам нужно было хотя бы обнадежить машину, нагруженную вдвое больше нормы, если уж мы не могли заверить ее в благополучном пути через горы.

Затем последовали замена диафрагмы бензонасоса, демонтаж динамо, ремонт глушителей, приведение в порядок тормозов, замена поршней, подтяжка подшипников в ступицах колес, проверка клапанов, чистка, смазка, заправка маслом двигателя и системы центральной смазки, заливка тормозной жидкости, пополнение запасов бензина…

— Остальное уж я доделаю сам. А ты бы пока попробовал еще разок, не удастся ли раздобыть то потерянное письмо.

Хождение из одного почтового отделения в другое, от окошка к окошку, из отдела заказной корреспонденции на склад недоставленных посылок, двухчасовое перелистывание списков.

— Когда было отправлено письмо из Чехословакии? — в десятый раз спрашивает почтовый служащий.

— Тринадцать месяцев назад, заказное, в него были вложены негативы из редакции «Свет праще», мы послали дирекции здешней почты просьбу направить письмо вслед за нами в Бразилию, оно не дошло туда и не вернулось в Чехословакию, значит должно быть здесь, — заученно, как с грампластинки, оттараторил Мирек по крайней мере в десятый раз, успев заразиться суконным языком канцелярии.

— Попробуйте обратиться в министерство общественных работ: там письма, не доставленные адресатам, сохраняются в течение трех лет, после чего уничтожаются, если не удастся найти отправителя.

Мы готовы были бы отказаться от дальнейших поисков, которым предшествовал миогократный обмен письмами и рекламациями между редакцией, Пражским главным почтамтом и почтовой конторой в Ла-Пасе, если бы речь не шла о невозместимых негативах шестидесяти снимков, напечатанных в «Свете праце» за прошлый год. Они были нужны нам, как воздух, для путевых очерков. Но больших надежд на благоприятный исход дела мы уже не питали. И вдруг наступил неожиданный поворот.