Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы) - Есенин Сергей Александрович - Страница 30

В 1925 году, повторив за В.Л.Львовым-Рогачевским и В.В.Сиповским общую характеристику поэмы («прекрасное, сильное стихотворение»), Б.Маковский писал: «Но уже здесь… выявляется характерное для Есенина как для крестьянского поэта. Это — власть „дедовских преданий“, засилие религиозного чувства. Марфа переписывается с богом, в качестве почталионов ей служат голуби — символ смирения и кротости» (газ. «Полесская правда», Гомель, 1925, 17 мая, № 111). Отмеченная критиком тенденция получила в редакционном послесловии к его статье более жесткую оценку: «…религиозный национализм продолжает лежать в основе чувствований Есенина…» (там же). Поэт был знаком с этими суждениями — вырезка из «Полесской правды» есть в Тетр. ГЛМ.

Под именем Марфы Посадницы в русскую историю (а впоследствии и в литературу) вошла вдова новгородского посадника И.А.Борецкого, выступившая в 1471 г. во главе части новгородских бояр против Ивана III Васильевича, великого князя Московского. Политика Ивана III, стремившегося объединить под своей эгидой русские земли в единое целое, привела в 1478 г. к падению «Господина Вольного Новгорода» и вхождению его в состав Русского государства. Марфа Борецкая была выслана в Москву (по другим сведениям, в Нижний Новгород).

Внуки Васькины — имеется в виду Василий Буслаев, один из героев новгородских былин.

Правнуки Микулы — речь идет о былинном богатыре Микуле Селяниновиче.

Дулейка (дулетка) — род верхней женской одежды; безрукавка с ватной подкладкой и накладными украшениями.

Извольно — своевольно, своенравно.

Поставник — шкаф, ящик.

Дикомыть — ловчая птица, выученная своему ремеслу уже после того, как она сменила оперение.

Ушук (см. в разделе «Варианты», с. 207) — шорох, шуршание.

Микола (с. 12). — Бирж. вед., 1915, 25 августа, № 15047; Р16; Р18; Рж. к.; Р21; Грж.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Датируется по Рж. к., где дата (1915) проставлена автором (о степени достоверности авторских датировок в Рж. к. см. в преамбуле к комментариям наст. тома, с. 274*). По свидетельству И.В.Евдокимова, в его распоряжении был экземпляр Р16 с другой авторской датой написания поэмы: «Август 1914 г.» (Собр. ст., 4, 378). В наб. экз. — помета: «1913».

Принятая датировка поэмы вполне согласуется с совокупностью сохранившихся документальных данных по предыстории ее первой публикации в Бирж. вед. Так, Л.В.Берман писал Есенину 26 июля 1915 г.: «Был как раз у Дмитрия Владимировича <Философова, редактора журнала «Голос жизни»>, когда (в июне) пришло от Вас письмо <ныне неизвестное> и стихи, которые читал, как всегда, с радостью и… немножко с завистью» (Письма, 203). Судя по всему, Есенин прислал тогда Философову для публикации свои новые сочинения. Еще до получения письма Бермана поэт узнал о внезапном закрытии журнала («Я очень жалею, что „Голос жизни“ закрылся», — писал он В.С.Чернявскому 22 июля). Примерно после 15 августа Есенин обращается к Философову: «Мне очень бы хотелось быть этой осенью в Питере, так как думаю издавать две книги стихов. Ехать, я чую, мне не на что. Очень бы просил Вас поместить куда-либо моего „Миколая Угодника“. Может быть, выговорите мне прислать деньжонок к сентябрю». Из сопоставления приведенных сведений следует, что поэма «Микола» бесспорно находилась среди тех новых произведений Есенина, которые получил редактор «Голоса жизни» в июне 1915 г.

Философов выполнил просьбу поэта и переслал рукопись «Миколы» редактору Бирж. вед. М.М.Гаккебушу с сопроводительным письмом от 22 августа 1915 г.: «…прилагаю стихи Сергея Есенина, с его письмом на мое имя. Стихи этого талантливого поэта из народа печатались уже в „Русской мысли“ и в „Северных записках“» (Письма, 306). Днем раньше он написал Есенину: «Стихи Ваши „Микола“ я отправил <…> редактору „Биржевых ведомостей“. О судьбе их Вас извещу» (Письма, 205). Через несколько дней поэма появилась в Бирж. вед.

Ее датировка 1915-м годом подкрепляется также наблюдениями современных текстологов. Так, анализируя третью строфу третьей главки «Миколы», В.А.Вдовин полагает, что эти строки Есенина «исключают датировку стихотворения 1913 годом, ибо Россия вступила в первую мировую войну, как известно, лишь в августе 1914 года. Но стихотворение это не могло быть написано и в начале войны, когда русские войска одерживали победы и в откликах Есенина на войну преобладали мажорные тона <…>. В дальнейшем, примерно с середины 1915 года, в стихах Есенина появляются сосредоточенность, сдержанная скорбь и глубокое сочувствие к страданиям простых людей» (ВЛ, 1969, № 8, август, с. 191). Приведя далее библиографические данные о первой публикации «Миколы» в августе 1915 года, исследователь заключает: «Примерно в это время оно <стихотворение> и было написано» (там же). С доводами В.А.Вдовина соглашался Е.И.Прохоров (ВЛ, 1972, № 9, сентябрь, с. 187).

Автобиография Есенина (в записи И.Н.Розанова от 26 февраля 1921 г.) содержит краткие сведения о генезисе поэмы: «…в детстве я рос, дыша атмосферой народной поэзии. Бабка, которая меня очень баловала, была очень набожна, собирала нищих и калек, которые распевали духовные стихи. Очень рано узнал я стих о Миколе. Потом я и сам захотел по-своему изобразить Миколу» (Восп., 1, 442). Почти три года спустя (1 января 1924 г.) Есенин написал «Предисловие» к своему собранию стихотворений (издание которого тогда не состоялось). Бо́льшая часть этого текста посвящена разъяснению «щекотливого этапа» — религиозности автора: «Я просил бы читателей относиться ко всем моим Исусам, Божьим матерям и Миколам, как к сказочному в поэзии. Отрицать я в себе этого этапа вычеркиванием не могу так же, как и все человечество не может смыть периода двух тысяч лет христианской культуры, но все эти собственные церковные имена нужно так же принимать, как имена, которые для нас стали мифами: Озирис, Оаннес, Зевс, Афродита, Афина и т. д.».

Одно из первых публичных авторских чтений поэмы состоялось на вечере литературного общества «Краса» в Петрограде 25 октября 1915 г. В отчете о вечере «Красы» З.Д.Бухарова отметила, что в «Миколе» «живет, дышит, колышется вся до последней черточки наша деревня, с мудро-детскими верованиями, исконно-благолепной обрядностью, языческой, природной непосредственностью, трудовым по́том и праздничным разгулом» (газ. «Петроградские ведомости», 1915, 4 ноября, № 247; подпись: З.Б.).

Было отмечено в печати и другое тогдашнее выступление Есенина с чтением «Миколы» — 19 ноября 1915 г. на первом вечере литературно-художественного общества «Страда» (газ. «Новое время», Пг., 1915, 21 ноября, № 14261, газ. «Петроградский вечер», 1915, 22 ноября, № 166).

В.Л.Львов-Рогачевский, назвав «Миколу» «прекраснейшей поэмой», подчеркнул, что «Микола Есенина — поэт и созерцатель, русский Франциск Ассизский, влюбленный в красоту Божьего мира». Далее критик продолжал:

«Своему Христу, Николе, он сообщает тепло и ласку чего-то родного…

— Я учился в селе Спас, — рассказывал он мне, — и путал в детстве молитву Богородице, читая вместо „Яко Спаса родила“ — около Спаса родила <…>.

У этого поэта не византийские грозные лики, а радостные Франциски, благословляющие леса, поля и горы…» (Львов-Рогачевский В. «Поэзия новой России: Поэты полей и городских окраин», М., 1919, с. 72–73).

Три года спустя П.С.Коган писал: «Колыбель его охраняли Христос и святые, и до сих пор он продолжает их видеть среди родных лесов. <..> Ласковый угодник Микола, как и встарь, в лаптях и с котомкой на плечах ходит мимо сел и деревень. <…> В этом эпическом мире, откуда вышел Есенин, неведомы гордые пути организованной человеческой борьбы за свое счастье. <…> Господь с престола посылает Миколу, своего верного раба, обойти русский край, защитить там „в черных бедах скорбью вытерзанный люд“. <…> Вот эту смиренную Русь любит Есенин» (Кр. новь, 1922, № 3, май-июнь, с. 254–255; вырезка — Тетр. ГЛМ).