Прошел караван столетий (сборник) - Моисеева Клара Моисеевна - Страница 84

Среди обломков деревянных строений найдены обугленные скелеты коров и овец. Вместе с костями одной коровы нашли обгоревший желудок; в нем сохранилось семечко от арбуза. По всей вероятности, корова ела арбуз незадолго до пожара. Если бы не сохранился обгоревший желудок коровы, мы бы не узнали о том, что земледельцы древнего Урарту выращивали арбузы.

Зерна гороха, бобов, семечки яблок, косточки слив и персиков, найденные среди сосудов в хозяйственных помещениях, также помогли узнать, какие плоды и злаки возделывали урартские земледельцы.

Пользуясь пожаром и паникой, враги пытались захватить богатую добычу.

Они разрушили жертвенник, разбили глиняных богов и жертвенные сосуды. Они искали ценности, но не нашли их. Сторожа кладовой припрятали ценные вещи в карасы для себя. Таким образом сохранились до наших дней бронзовые чаши, шлемы и щиты.

Цитадель города Тейшебаини – центр урартской власти в Закавказье – погибла в начале VI века до нашей эры.

Высокая культура Урарту, одного из крупнейших государств Передней Азии, оставила свои следы в истории культуры народов Закавказья.

В предместьях Еревана сохранились развалины древних храмов, созданных в первых веках нашей эры. Их прекрасная архитектура свидетельствует о высоком мастерстве строителей.

Такое искусство родилось потому, что за тысячу лет до того, как были построены эти храмы, существовали умелые резчики Урарту.

Из века в век, словно по эстафете, передавалось чудесное мастерство.

Эта эстафета дошла до нас, еще более обогащенная творчеством последующих поколений.

Искусство современных архитекторов и строителей, литейщиков и ткачей ушло далеко вперед, но в этом есть и частица труда древних мастеров Урарту.

Не сразу поддается расшифровке своеобразная летопись, записанная на камнях, скалах, развалинах древних городов. Много нужно терпения и знаний, чтобы правильно ее прочесть.

В 1936 году, когда был найден первый обломок урартской клинописи на Кармир-блуре, мы имели смутное представление о древнейшем рабовладельческом государстве на территории нашей родины. Сейчас мы уже можем прочесть обстоятельную историю древнего царства, изложенную в научном труде Б. Б. Пиотровского «История и культура Урарту». За этот труд советский ученый удостоен Государственной премии. Академик Б. Б. Пиотровский начинал раскопки в Армении молодым ученым. Около сорока лет он отдал изучению древнего царства. Он выпустил несколько книг.

Б. Б. Пиотровский вырастил молодых ученых, которые уже стали докторами наук и сделали ценные открытия.

Мы можем прочесть множество клинописных текстов, связанных с историей Урарту, заботливо переведенных советскими ассириологами. Мы можем увидеть в музеях Москвы, Еревана, Тбилиси и Ленинграда замечательные памятники культуры древнего царства Урарту.

Советская историческая наука за короткий срок смогла восстановить забытую историю народа, который создал свою самобытную высокую культуру, унаследованную народами Закавказья.

Герои книги о древнем Хорезме пришли к нам из дали веков, чтобы рассказать о своем бурном и тревожном времени, когда создавались и рушились империи и когда гений человеческого разума задумался над многими загадками Вселенной. Это было время рождения таких наук, как медицина, математика, астрономия, философия, география.

Многие поколения ученых отдали свою жизнь этому великому делу, и среди других почетное место занимает Абу-Райхан ал-Бируни, знаменитый ученый средневекового Хорезма. Он родился в городе Кяте в 973 году, и сейчас, через тысячу лет, ученые всего мира отдают должное научному вкладу, сделанному ал-Бируни в области математики, астрономии, минералогии, географии, истории, естествознания. Труды его не устарели и через долгие столетия дошли до нас, поражая ученых широтой исследований. В 1973 году Всемирный Совет Мира отметил тысячелетие великого хорезмийца.

Но прежде чем говорить о нем, мы коротко скажем о древнем Хорезме.

«А что такое Хорезм?» – спросите вы.

Хорезм – очень древняя страна, раскинувшаяся среди знойных песков пустыни по берегам Амударьи. В переводе с персидского слово «Хорезм» означает «Земля Солнца».

В древних персидских летописях VI века до нашей эры можно встретить название этой страны. Долгие столетия чередовались расцвет и падение этой древней империи, затерянной среди песков.

Историк прошлого века Мухаммед Риза Агахи, сообщая о походе одного из правителей Хивинского ханства, писал: «Они вступили в „Семь песков Хорезма“, страшных и ужасных, великих и неисчислимых, за гребнями которых следуют огромные провалы и над ними возвышаются новые вершины песчаных холмов, путь по которым безводен, где постоянно царствуют гибельные ветры».

Среди этих «семи страшных и ужасных песков» была когда-то цветущая страна Хорезм, которая много раз рушилась и воскресала, а некогда великолепные города были превращены в руины и забыты. Мало кто знал об этой древней стране.

Открытию этой сказочной страны мы обязаны советским археологам.

Хорезмийскую археологическую экспедицию возглавил известный востоковед профессор С. П. Толстов, посвятивший исследованиям Хорезма более тридцати лет.

Вспоминая свои первые археологические экспедиции на земли древнего Хорезма, Сергей Павлович Толстов писал: «Пустыня, окружающая оазис Хорезма с запада и востока, – страшная пустыня. Между тяжелыми грядами песков, среди гребней барханных цепей, на вершинах пустынных пестрых скал, отрогов Султан-Уиздага, на обрывах устюртского Чинка, на плоских розоватых поверхностях такыров – повсюду на площади в сотни тысяч гектаров мы встречаемся со следами человеческой деятельности. Это остатки обочин древних магистральных каналов и оросительной сети. Это покрывающие такыры на протяжении десятков квадратных километров бесчисленные обломки керамики, то красной, гладкой и звонкой, то грубой красновато-коричневой, то многоцветной, поливной, фрагменты меди, железа, наконечники древних трехгранных бронзовых стрел, серьги, подвески, браслеты и перстни, среди которых можно нередко найти геммы с изображением всадников и грифонов, терракотовые статуэтки мужчин и женщин в своеобразных одеждах, фигурки коней и верблюдов, быков и баранов, монеты с изображением царей в пышных уборах на одной стороне и всадников, окруженных знаками древнего алфавита, – на другой. Это остатки древних жилищ, поселений, городов…»

И дальше Сергей Павлович вспоминает:

«Помню, однажды, после тяжелого перехода через пески, я со своими спутниками вышел на пространство Ангка-Калинских такыров. У ног наших верблюдов, у подножия пройденных песчаных холмов, расстилалась гладкая глиняная равнина, покрытая багряной россыпью античной керамики. А над ней поднимался квадрат серовато-розовых сырцовых стен, покрытых частыми высокими щелями стрельчатых бойниц с прямоугольными башнями по углам и посредине пролетов.

Крепость, простоявшая более полутора тысячелетий, казалась покинутой только вчера. Наш маленький караван прошел между мощными пилонами ворот, внутри прохода которых тоже глядели настороженным взглядом темные щели бойниц, и вышел на гулкую площадку двора. Такыр двора, растрескавшийся многогранниками, в щелях между которыми зеленели ростки пустынной растительности, казался вымощенным булыжником. Я поднялся по песчаному откосу на стену и пошел узким коридором стрелковой галереи, спугнув по дороге нашедшую здесь убежище степную лисицу. Малиновое пламя заката, охватившее западную половину горизонта, предвещало разразившуюся на следующий день песчаную бурю. И там, на западе, за тяжелой грядой пройденных нами песков, в багряное море зари врезались черные силуэты бесчисленных башен, домов, замков. Казалось, это силуэт большого многолюдного города, тянущегося далеко на север, где темнеет абрис суровых хребтов Султан-Уиздага, замыкающий с севера горизонт. Но мертвая тишина пустыни, предгрозовое молчание песков окружали меня. Этот созданный некогда трудом человека мир был мертв. Замки и крепости города и жилища стали достоянием воронов, ящериц и змей… Казалось, что ты затерян в каком-то заколдованном царстве, в мире миража, ставшего трехмерным и материальным. Но сказку надо было сделать историей. Надо было прочесть глиняную летопись мертвого Хорезма».