Ведьмино отродье - Булыга Сергей Алексеевич - Страница 50

— А вам они зачем?

— Как?! На растопку! — прорычал хозяин, и все, кто были тогда рядом, рассмеялись.

Зато Трактат — теперь-то Рыжий знал, что делает, — Трактат уже вполне сложился, и оставалось только записать его, разбить на главы да уточнить некоторые излишне тяжеловесные формулировки. Теперь, вернувшись с рынка, Рыжий, закрывшись у себя, сидел над картами и древними отчетами, сверял и измерял, рассчитывал экванты и эксциклы, течения у южных берегов, влияние затмений на приливы… А серый страшный шар уже не нависал над ним — парил. Да он и страшным уже не был! Мысль уяснила шар, и потому работалось легко…

Но если ночь была безлунная, тогда перо его не слушалось, глаза быстро слипались. Рыжий вставал, брал капли, выпивал. Не помогало. И он тогда лежал, уткнувшись носом в стену, и считал, считал, считал, делил, перемножал… Сна не было, а было лишь видение. Лес. Глушь. Вдали кричат сородичи, а он — на четырех, как истинный дикарь, — бежит вслед за сохатым, хрипит, спешит. Он знает — вот сейчас ему откроется Убежище…

— Наддай! — кричат ему. — Еще!

Он наддает, бежит. Сил больше нет; он падает — сквозь землю. А под землей, во тьме…

Там — тот же самый Лес и те же самые крики:

— Наддай! Еще!

И он снова бежит. И снова падает. И снова. И падает все ниже, ниже, ниже. И так всю ночь. Вставало солнце, и видение наконец исчезало. Рыжий лежал, смотрел в окно, рассеянно слушал, как где-то вдалеке ревет возмущенная толпа горожан… И улыбался. Да, нет того Убежища. Но зато есть другое. Правда, пока оно только на кончике его пера, в его расчетах. И что с того?! Теперь дело за малым! И он бодро вставал и — против своих правил сразу садился за Трактат. Назавтра же он вновь брал сумку толстой дикой кожи, засовывал в нее две-три как будто бы совсем ненужных ему книги и выходил на улицу…

А Бурк бурлил! И было отчего: двенадцать знатнейших родов вновь рассорились напрочь. Отряды Дукков шли громить Ларкетов, Чивы не ладили с Малеками, Голланы били Укведунов… А после все сходились у Коллегии и ждали, что решит Совет. Совет увещевал:

— Республика…

Не слушали. Ревели:

— Долой Правителя! Долой!

И шли на приступ. Выбегала стража. Топтала, била, разгоняла бунтарей день, два, неделю, три…

А с гор уже спустился Претендент. И на границах тоже, говорят, весьма неладно. Вот, например, далянцы снова наступают: взяли две крепости и уже вышли на Бискойскую равнину. Рынок закрылся, цены подскочили… Рыжий теперь вынужден был стоять и торговать с нагрудного лотка по перекресткам, закоулкам, где придется. Три раза его грабили — прямо средь бела дня, никто не заступился. В последний раз грабители не то чтобы покусились на товар, а просто так, из лихости, все изодрали, побросали на землю и ушли. Он промолчал. А мог ведь запросто так круто проучить этих юнцов, что они после навсегда забыли бы — да что «забыли» — просто б не смогли, здоровья не хватило бы…

Но он их и когтем не тронул! Молча собрался и ушел. Пришел, закрылся у себя. Коптил фитиль. Гудела голова. Сидел, листал Трактат. Р-ра! Почему?! Ведь, кажется, здесь все так ясно и логично изложено, а вот чего-то все равно не хватает. Он чует это. Но вот чего не хватает? Чего?! Он уже восемь раз переписал начальную главу, да только пока все напрасно. Вот и на этот раз: идея — да, а вот ее изложение…

Да! Вот где задача так задача! Рыжий резко встал и заходил по комнате, потом остановился, осмотрелся. На полках — книги, мало уже книг. Там всего две, там три, там вовсе ни одной. А вон пятно от зеркала; там, где оно прежде висело, теперь стена темнее, чем вокруг. И нет часов, и нет барометра, нет инструментов, нет весов… А вот макет крыла остался. Он и его пытался продавать, только никто его не взял. Одни перья в этом крыле короткие, сказали, а другие слишком длинные, так что и те и другие к письму непригодны. И цвет у них опять-таки не броский, значит, из них и веера тоже не сложишь. На зубочистки, разве что? Так они слишком хрупкие. Вот и пылись тогда, крыло.

Ар-р! Р-ра! Крыло! Да знали бы они!..

И Рыжий снова сел к столу. Всю ночь писал, рассчитывал. И думал. Думал. Думал… И все никак не мог решиться. Потом — сам не заметил, как заснул: даже не встал и в угол не прошел, а так и повалился прямо за столом.

Спал он недолго: час, может, от силы два. Вскочил, испуганно протер глаза, прошел к окну…

И понял — больше так нельзя. Нужно идти. Иначе он сойдет с ума: огромный шар навалится на него и раздавит!.. Тогда он подскочил к столу, схватил было Трактат… Но полистал его и отложил. Нет, все не так! Отпять не так! И вышел налегке.

Глава девятая — РАВНОВЕСИЕ

Шел мелкий дождь, где-то вдали гремел набат. Отряд вооруженных Дукков спешил к Коллегии. Их там, конечно, уже ждут Ларкеты, и, значит, снова будет свара, так что напрямую лучше не ходить. Подумав так, Рыжий свернул, пошел в обход, дворами. У Замка Правосудия легко, как в юности, перескочил через забор и пробежал за Арсенал, благополучно миновал фискальную… Зато возле Невольничьих Бараков нарвался на пикет Малеков. Сержант, старший в пикете, хотел было его арестовать, он уже и лапы ему заломил, да так, что Рыжий чуть не взвыл… но тут вдруг кто-то из толпы насмешливо сказал:

— Это писака, из безродных.

Сержант в сердцах вскричал:

— Шатаются тут всякие! — и отпустил его.

Рыжий опять полез через забор, прошел по опустевшему проулку Живодеров и, наконец, попал к стекольщикам. Ну, вот и все, пришел. Спустился по ступенькам, толкнул — дверь была заперта. Тогда — Сэнтей ему показывал, как это надо делать — Рыжий просунул коготь в замочную скважину, нащупал там нужный рычажок, надавил на него… И дверь бесшумно отворилась.

Рыжий вошел в читальню, осмотрелся. Там все было по-прежнему: столы, книги вдоль стен… И ни одного посетителя. Да и самого хозяина тоже нигде не было видно. Рыжий принюхался — воздух тяжелый, пыльный. И вообще, здесь, похоже, давно уже никто не бывал. Тихо, пусто…

Но вдруг из дальнего угла раздался оклик:

— Ловчер!

Рыжий оглянулся на голос. Да, точно: в дальнем углу стоял Сэнтей. Р-ра, странно! А ведь еще какое-то мгновение тому назад его там не было! Рыжий насупился, насторожился. Сэнтей, наоборот, снова приветливо улыбнулся и так же приветливо сказал:

— Я ждал тебя. Давно! — и двинулся навстречу Рыжему.

Они сошлись посреди залы, обнялись. Точнее, обнимал один только Сэнтей, а Рыжий так, только для виду поднял лапы. Сэнтей опять сказал:

— Я ждал тебя. А ты… Почему ты молчишь?

— Я… я потом скажу, — глухо ответил Рыжий.

— Да-да, конечно! — подхватил Сэнтей. — Чего это я сразу на тебя налетел? Пойдем!

И отпустил его, и поманил за собой. Они прошли через читальный зал. И вот вновь та же комната: напольные часы, шкаф на замке, конторка, книги. Но, главное, как здесь светло! И то неудивительно — в такой маленькой комнатке горели сразу пять светильников по девять свечек в каждом; теперь, при нынешней разрухе, это немыслимая роскошь! Да и сами светильники были из бронзы, а бронзу на рынке берут хорошо. Подумав так, Рыжий прищурился. Сэнтей сказал:

— Мне кажется, ты голоден. Садись.

Рыжий не спорил, сел. Сэнтей поставил перед ним большую вазу с фруктами, подал горячего гур-ни, потом еще подлил и угостился сам, потом он предложил салат из грибных листьев ло, политых пряным соусом. Р-ра, ну и ну! Интересно, откуда он все это взял? И сколько, интересно, заплатил?.. А вкусно как! А аппетитно, р-ра!.. И все-таки странно: Сэнтей ведь никогда прежде не был падок до разносолов, а тут вдруг… Р-ра! Надо спросить, но как бы между прочим, вскользь…

Однако мастер, как всегда, опередил ученика: спросил — совершенно обыденным тоном:

— Ну и как движется трактат?

— Какой трактат? — насторожился Рыжий.

— Тот, над которым ты работаешь, — все тем же спокойным, обыденным тоном ответил ему Сэнтей. — Ты ж по ночам не спишь. А если брат не спит, то, значит, он работает.