Уолл-стрит и большевицкая революция - Саттон Энтони - Страница 40

“Мартене, большевицкий представитель, и профессор Ломоносов рассчитывают на то, что Буллит и его партия дадут миссии и президенту благоприятный отчет об условиях в Советской России и что на основе этого отчета правительство США благосклонно отнесется к ведению дел с Советским правительством, что было предложено Мартенсом. 29 марта 1919 года” [U.S. State Dept. Decimal File, 861.00/4214a].

Создана база для коммерческой эксплуатации России

Именно коммерческая эксплуатация России возбуждала Уолл-стрит, который не терял времени для разработки соответствующей программы. 1 мая 1918 года — в праздничный день красных революционеров — была создана Американская лига для помощи и сотрудничества с Россией, а ее программа была одобрена на конференции, проведенной в здании канцелярии Сената в Вашингтоне. Сотрудники и исполнительный комитет Лиги представляли на первый взгляд непохожие фракции. Ее президентом был д-р Фрэнк Дж. Гуднау, президент университета Джона Гопкинса. Вице-президентами были всегда активный Уильям Б. Томпсон, Оскар С. Страус, Джеймс Дункан и Фредерик К. Хоув, который написал “Признания монополиста” — книгу правил, с помощью которых монополисты могут контролировать общество. Казначеем был Джордж П. Уэйлен, вице-президент компании “Вакуум Ойл”. Конгресс представляли сенаторы Уильям Эдгар Борах и Джон Шарп Уильяме, оба из Комитета по внешним связям Сената; а также сенаторы Уильям Н. Кальдер и Роберт Л. Оуэн, председатель банковского и валютного комитета. От Палаты представителей были Гекри Р. Купер и Генри Д. Флад, председатель Комитета по иностранным делам. Американский бизнес представляли Генри Форд, Чарльз А. Коффин, председатель совета директоров компании “Дженерал Электрик”, и управляющий внешними связями этой же компании М.А. Оудин. Джордж П. Уэйлен представлял компанию “Вакуум Ойл”, а Даниэл Уиллард был президентом компании “Балтимор & Охайо Рейлроуд”. Более откровенные революционные элементы были представлены г-жой Раймонд Робине, чье имя, как было обнаружено позже, часто встречается в документах Советского бюро и на слушаниях в Комитете Ласка, Генри Л. Слободиным, охарактеризованным как “видный патриотический социалист”, и Линкольном Стеффенсом, видным местным коммунистом.

Другими словами, в этом сборном исполнительном комитете Лиги были представлены внутренние революционные элементы, Конгресс США и финансовые круги, явно связанные с российскими делами.

Исполнительный комитет одобрил программу, которая подчеркивала создание официального российского отдела в правительстве США, “возглавляемого сильными людьми”. Этот отдел должен был привлекать помощь университетов, научно-исследовательских организаций и других учреждений для изучения “русского вопроса”, координировать и объединять в США организации “для защиты России”, создать “специальный разведывательный комитет для изучения русского вопроса” и, в общем, должен был сам изучать то, что относится к “русскому вопросу”. Затем исполнительный комитет принял резолюцию, поддерживающую послание президента Вудро Вильсона съезду Советов в Москве, и Лига подтвердила свою поддержку новой Советской России.

Через несколько недель, 20 мая 1918 года, Фрэнк Дж. Гуднау и Герберт А. Карпентер, представляющие Лигу, посетили заместителя Государственного секретаря Уильяма Филлипса и высказались о необходимости создания “официального русского отдела в правительстве для координации всех русских вопросов. Они спросили меня [писал Филлипс], должны ли они идти с этим делом к президенту” [Ibid., 861.00/1938].

Филлипс сообщил это непосредственно Государственному секретарю и на следующий день написал Чарльзу Р. Крейну в Нью-Йорк, спрашивая его мнения об Американской лиге для помощи и сотрудничества с Россией. Филлипс писал Крейну: “Я действительно хочу получить от Вас совет, как мы должны расценивать Лигу… Мы не хотим возбуждать беспокойства отказом сотрудничать с ними. С другой стороны, это странный комитет, и я не совсем понимаю его” [Ibid.].

В начале июня в Государственный департамент на имя государственного секретаря Роберта Лансинга поступило письмо от Уильяма Франклина Сэндса из “Америкэн Интернэшнл Корпорейшн”. Сэндс предлагал, чтобы США назначили в Россию не комиссию, а администратора, и высказал мнение, что “предложение об использовании союзнических военных сил в России в настоящий момент кажется очень опасным” [Ibid., 861.00/2003]. Он подчеркивал возможность торговли с Россией и что эту возможность необходимо продвигать “хорошо выбранному администратору, пользующемуся полным доверием правительства”; он указал, что “г-н Гувер” мог бы подойти на эту роль. Это письмо Филлипсу передал Бэзил Майлс, бывший коллега Сэндса, с такими словами: “Я думаю, что секретарь сочтет полезным взглянуть на это”.

В начале июня Палата военной торговли, подчиненная Государственному департаменту, приняла резолюцию, а комитет Палаты, состоящий из Томаса Л. Чэдбурна (контакт профессора Ломоносова), Кларенса М. Вулли и Джона Фостера Даллеса представил Государственному департаменту меморандум, настаивающий на рассмотрении путей и средств “для установления более тесных и дружеских коммерческих отношений между США и Россией”. Палата рекомендовала направить в Россию миссию, и снова поставила вопрос, должна ли эта миссия быть результатом приглашения Советского правительства.

Затем, 10 июня, М.А. Оудин, управляющий внешними связями компании “Дженерал Электрик”, выразил мнение о России и явно одобрил “конструктивный план экономической помощи” России [Ibid.]. В августе 1918 года Сайрус МакКормик из компании “Интернэшнл Харвестер” написал Бэзилу Майлсу в Государственный департамент и похвалил программу президента по России, которая, по мнению МакКормика, была бы “золотой возможностью” [Ibid., 861.00/2002].

Как видим, в середине 1918 года определенный сегмент американского бизнеса — явно готовый открыть торговлю с СССР — осуществлял согласованные действия, чтобы извлечь выгоду из своего привилегированного положения в отношении Советов.

Германия и США борются за бизнес в России

В 1918 году такая помощь только что появившемуся большевицкому режиму была оправданной ради победы над Германией и недопущения ее к эксплуатации России. Этот аргумент использовали У.Б. Томпсон и Раймонд Робине, направляя в 1918 году группы большевицких революционеров и пропагандистов в Германию. Этот аргумент также использовал Томпсон и в 1917 году, совещаясь с премьер-министром Ллойд Джорджем об оказании британской поддержки зарождавшемуся большевицкому режиму. В июне 1918 года посол Фрэнсис и его сотрудники вернулись из России и настоятельно рекомендовали президенту Вильсону “признать Советское правительство России и помочь ему” [Ibid., M 316-18-1306]. Об этих отчетах персонала посольства Государственному департаменту произошла утечка информации в прессу, которая широко их освещала, заявляя, прежде всего, что задержка с признанием Советского Союза пойдет на пользу Германии “и поможет германским планам укрепить реакцию и контрреволюцию” [Ibid.]. В поддержку такого предложения приводились преувеличенные статистические данные, например, что советское правительство представляет 90 % русских людей, “а другие 10 % — это бывшие собственники и правящий класс… Естественно, они недовольны” [Ibid.]. Цитировался бывший американский государственный служащий, который сказал: “Если мы ничего не сделаем, то есть, если мы позволим делам идти своим чередом, то мы поможем ослабить российское правительство. А это будет на руку Германии” [Ibid.]. Итак, было рекомендовано, что большую помощь сможет оказать “комиссия, оснащенная кредитом и хорошими деловыми советами”.

А тем временем экономическая ситуация в России стала критической, и перед коммунистической партией с ее плановиками встала неизбежность объятий с капитализмом. Ленин выкристаллизовал свою уверенность в этом перед Х Съездом Российской коммунистической партии в следующих словах: