Соверен - Сэнсом К. Дж. - Страница 124

— Вы не знаете, где нам предстоит ночевать? — спросил я у одного из них, когда он брал под уздцы мою лошадь.

— Об этом вам скажут люди управляющего, сэр. Надо немного подождать.

Барак не мог слезть с седла без посторонней помощи и, отчаянно чертыхаясь, оперся на мою руку. К нам подошел Джайлс; он по-прежнему тяжело налегал на палку, но выглядел намного бодрее. Мы уселись на траву и принялись наблюдать за тем, как повозки и люди расползаются по окрестным полям. Кое-где уже появились шатры и палатки. Мое внимание привлекла знакомая черная карета.

— Бродерик, — проронил я.

— Сэр Эдвард Бродерик из Халлингтона? — с любопытством уточнил Джайлс. — Я знал, что он арестован. Так его везут в Лондон?

— Да, — кивнул я.

Мне не было нужды укорять себя за излишнюю болтливость. В пути черная карета без окон возбуждала всеобщий интерес, вопросы были неизбежны, и скрывать тайну далее не имело смысла.

— Вы с ним знакомы? — спросил я у Джайлса.

— Нет, но многое о нем слышал. Он пользовался репутацией весьма достойного молодого человека и рачительного землевладельца.

— В мои обязанности входит следить за тем, чтобы он был доставлен в Лондон живым и здоровым, — пояснил я. — Таково поручение, данное мне архиепископом Кранмером.

— Еще одно поручение? — Джайлс пристально взглянул на меня. — Вы взвалили на себя слишком большой груз, Мэтью.

— Тащить его мне осталось недолго. Вскоре мы прибудем в Лондон, и я наконец вздохну свободно. А сейчас мне надо узнать, как дела у заключенного. Так что, с вашего разрешения, я вас оставлю.

С этими словами я поднялся и направился к черной карете.

Сержант Ликон, чистивший лошадь, приветствовал меня поклоном.

— Я думал, сэр, вы заглянете вчера, — сказал он.

— Непредвиденные обстоятельства помешали мне сделать это, — проронил я и спросил, взглянув на плотно закрытую карету: — Как себя чувствует заключенный?

— Он вял и безразличен ко всему.

— Редвинтер у него?

— Как обычно, — кивнул сержант и смачно сплюнул на землю.

— Пожалуй, мне стоит повидаться с ними обоими.

— Прошлым вечером здесь был сэр Уильям Малеверер, — сообщил сержант. — Вид у него был такой мрачный, что не подступишься. Он долго говорил с заключенным, а Редвинтера выставил прочь из кареты. Того так и перекосило от злости.

«Наверное, Малеверер пытался выяснить, нет ли какой-нибудь связи между Бродериком и Дженнет Марлин», — решил я про себя.

— Что ж, пойду загляну в карету, — сказал я вслух, поднялся на низкую ступеньку и постучал в дверь.

Редвинтер, открыв, неприветливо уставился на меня. Вид у него был усталый и далеко не такой щеголеватый, как обычно. Щеки поросли щетиной, волосы висели спутанными прядями. Удивляться этому не приходилось: в пути мало у кого была возможность холить и лелеять свою персону.

— Я уж думал, вы нас совсем забыли, — не без язвительности изрек Редвинтер и посторонился, пропуская меня в темное и душное нутро кареты.

Спертый воздух насквозь пропитался запахом пота и немытых тел. Сидений в карете не было, на полу лежало два соломенных тюфяка — для арестанта и стражника. На одном из них лежал Бродерик, запястья и лодыжки которого сковывали кандалы. Несмотря на темноту, я заметил, что он еще бледнее, чем прежде.

— Здравствуйте, сэр Эдвард, — произнес я.

Он устремил на меня глаза, по обыкновению полыхающие неприязнью.

«Любопытно, известно ли ему что-нибудь о намерениях Дженнет Марлин и ее жениха?» — пронеслось у меня в голове.

Впрочем, в любом случае Малевереру не удалось бы вытянуть из этого человека ни слова.

— Где мы сейчас? — спросил Бродерик.

— В местечке под названием Леконфилд. Сегодня мы переночуем здесь, а завтра, надеюсь, прибудем в Халл.

— Леконфилд. Вот оно что.

На лицо Бродерика набежала печальная тень.

— Вам приходилось здесь бывать?

— Да, — кивнул заключенный и попытался выглянуть в открытую дверь кареты. — Мы около замка?

— Он совсем близко.

— Мне бы хотелось его увидеть. Хотя бы из дверей. Если это возможно.

— Нет, это невозможно, — отрезал Редвинтер.

— Сделайте милость, смотрите, — разрешил я.

Мне и самому хотелось получше рассмотреть заключенного в свете гаснущего дня. Редвинтер недовольно пожал плечами.

Бродерик попытался подняться на ноги, но тяжелые цепи мешали ему. Я протянул руку, и он неохотно на нее оперся. Сквозь грязный рукав рубашки я чувствовал, как исхудала его рука. Он добрел до открытой двери и жадно уставился на замок.

По мосту, переброшенному через ров, беспрестанно проезжали всадники, и несколько лебедей, потревоженных шумом, с гортанными криками взмыли в небо. Солнце бросало последние отблески на красные кирпичные стены замка. Деревья в своих золотисто-багряных уборах казались в закатных лучах особенно яркими. Глаза Бродерика отвыкли от света, и он беспрестанно моргал. Арестант был так худ и бледен, что сердце мое сжалось от сострадания.

— В детстве я часто приезжал сюда, — сказал он.

Никогда прежде я не слышал, чтобы голос его звучал так мягко.

— Замок этот служил йоркширской резиденцией семейству Перси, — продолжал Бродерик. — Это была одна из самых знатных семей на севере.

— А кому он принадлежит сейчас? — поинтересовался я.

— А кому принадлежит все в этой стране? — в свою очередь спросил Бродерик и сам ответил на свой вопрос: — Королю, кому же еще. Он заставил герцога Нортумберлендского назначить себя своим наследником и после его смерти прибрал к рукам все его имения. А брат и законный наследник герцога, сэр Томас, стал участником «Благодатного паломничества» и был осужден на казнь.

— Где же висят его кости? — с содроганием спросил я.

Бродерик метнул на меня пронзительный взгляд.

— От него не осталось костей. По приказу короля его сожгли в Смитфилде. И он превратился в пепел, который развеяли по ветру.

Бродерик вперил взгляд в Редвинтера.

— Полагаю, вы это видели. Вы же говорили, что не пропустили ни одной огненной казни.

— Присутствовать на казни предателя — долг всякого честного гражданина, — сдвинув брови, отчеканил Редвинтер.

— А для вас это еще и превосходное развлечение. Воистину, вы созданы для того, чтобы служить королю-еретику.

— Думаю, вы достаточно попрохлаждались у дверей, — со смехом заявил тюремщик. — Вам нечего смотреть на подданных его величества, а им ни к чему видеть грязного изменника.

С этими словами он бесцеремонно взял Бродерика за плечо и отвел на прежнее место. Узник, звеня цепями, опустился на свой тюфяк.

— Мне самому надо бы подышать воздухом, — буркнул Редвинтер. — Можно вас на два слова, мастер Шардлейк?

И он легко спрыгнул на траву. Я спустился вслед за ним, хотя далеко не столь ловко. Редвинтер с наслаждением вдохнул прохладный вечерний воздух.

— Господи, до чего мне осточертела духота. Так, говорите, завтра мы прибудем в Халл?

— Таковы мои предположения. Сказать это с уверенностью пока нельзя.

— Я жду не дождусь, когда кончится это путешествие. В карете трясет немилосердно. Но, по крайней мере, я спокоен за арестанта. Слышал, вас пытались убить, — заметил он нарочито беззаботным тоном. — Убийцей оказалась некая леди, которая в результате сама лишилась жизни.

— Вы хорошо осведомлены.

— Малеверер рассказал мне обо всем, когда приходил допрашивать Бродерика. Наш арестант, разумеется, заявил, что знать не знает ни этой особы, ни ее жениха. Должно быть, вы изрядно досадили вспыльчивой даме своей манерой совать нос в чужие дела?

— Должно быть, — не счел нужным спорить я.

Поддаваться на провокацию Редвинтера, который, несомненно, рассчитывал, что в припадке раздражения у меня развяжется язык, я отнюдь не собирался. Пусть знает лишь то, что сообщил ему Малеверер.

— Бродерик выглядит больным и слабым, — сменил я тему разговора. — К тому же, по словам сержанта Ликона, вы беспрестанно пичкаете арестанта историями о пытках и казнях.