Дискета мертвого генерала - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 18

– Повтори, что ты сейчас сказал! – кричал «главный», наклонившись надо мной. – Сумка? Какая сумка? – Он не выдержал ожидания, пока я приду в себя, повернулся и вцепился звериным взглядом в сидящую на диване Рамону. Но она ничего не слышала, а только тихо раскачивалась из стороны в сторону в беззвучной истерике, закрыв мокрое, мертвецкого цвета лицо руками.

– Сумка… коридор… там… – Мои губы едва шевелились. Я уже не соображал, что делаю. Я лишь понимал – ток отключен… отключен… Значит, у меня есть шанс… еще немного пожить…

Громилы бросились к небольшому коридору, ведущему от входной двери к сауне. Там по правой стороне был гардероб – совсем маленькая комнатка, полтора на два метра. На верхней полке, рядом с пылесосом, лежала и моя спортивная сумка «Адидас» со спрятанной, если так можно сказать, дискетой покойника Крамского. Из-за нее я сам едва не расстался с жизнью, уже четвертый раз за трое суток. Такого не было даже во время «южного фестиваля с моджахедами». Там в среднем приходилась одна возможность на день. Растем!

– Нашли! Вот контейнер! – В комнате снова появились Соловей с Альбертом.

Инквизитор протянул заметно повеселевшему «главному» мой серебряный портсигар и впервые за время нашего «знакомства» обратился к нему по имени:

– Ян Францевич, точно она?

– Безусловно. Спасибо, Альберт, за работу. Скажешь командиру – пусть разрешит тебе отпуск.

– Да я пока не собираюсь… – пожал плечами рыжий.

– Тогда скажешь, чтобы не разрешил! – Ян Францевич заметно повеселел и, перестав наконец любоваться дискетой в серебристом гладком контейнере, подошел ко мне ближе и с каким-то удивительным уважением взглянул в мои глаза, все еще красные и мутные.

– Знаете, Валерий Николаевич, а я поменял о вас мнение. Вы не идиот – вы хорошо вымуштрованный, хотя и непонятно, кому преданный, сторожевой пес. Ума не приложу, ради чего такие жертвы? Не проще было сразу отдать ее нам? – «Главный» взвесил в руке металлическую коробочку. – А ведь могли не выдержать, умереть от разрыва сердца. Верно, Альберт?

Инквизитор расплылся в ухмылке и кивнул.

– Живучий, гад…

– Но вы предпочли унести с собой в могилу информацию, совершенно случайно, – я подчеркиваю – случайно оказавшуюся в вашем распоряжении. Хотя оставался шанс, примерно пятьдесят на пятьдесят, что мы перевернем весь дом и найдем-таки контейнер с дискетой.

– Издеваешься… падла… – прошипел я, облизывая распухшие и посиневшие губы.

– Нисколько, товарищ майор Бобров, я над вами не издеваюсь, – тоном профессора продекламировал Ян Францевич, вытряхивая прогоревший в трубке табак в стоящую на журнальном столике пепельницу. – Сколько можно, вы сопротивлялись. Потом мозг, почувствовав опасность прекратить свое существование уже спустя несколько секунд, перестал слушаться хозяина и решил спасти сам себя. Не более того. Так что вашей вины здесь нет ни капли. Я ведь психиатр, Валерий Николаевич, и очень хороший, знаю все тонкости воздействия электрошока на нервы. И вынужден признать, что вы – единственный, кого я видел, кто смог исчерпать до дна источник разума. За ним уже только бездна, увы, человеку не подвластная.

«Главный» замолчал, присел напротив все еще находящейся в беззвучной истерике Рамоны и с минуту наблюдал за ней. Затем перевел взгляд на меня, голого и подавленного.

– Отвяжите его, пусть оденется и приведет себя в порядок, – приказал громилам Ян Францевич.

Затем он встал, положил свои пальцы на шею Рамоне, еще раз оглядел меня, страшно улыбнулся и надавил пальцами на ее белую кожу, чуть ниже уха… В то же мгновение Рамона вскрикнула, оторвала от лица руки, жадно схватила несколько раз ртом воздух и вдруг громко и отчаянно разрыдалась. Ян Францевич вывел ее из состояния шоковой депрессии, и я больше не сомневался – он действительно психиатр. В окружении отъявленных головорезов.

«Кто он такой?! И на кого работает?»

– Вы тоже приведите себя в подобающий для красивой женщины вид, – «главный» заметно переменился с тех пор, как заполучил заветную дискету: и сейчас вел себя действительно как нормальный – не чета трем другим подонкам – человек. В какой-то миг я даже подумал, что именно теперь он стал самим собой, сорвав с лица вынужденно натянутую маску безжалостного убийцы. И еще я понял главное – он не собирается нас убивать. Для этого совсем не обязательно наводить марафет потенциальной жертве. Хотя… Открытое двойное убийство или, к примеру, автомобильная катастрофа, несчастный случай на воде или, чем черт не шутит, пожар – совсем другое. Здесь не станут искать виновных. Главное, чтобы потом опытные эксперты-криминалисты установили – смерть произошла в результате несчастного случая. А небольшие повреждения на телах покойников могли быть получены накануне где угодно – от пьяной драки до банального падения с крутой винтовой лестницы, какая и была в доме Рамоны.

Я лихорадочно умывался, одевался под зорким присмотром Соловья и все еще не мог окончательно для себя определить, зачем бандитам понадобился весь этот маскарад? Я очень надеялся, что не для жуткого смертельного фарса. Если б знать точно их замыслы, то можно было попробовать внезапное сопротивление с шансами один из ста на спасение. Левая рука слушалась совсем плохо и не могла принести пользы. Все остальное тело чудовищно ныло, все еще продолжаемое сотрясаться конвульсиями, надолго «свихнувшихся» после электротерапии измученных мышц. Но я был развязан!

«Эх, знал бы прикуп – не работал, жил бы в Сочи!» – вспомнилась мне старая как мир воровская поговорка. Да, если знать…

– Эй, извращенец! – окликнул Ян Францевич мордоворота с ссадиной под левым глазом. – Иди, подгони машину к дому.

Тот послушно покинул помещение и скрылся за дверью.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросил я у «главного». Тот ответил сразу и без лишних слов:

– Взять с собой. Нам нужен ты, а дамочка… Так сказать, на всякий случай. Ведь вы, Валерий Николаевич, не хотите делать ей плохо?

– У всего есть разумные пределы.

– Совершенно с вами согласен. Но, уверяю вас, никто больше не станет привязывать за ваш член электрический провод. И трогать руками, без особой на то надобности, дорогую для вас женщину.

– Что же тогда вы от меня хотите, черт побери?! Чтобы я работал с секретной дискетой или добровольно сдался КГБ?!

– Совсем необязательно. Имейте терпение, товарищ майор, все узнаете в свое время…

Когда мы с Рамоной под конвоем «гангстеров» в черных костюмах шли от входной двери дома к стоящей возле ворот бежевой «Мазде-626», я вдруг вспомнил о псе. За последний час Гарик ни разу не попался мне на глаза.

– Солнышко, где твоя собака? – спросил я у Рамоны, прижавшейся ко мне, как маленькая девчушка к своему папе.

Она ничего не ответила, а только снова уткнулась мне в плечо и заплакала.

Бедная моя, какие неприятности свалились на твою голову из-за непутевого вояки, в одночасье потерявшего все, что у него было.

«Господи, ну скажи мне, зачем я научился управлять вертолетом?!»

– А шавка была нервная, кусалась, пришлось разобраться! – загоготал шедший за нами с Рамоной Соловей.

– Смотри, свиное твое рыло, чтобы с тобой потом не разобрались.

– Поговори еще, чмо! – буркнул битюг и кулаком тут же въехал мне между лопаток. Я едва смог устоять на ногах и с трудом переводил моментально сбившееся от удара дыхание. – Чего встал, как обосранный?! – рявкнул ублюдок. – Шевели поршнями…

И тут не сдержалась Рамона, впервые с момента вторжения в ее дом четверых бандитов.

– Это твой папа плохо шевелил поршнями! Вот и заделал себе мордожопого дауна…

Соловей, вероятно, вышел бы из себя, если бы не заметил появившегося из приоткрывшейся задней дверцы «Мазды» Яна Францевича.

– Быстрее садитесь, не на прогулке! – крикнул он. – Соловей с этими двумя – назад, Альберт – за руль, а ты, извращенец… – он повернулся в сторону водителя, – полезай в багажник. Для тебя нет места. Ты вообще мне не нужен, чувырло озабоченное.