Вирус «В-13» - Михеев Михаил Петрович - Страница 17

Двигаясь за Таней по тесному проходу переполненного вагона, Григорьев тщетно пытался составить фразу, которой бы смог начать разговор. Больше всего он боялся, что его могут принять за навязчивого искателя легких приключений. Он не заметил, как они проехали несколько остановок, и, только поглядев в окно, убедился, что вскоре Таня будет выходить.

Отчаяние прибавило ему смелости. Он кашлянул легонько, набрал полную грудь воздуха, но услышал требовательный вопрос: – Ваш билет?

Возле него стояла полная женщина; на отвороте ее синего пиджака с безнадежной убедительностью поблескивал латунный ромб «Контролер».

– Ваш билет? – повторила она.

Пока Григорьев объяснялся с контролером, трамвай подкатил к остановке, народ двинулся к выходу и заслонил собой Таню. Следовать за ней было уже поздно. Он вышел на следующей остановке и отправился домой пешком.

Дома он достал из-за зеркала «Устав полевой службы» и вынул из него, спрятанную от любопытных взглядов фотографию, вырезанную из газеты… Она стояла на лесенке с букетом – его букетом! – и ласково улыбалась ему. Он прислонил фотографию к телефону, стоящему на тумбочке, и долго, долго разглядывал ее.

«…Ты никогда с ней не познакомишься!» – послышался ему голос Соловьева, и он грустно усмехнулся. Сегодня он был рядом с ней, так близко, как никогда, не мог себе даже представить….. . В этот момент дежурный городского отделения МГБ уже набирал номер его телефона.

Пропавший препарат

Возле института дорогу пересекала впадина, оставшаяся после прокладки электрического кабеля. Рабочие не потрудились ее как следует заровнять, и заполненная дождевой водой она превратилась в длинную широкую лужу. Обходить ее, понятно, не имело смысла, – Таня, прижав к груди толстенную «Органическую химию», с ходу перемахнула на другую сторону.

Незнакомый прохожий с любопытством посмотрел на нее. Таня смутилась, покраснела, и поспешила войти в подъезд Института витаминов.

«И когда только я научусь вести себя на улице, – подумала девушка, поднимаясь -по лестнице. – Три году как закончила институт, скоро буду защищать диссертацию, а все еще прыгаю, как девчонка».

Недовольная собой, Таня сухо поздоровалась с гардеробщицей, надела белый халат и по коридору пошла уже неторопливой внушительной походкой, как и следовало бы всегда ходить ей, будущему кандидату медицинских наук, ассистенту профессора Русакова.

В лаборатории синтеза на длинных столах, на подставках, на полках всюду стояли стеклянные колбы, бутылки с разноцветными растворами, высокие двухэтажные газгольдеры, низкие, с массивными литыми крышками, кристаллизаторы.

На отдельном столе, посредине комнаты, возвышалось сложное сооружение из склянок, соединенных витками стеклянных и резиновых трубок. По трубкам еле заметными струйками сочилась бледно-розовая жидкость. Она переливалась из склянки в склянку, нагревалась, облучалась светом ультрафиолетовых горелок. Приобретая все более и более, густой, темно-рубиновый цвет, редкими-редкими каплями падала в приемник – небольшую пробирочку с делениями.

Это было любимое детище Тани в лаборатории синтеза,: опытная установка для получения комплексного препарата витаминов по рецепту, разработанному профессор Русаковым.

Напевая веселую песенку, Таня радостными, почти танцующими движениями, обошла кругом стола, проверила автоматические терморегуляторы и холодильники, заглянула в приемник.

«Как медленно идет синтезирование, – отметила девушка, – за ночь всего пять кубиков!» Она услышала во дворе легкое гудение машины, посмотрела за окно и пошла встречать профессора.

Профессор Русаков, высокий, немного сутулый, уже снимал у вешалки калоши. Как большинство людей, целиком отдавших себя науке, профессор был рассеян и во всех случаях, когда дело касалось вещей, не относящихся к его работам, был по-детски неопытен и непрактичен. Таня, будучи моложе профессора в два раза, считала себя опытнее и практичнее его, относилась к нему с заботливостью нежно любящей дочери.

Придерживаясь за барьер вешалки, профессор никак не мог зацепить носком ботинка за пятку калоши и сердился.

– Здравствуйте, Танечка, – ответил он на приветствие. – Вот негодная! вдруг добавил он. – Простите, это я не вам, калоша у меня никак не снимается… делают какие-то… зацепить не за что.

Наконец, ему удалось сбросить упрямую калошу, и он затолкал ее под барьер.

– Заезжал к невропатологам, – продолжал он, – интересовался, как проходят у них опыты с нашим препаратом. Довольны, очень довольны.

Разговаривая, профессор, по мнению Тани, вел себя как-то странно: он почему-то не торопился уходить из вестибюля, долго протирал очки, что обычно делал уже на ходу, и все время старался повернуться к ней спиной.

Таня зашла сбоку, профессор запоздало отвернулся, но она уже протянула руку к его пиджаку.

– Подождите-ка, Петр Петрович, что у вас там?.. Ну, конечно, я так и знала, – и Таня вытащила из-за пиджака профессора крохотного котенка. – Петр Петрович, как не стыдно – опять пиджак выпачкали.

– Я, Танечка, его в газету завернул, а он вылез, паршивец. По дороге нашли – сидит, бедный, прямо в грязи у забора, ну, не оставлять же его.

Котенок доверчиво уселся на теплых ладонях девушки и потерся ухом о ее большой палец.

– Какой он симпатичный, – тут же умилилась Таня. – Мурлычет. А мокрый весь. – его сейчас в термостат посажу, он там сразу высохнет.

Таня прижала котенка к чистому халату и побежала к дверям.

– Танечка, – заторопился следом за ней профессор. – Вы его покормите.

– Ну вот, – остановилась Таня. – А у нас нет молока.

– Зачем нам молоко! Вы ему водички дайте и капельку препарата. – сейчас вам принесу…

Бутылочки с препаратом в шкафу не оказалось.

Профессор в десятый раз оглядел все полки, заставленные банками и бутылками с порошками и жидкостями всех цветов радуги.

– Но я же вчера ее сюда ставил.

– Вчера вы не могли сюда ставить, – сурово заметила Таня. Держа в руках котенка, она неодобрительно следила, как профессор растерянно переставлял с места на место бутылочку с желтым порошком рибофлавина. – Вчера вы были на конференции.

– Ах, да… Совершенно верно, на конференции… – поспешно согласился профессор. – Значит, я ставал ее сюда позавчера.

– Позавчера был выходной, – тем же тоном заметила Таня. – А потом, как видите, препарата в шкафу нет.

– Странно… – профессор усиленно заморгал глазами. – Может быть я его убрал к себе в стол? Ну конечно! – обрадовался он.

– И там нет. – уже смотрела. А если его кто-нибудь взял?

– Кто же его возьмет?

– А вот нашелся кто-нибудь и взял.

– Что значит взял? – запальчиво возразил профессор. – Это значит украл? Так вы хотите сказать? В ваши годы я больше доверял людям.

– Я тоже доверяю людям, – заявила Таня. – не доверяю вашей аккуратности. Сколько раз говорили вам, чтобы для препарата особый шкаф завести,..

– Несгораемый!

– Что ж, можно и несгораемый.

– И часового для охраны. С пулеметом.

– А вы не шутите, Петр Петрович! – возмутилась, в свою очередь, Таня. Вы знаете сами, как дорог нам препарат. Вот придут сегодня за ним из клиники, посмотрю, что вы тогда заговорите.

Профессор Русаков еще раз пересмотрел бутылочки в шкафу.

– Не может препарат потеряться, – продолжал он упрямо. – Это я его куда-нибудь засунул… А не оставил ли я его в препараторской?

Он повернулся к дверям и наскочил на незнакомого молодого человека в армейской гимнастерке без погон.

– В препараторской его тоже нет, товарищ профессор, – с улыбкой сказал молодой человек.

Профессор Русаков удивленно отступил на шаг, вопросительно глядя на Таню, ожидая объяснений. Но Таня тоже, подняв брови, смотрела на незнакомца. Тот, не смущаясь, шагнул вперед и поставил на стол небольшую бутылочку, наполненную чем-то красным, похожим на малиновый сироп.

. – Ну, вот видите, Танечка, – заявил профессор. – Вон он – препарат. – же говорил, что у нас ничего потеряться не может.