Контакт первой степени тяжести - Горюнов Андрей - Страница 1

Андрей ГОРЮНОВ

КОНТАКТ ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ ТЯЖЕСТИ

Все имена героев данного повествования и наименования организаций не совпадают с истинными. Большинство географических названий также отличаются от действительных, но отличаются незначительно. При желании можно вычислить верные координаты.

Следуя взаимно противоречащим обязательствам и исходя из взаимоисключающих соображений, я старался быть как можно конкретней, уходя тем не менее от тяготящей точности: заинтересованный доплывет, а остальным – по барабану.

Основные же причины такого не совсем обычного подхода к географическим названиям, а также смысл, вкладываемый в определение жанра – «роман-контакт» – станут, может быть, темой отдельной истории – если это будет угодно судьбе.

За кромкой далекого леса что-то вспыхнуло: мощно и ослепительно. Вспышка озарила зловеще-оранжевым светом темные клубы дыма, мгновенно взметнувшиеся там, далеко над лесными макушками, слева и справа от вспышки.

Вслед за вспышкой и клубами дыма над вечерней тайгой прокатился удар, сменившийся грохотом такой неудержимой силы и ярости, что, казалось, мир рушится, многократно предсказанный конец света настал.

На фоне оранжевого, клубящегося зарева одна из лесных макушек в середине бушующего огня вдруг начала расти, превращаясь в ровный и могучий ствол без веток, с острой конической вершиной.

Секунда, другая, и вот уже черная с заточенным верхом колонна отделилась от кромки тайги, повисла в небе, опираясь на лес сияющей, ревущей струей слепящего огня. И замерла так неподвижно – на картине.

– Плесецк. Космодром. Старт. – Подслеповато щурясь, посетитель вернисажа прочитал название картины и, повернувшись к ее автору, похвалил: – Удачно момент схватили, Николай Сергеевич! Казалось бы, статика – а движение чувствуется. Вполне! Поздравляю. Гениально!

– Спасибо, – кивнул в ответ автор, мужчина лет сорока с небольшим, и, улыбнувшись – сдержанно, официально – окинул зал пустым, отрешенным взглядом, но все же, конечно, взглядом, слегка светящимся и торжеством: человека несложно купить, было б желание.

Хихикая и подталкивая друг друга, к художнику подплыли две девицы лет восемнадцати, попросили автограф. Достав «паркер» с золотым пером, он взял протянутый ему каталог.

«Заслуженный художник Российской Федерации Николай Сергеевич Белов» – было набрано крупными буквами на обложке каталога сверху, а ниже, мельче, название экспозиции – «Полярное сияние».

Сколько же сил, средств, нервов, времени, крови и пота было вбито в сегодняшний день! Персональная выставка – это всегда нечто отдельное, но выставка, в которую вложена половина жизни... Не половина, конечно – доля. Лучшая доля.

«Другой не будет никогда-а-а...» – мелькнул в мозгу огрызок известного романса.

Тьфу!

Девочки испуганно отшатнулись, как-то очень одинаково, на удивление синхронно, но, тут же сообразив, что плевок адресуется, конечно, не им, а кому-то или чему-то еще, они столь же дружно качнулись назад, едва не столкнувшись при этом лбами. Завидная реакция! – мелькнуло в голове. В тот же момент он невольно представил обеих у себя в постели – такие две зеркальные друг другу, что с ними сделаешь – все или, наоборот – ничего? Он радостно фыркнул от этой мысли, и девочки-зеркалки, переглянувшись мимолетно, фыркнули ему в ответ. «Все! – решил он и размашисто расписался на обложке каталога: – Все с ними сделаешь».

– Народ надежный.

– Что вы сказали?

– Да ничего.

Плохо дело! Он болезненно сморщился, увидев себя со стороны – чужими глазами. Шиз. Неврастеник. Что его гложет последнее время? Неясно. Ясно одно – именно так и становятся мишенью. Легкой добычей для окружающих.

Последнее время он просто физически ощущал: его встревоженная физиономия просит у окружающих кирпича. Общеизвестно, что означает подобное настроение. Кто ищет, тот всегда найдет. Рожа просит – она своего добьется. Кирпич не сможет ей отказать. И он где-то здесь уже, на подлете. И часы у него сверены, и гироскопы раскручены. Сделал маневр, зашел на исходную, подключив в развороте твердотопливные ускорители. Метка цели в кресте. Не промахнется.

Все было гадко, безобразно до ужаса – и на душе, и в мыслях – абсолютно все, несмотря ни на что.

Откуда появилось это непонятное, злое, тревожное ощущение надвигающейся катастрофы? Еще утром, проснувшись ни свет ни заря, а точнее, как бы очнувшись от сна, он понял, что сегодня – день открытия выставки, его персональной выставки, которую он ждал и к которой старательно готовился – этот день буквально наезжает на него, неотвратимо и безжалостно, словно асфальтовый каток. Нет сил отпрыгнуть!

Нечто подобное случалось и раньше. Ощущение надвигающихся неприятностей, наваливающегося абзаца никогда его не подводило. Что-то произойдет наверняка и обломится острым по голове. Несмотря на предчувствие, ударит внезапно, влом: хлебалом только щелкнешь. Сгруппироваться не успеешь.

Единственное, что можно было сделать толкового, так это продолжать жить. Жить, ожидая удара. Рождества Христова. «Наши письма не нужны природе», – прозвучало тут же в ушах – и не как ответ, а как истина. В последней инстанции. Ну, слава богу! Наконец-то.

Цель достигнута.

Здесь, в закутке, можно было распустить слегка галстук, расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке, закурить и отрешиться – минут на пять.

Он сел на подоконник, облегченно вздохнул и расслабился, прикрыв глаза: хорошо!

– Николай Сергеевич?

О боже! И здесь достали.

Перед ним стоял невысокий мужчина в летах уже, с сединой, лысоватый. Белов мог поклясться, что видит его впервые.

– Давайте познакомимся, – предложил мужчина.

– Давайте, – обреченно кивнул Белов. – Если это ни к чему не обязывает.

– Да как уж выйдет, – уклончиво вздохнул незнакомец. – Власов моя фамилия, Владислав Львович. Но вам это, конечно, ни о чем не говорит.

– Все равно очень приятно! – Белов протянул руку: – Белов Николай Сергеевич.

– Я знаю, – улыбнулся Власов.

– И я вас теперь тоже знаю! – поддел его Белов и, желая отвязаться как можно быстрее, подвел итог: – Ну вот и познакомились.

– Да нет, пока что не вполне, – неожиданно возразил Власов. – Дело в том, что интерес у меня к вам, увы, служебный. Я – старший следователь по особо важным делам Прокуратуры РФ. – Власов достал из нагрудного кармана удостоверение и предъявил его Белову: – Вот, ознакомьтесь.

Белов, не знавший за собой никакой вины, равнодушно скользнул глазами по ксиве.

– Ну? Дальше-то что?

– А вот что: я хотел бы вас пригласить к себе.

– Я, знаете, по гостям-то не ходок.

– Да вы не поняли. Не в гости, в прокуратуру.

– Ну вот! Тем более. – Белов даже слегка разозлился: – Делать мне больше нечего, – по казенным домам шататься.

– Повестку пришлем – так придется!

– Так вот и пришлите. – «Ишь, легкой жизни захотел, псина», – мелькнуло в голове. – Что это вы с такой угрозой-то в голосе? Я не из пугливых. Тоже мне, деятель! Выпили, что ли?

Однако Власов пропустил замечание Белова мимо ушей.

– Скажите, вы смогли бы завтра ко мне пожаловать?

– Это смотря по тому – зачем. И на каком основании.

– Ну, мы побеседуем с вами немного.

Белов слез с подоконника и встал прямо напротив Власова, демонстративно засунув руки в карманы брюк по локти и свесив дымящуюся мальборину с нижней губы.

– О чем же беседовать-то: мне – да с вами?

– Есть тема, есть.

«Вот оно! – стукнуло где-то внутри у Белова – в мозгу и под сердцем. – Вот оно самое!»

– Вы абсолютно уверены, что не ошиблись адресом?

Власов несколько удрученно кивнул головой, подтверждая: нет, не ошибся, уверен.

– Так завтра? Придете? Вот адресок я вам сейчас нашкрябаю, а повесточку – уж это завтра, у меня в логове прям сразу же и оформим, если она вам нужна. В одиннадцать ноль-ноль?