Пропавшие в Бермудии - Слаповский Алексей Иванович - Страница 72

И тут опять раздался голос Вика.

– Я понял! – сказал он. – Хотите вы, не хотите вы – ничего не изменится. Вы боитесь неизвестности. Это самый большой белый слон, которого вы боитесь. Знаете что? Надо поставить Бермудию в тупик. Надо ее сломать, вот и все! Надо поставить перед ней неразрешимую задачу!

– Какую? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Очень просто! – сказал Вик. – Надо всем захотеть, чтобы она перестала выполнять наши пожелания! И она будет в тупике! Выполнить это пожелание – значит, перестать выполнять желания, а она этого не может. Не выполнить это пожелание – значит пойти против себя, она этого тоже не может! И она сломается! И все станет как было!

– Не слушайте его! – закричал Ольмек. – Не думайте об этом! Не желайте этого!

И этим только подлил масла в огонь: после его выкрика бермудяне по принципу белых слонов и по закону подлости, действующему в данном случае на благо, именно об этом тут же и стали думать. При этом каждый мысленно уговаривал себя опомниться.

В самом деле, надоело, думал, в частности, Супер. Не успеешь пожелать, чтобы тебя похвалили, а тебя уже хвалят. Получается, не ты сам что-то делаешь, а за тебя кто-то делает все время, хотя и по твоему желанию! Правда, там я могу совсем лишиться славы…»

Я нечестно живу, думал Элвис Пресли. Да, песни сочиняются одна за другой, как по заказу, никаких кризисов. Но так не бывает. Пусть кризисы и мучения, но это и есть творчество, а не конвейер исполняемых желаний! Правда, я там могу опять стать больным и стареющим…

Надоело быть счастливым, когда хочешь и когда не хочешь, думал вечно счастливый Пятница. Я стал идиотом, потому что только идиоты всегда счастливы. Правда, я так привык к своему блаженному состоянию…

Надоело вечно тренироваться и ни с кем всерьез не играть, думали футболисты.

Надоело вечно умирать и не умереть, думал Дукиш Медукиш.

Надоело исходить злобой и не иметь возможности уничтожить человечество, думал Мощный Удар.

Надоело ничего не желать, думал Жертва Рекламы.

Надоело быть пьяным, думал Куда Глаза Глядят.

Надоело измываться над виртуальными детьми, думали Детогубитель и Детоненавистник. Да и живые пусть себе живут спокойно, хочется, как раньше, плавать стюардами, любить море…

Надоело бояться, ходить в броне и шлеме, думал Ричард Ричард.

Надоело быть детьми, думали дети.

Надоело работать, не видя результатов работы, думали китайские кули.

Короче говоря, все, кто тут был, охваченные единым порывом, думали в сущности об одном: о том, что унизительно, когда исполняются все твои желания, противно быть игрушками в лапах этой глупой Бермудии, хочется одержать верх над нею, а заодно над собой.

Даже Ник думал примерно об этом.

А еще все (или, по крайней мере, многие) вольно или невольно подумали примерно так: «Если теперь тут будет все за деньги, то – какой смысл?»

И кто знает, может быть, эта мысль и оказалась решающей.

63. Лирическое отступление о Нике для того, чтобы читатели помучились и не сразу узнали, чем все кончилось

Ник вспомнил случай из далекого детства, когда ему было лет пять. Он с мамой был в магазине, захотел конфет – ярких леденцов. От зеленых язык становится зеленым, а от красных – красным, это смешно, но мама почему-то считала эти конфеты вредными и отказывалась их покупать, Ник закапризничал, захныкал. И вдруг услышал голос девочки. Девочка была даже младше его. Она, обращаясь к своей маме, сказала очень солидно:

– Надо же, какой невыдержанный ребенок!

Ник показал ей язык, но ему стало не по себе.

Невыдержанный? Что такое – невыдержанный?

Как-то приходил врач, когда у него был грипп, и сказал: «Надо его еще три дня дома выдержать».

То есть, что ли, получается, его мало дома выдержали?

Нет, тут другое.

Наконец Ник догадался: невыдержанный – это тот, кто не выдерживает, когда чего-то хочет. И удивился – что в этом плохого? Ну, хочет он конфет – и что? Зачем выдерживать-то? Или хочет он поиграть – опять, что ли, зачем-то выдерживать?

Стал думать дальше.

И понял: наверно, девочка имела в виду привычки некоторых (особенно взрослых) зачем-то запрещать себе, когда они чего-то захотят. Отец, например, иногда, устав, ложился на диван и говорил:

– Эх, в горы бы сейчас… Или на море. Но нельзя.

– Почему нельзя? – удивлялся Ник.

– Потому что нельзя, малыш.

Странно, думал Ник. Хочется, а нельзя.

Так ничего и не уразумев толком, он, оказавшись в очередной раз с мамой в магазине, решил ничего не просить. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Ему хотелось и одного, и другого, и третьего – он терпел. Ничего не попросил.

– Какой ты молодец, – сказала мама, когда они вышли. – Настоящий мужчина!

И Ник почувствовал удовольствие.

Вот для чего выдерживают, решил он. Сначала тяжело, а потом удовольствие. Надо попробовать еще раз.

И опять во время посещения магазина он ничего не просил. Мама поглядывала на него и вдруг спросила:

– Ничего не хочешь?

– Нет, – ответил Ник с гордостью.

Ему так это понравилось, что он повторил эксперимент и в третий раз. Мама даже встревожилась:

– Ты почему ничего не просишь? Заболел?

– А чего это я буду просить? Я маленький, что ли?

– Вот в чем дело! – рассмеялась мама. – Ты характер воспитываешь? Молодец! – и купила ему в награду пакет тех самых конфет, которые считала вредными.

На этом Ник прекратил эксперименты. Он удивлялся Вику: тот сроду ничего не просит. Но потом понял: Вик не просит, потому что не хочет. Сидит за компьютером и с книгами – и ничего ему больше не надо. А Нику всегда всего хочется, это большая разница. Легко быть выдержанным, если тебе ничего не надо!

И вот сейчас Ник сначала подумал о том, как жаль будет расстаться с Бермудией, где можно играть сколько хочешь, когда хочешь и во что хочешь. Но тут же пришла мысль: а ведь по-настоящему интересно играть лишь тогда, когда на это нет времени! Да и вообще, глупо получается: хочу играть – играю, не хочу хотеть – все равно хочу. Что я, маленький, что ли, чтобы собой совсем не управлять?

64. Исчезновение Бермудии

Все стояли и ждали.

Прошло пять минут, десять – ничего не произошло.

– Что и следовало ожидать! – рассмеялся Ольмек. – Ну что ж, Вик, то есть Ваше Величество, позвольте вас сопроводить в вашу резиденцию! Нас ждут государственные дела: подготовка к инаугурации!

– Да, – уныло согласился Мьянти, хотя должен был радоваться, что его кандидат победил.

– Постойте! – Настя пробивалась к ним сквозь расходящуюся толпу. Она обняла Вика, расцеловала его в обе щеки. – Ничего, – сказала она. – Мы еще придумаем, как отсюда выбраться!

Подошел и Олег.

Протянул руку Вику, как взрослому:

– Поздравляю. Ник, малыш, что же ты? Поздравь брата!

Ник, стараясь улыбаться, подошел. Протянул руку Вику и вдруг застыл с приоткрытым ртом.

– Я тебя вижу! – сказал он Вику.

– И я тебя.

– Ну и что? – спросил Олег.

– А то, что я его не видел же до этого!

Ник к чему-то прислушался.

Потом полез в карман.

– Нету!

– Опять что-то потерял? – улыбнулась Настя.

– Не мог я это потерять!

– А что? – спросил Олег.

– Телефон! Я с самого начала воображелал себе телефон. И он все время менялся. Даже интересно было – достанешь, посмотришь, а он опять другой. И вот – нету его!

– А у меня голова прошла, – сказала Настя.

– А ведь, кажется, получилось! – сказал Вик.

И вскоре все поняли: действительно, получилось.

Бермудия попала в ту же ловушку, в которую сама заманивала людей. Услышав от них странное пожелание не выполнять желаний, она догадалась, что ее хотят разрушить. Она, возможно, решила сопротивляться. – Ни за что я себя не разрушу! – сказала она себе. – Я даже думать об этом не буду!