Повелительница бурь - Гилганнон Мэри - Страница 27

Услышав свои собственные мысли из уст молодого воина, Даг почувствовал смущение. И все же ответ его прозвучал довольно жестко:

– Вряд ли это разумно – воин не может позволить себе испытывать чувство жалости к врагу. Любое твое колебание – лишний шанс быть убитым. Лежа на земле и истекая кровью, ты забудешь про всякое снисхождение, но будет уже поздно.

Рориг икнул и протянул руку к меху с вином.

– Я слышу мудрость в твоих словах, Даг, но не чувствую ее. В жизни должно быть что-то помимо бесконечных убийств. Я младший из шести сыновей моего отца и был обречен, покинув родной дом только с мечом в руке, отправиться на поиски могущественного ярла, которому бы смог принести клятву верности. Но теперь я понял, что мне не нравится идти дорогой воина.

– А какую бы жизнь ты предпочел?

– Возделывать свою собственную землю, разумеется. Если бы я мог выбирать, то стал бы земледельцем, а не солдатом.

– Землю тоже приходится защищать, – заметил Даг. – Земледелец всегда должен держать оружие наготове.

– Но это совсем не то, что жить убийством. Мне не по вкусу наши набеги; я бы хотел заниматься чем-то другим!

Последние слова Рориг почти выкрикнул, и звук этот тронул ответные струны в душе Дага. Он тоже был по горло сыт кровопролитием. Неужели такая уж доблесть – рубить мечом превосходящих их числом, но плохо вооруженных людей, избивать женщин и рабов? От всего этого у него остались только мерзкие воспоминания. Должна же быть где-то другая жизнь, в которой человек может уважать другого человека, не становясь при этом посмешищем для своих товарищей!

Глава 12

Фиона внезапно проснулась от того, что кто-то еще был с ней в комнате. Она слышала дыхание этого человека, чувствовала его легкие движения…

– Кто здесь? – Девушка быстро приподнялась и села на кровати.

– Ты поняла, что я ирландка, еще там, в пиршественном зале. Почему бы еще ты заговорила со мной, назвала меня «милой»?

– Это ты, рыженькая? Так ты тоже поняла меня!

– Да, но не ответила – не надо, чтобы нас видели разговаривающими друг с другом.

У Фионы даже закружилась голова от такой неожиданной удачи. Теперь у нее была подруга, а возможно, и союзник.

– Ты тоже рабыня? И как давно тебя взяли в плен? – спросила она, пододвигаясь поближе к незнакомке.

Та зажгла огонь в лампе, стоявшей рядом с кроватью, и фитилек осветил ее юное лицо и кудряшки волос.

– Уж и не помню, сколько я провела здесь: зим пять, а может, шесть. Я была совсем ребенком, когда меня купил племянник ярла.

– Купил тебя? Так, значит, тебя не взяли в плен?

Девушка презрительно фыркнула.

– Во всяком случае, не викинги. Меня взяли во время набега люди из клана Нейла.

– А откуда ты родом? – спросила Фиона. – Из какой части Ирландии?

– Из Рат-Кула, местечка рядом с поселением, которое норманны называют Дублином. А ты?

– Из Дупсхеана, что на реке Шеннон.

– А как случилось, что тебя взяли в плен?

Фиона почувствовала боль от нахлынувших горьких воспоминаний.

– Норманны напали на укрепленный поселок моего отца и сожгли его. Другие женщины успели укрыться в подземелье, а я…

Она на мгновение заколебалась. Как объяснить незнакомке, что ей надо было попытаться найти и спасти Дермота и других подростков и что она помогла заключенному викингу?

– Я пыталась разыскать моего сводного брата, и в этот момент меня схватили.

Гостья нахмурилась.

– Сигурд не любит брать рабов во время набега – он считает, что куда проще покупать их на рынке.

– Меня взял в плен его брат.

– Так, значит, это был Даг? – Удивление отразилось на лице девушки. – Но ведь Даг вообще не берет рабов! – Серые глаза внимательно всматривались в Фиону. – Может быть, он пытался спасти тебя от кого-нибудь из своих людей?

– Что-то вроде того, – созналась Фиона. – Я помогла ему, и он… отплатил мне за это.

– А как ты помогла ему?

Фиона глубоко вздохнула.

– Воины моего отца взяли Дага в плен за несколько дней до нападения викингов. Он был ранен, и мой отец приказал бросить его в подземную темницу. Мне стало жаль его.

Когда гостья в изумлении уставилась на нее, Фиона поняла, что ее поступок она расценила как предательство.

– Я не освобождала его и не делала ничего плохого, – поспешно добавила она, стараясь не вспоминать о том, что сняла кандалы с рук викинга.

– Но ему все же удалось бежать!

Фиона, кивнув, опустила глаза.

Незнакомка не отрывала от нее пристального взгляда.

– Вы с братом Сигурда очень похожи друг на друга – у него тоже мягкое сердце. Он терпеть не может, когда кто-то страдает, и еще очень любит животных. Он даже завел себе собаку, и она спала у его кровати, всюду ходила с ним…

Удивлению Фионы не было предела.

– Собаку? Где же она?

– Сдохла этой весной. Наелась протухшего мяса или чего-то в этом роде.

У Дага была собака! Это еще больше расходилось с образом ее врага, который Фиона нарисовала в своем воображении.

– Ты не права, – наконец сказала она. – Даг ничуть не лучше своих соплеменников: как только он оказался со мной наедине, то тут же сорвал с меня одежду и попытался изнасиловать.

Она передернула плечами.

– И что же?

– Я от него отбилась, – гордо объяснила Фиона.

Девушка прищурилась.

– Теперь ты рабыня: норманны имеют право казнить и миловать нас. Тебе не стоит проявлять неповиновение или злить их, это может для тебя плохо кончиться.

– Все равно я не покорюсь, – горячо воскликнула Фиона, – и лучше пойду на смерть, чем уступлю моим похитителям!

– Возможно, ты права, – согласилась девушка. – Мне приходилось видеть такое. Те, кто не покоряется, не выживают. По-видимому, ты куда храбрее меня, а я очень хочу жить, пусть даже для этого мне и придется смириться со своей долей.

Фиона почувствовала смертельный холод в этих спокойных словах девушки. Разве она сама не поклялась несколько дней назад сделать все возможное, чтобы выжить, а теперь готова поставить на кон жизнь, лишь бы только пойти наперекор судьбе. Она не должна забывать обет и сделает все, чтобы когда-нибудь вернуться в Ирландию!

– Сдаюсь. Ты совершенно права. Я тоже вовсе не жажду умереть. Больше всего я хотела бы убежать и вернуться к себе на родину.

Ее подруга по несчастью энергично замотала головой.

– Я не слышала ни про одного раба, которому бы удалось спастись отсюда. Лучше уж заслужить признательность своего хозяина и таким образом получить свободу.

Фиона удивленно взглянула на девушку, но та, выдержав ее взгляд, спокойно продолжила:

– Поверь, такое случается. Иногда норманн так влюбляется в женщину-рабыню, что отпускает ее на волю и берет себе в жены. Ты так красива, что тебе будет нетрудно завоевать сердце своего хозяина, а с ним и свою свободу.

– Как я могу пойти на это! – воскликнула Фиона. – Я поклялась памятью моих убитых соплеменников, что отомщу за них. Но я не смогу мстить, если выйду замуж за одного из своих врагов! К тому же я плохая притворщица; по моему лицу можно прочитать все мои мысли; мне никогда не убедить викинга, что я без ума от него, если на самом деле я его ненавижу.

– Жаль, – гостья пожала плечами. – Обладай я твоей красотой, обязательно использовала бы ее, чтобы облегчить свою долю, даже если бы для этого мне пришлось лечь под самого старого ярла.

Фиона только покачала головой – ее собеседница была чересчур молода для таких мрачных мыслей.

– Сколько тебе лет? – спросила она. Девушка нахмурилась.

– Теперь уже четырнадцать или пятнадцать зим, должно быть.

– А есть здесь еще рабы-ирландцы?

– Два моих брата да еще с полдюжины других. Ты вряд ли встретишься с ними – все они работают на полях и очень редко появляются здесь, в доме.

– Всего получается десять человек – это не так уж мало.

Если мы объединимся… – пробормотала Фиона.