Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 1 - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 29

29

Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту ж минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей, и побежали в лес.

Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове

№77[244]

Ершишко-кропачишко[245], ершишко-пагубнишко склался на дровнишки[246] со своим маленьким ребятишкам[247]; пошел он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку, из Трос-реки в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Ростовское озеро и в этом озере выпросился остаться одну ночку; от одной ночки две ночки, от двух ночек две недели, от двух недель два месяца, от двух месяцев два года, а от двух годов жил тридцать лет. Стал он по всему озеру похаживать, мелкую и крупную рыбу под добало (?) подкалывать. Тогда мелкая и крупная рыба собрались во един круг и стали выбирать себе судью праведную, рыбу-сом с большим усом: «Будь ты, — говорят, — нашим судьей».

Сом послал за ершом — добрым человеком и говорит: «Ерш, добрый человек! Почему ты нашим озером завладел?» — «Потому, — говорит, — я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и доверху, с Петрова дня и до Ильина дня, выгорело оно снизу и доверху и запустело». — «Ни вовек, — говорит рыба-сом, — наше озеро не гарывало! Есть ли у тебя в том свидетели, московские крепости, письменные грамоты?» — «Есть у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: соро?га-рыба[248] на пожаре была, глаза запалила, и понынче у нее красны».

И посылает сом-рыба за соро?гой-рыбой. Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей[249], туды же понятых, зовут соро?гу-рыбу: «Соро?га-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество». Соро?га-рыба, не дошедчи рыбы-сом, кланялась. И говорит ей сом: «Здравствуй, соро?га-рыба, вдова честная! Гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?» — «Ни вовек-то, — говорит соро?га-рыба, — не гарывало наше озеро!» Говорит сом-рыба: «Слышишь, ерш, добрый человек! Соро?га-рыба в глаза обвинила». А соро?га тут же примолвила: «Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!»

Ерш не унывает, на бога уповает: «Есть же у меня, — говорит, — в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: окунь-рыба на пожаре был, головешки носил, и поныне у него крылья красны». Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят и говорят: «Окунь-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество». И приходит окунь-рыба. Говорит ему сом-рыба: «Скажи, окунь-рыба, гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?» — «Ни вовек-то, — говорит, — наше озеро не гарывало! Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!»

Ерш не унывает, на бога уповает, говорит сом-рыбе: «Есть же у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: щука-рыба, вдова честна?я, притом не мотыга[250], скажет истинную правду. Она на пожаре была, головешки носила, и понынче черна». Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят и говорят: «Щука-рыба! Зовет рыба-сом с большим усом пред свое величество». Щука-рыба, не дошедчи рыбы-сом, кланялась: «Здравствуй, ваше величество!» — «Здравствуй, щука-рыба, вдова честна?я, притом же ты и не мотыга! — говорит сом. — Гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?» Щука-рыба отвечает: «Ни вовек-то не гарывало наше озеро Ростовское! Кто ерша знает да ведает, тот всегда без хлеба обедает!»

Ерш не унывает, а на бога уповает: «Есть же, — говорит, — у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: налим-рыба на пожаре был, головешки носил, и понынче он черен». Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят к налим-рыбе и говорят: «Налим-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество». — «Ах, братцы! Нате вам гривну на труды и на волокиту; у меня губы толстые, брюхо большое, в городе не бывал, пред судьям не стаивал, говорить не умею, кланяться, право, не могу». Эти государские посыльщики пошли домой; тут поймали ерша и посадили его в петлю.

По ершовым-то молитвам бог дал дождь да слякоть. Ерш из петли-то да и выскочил; пошел он в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Трос-реку, из Трос-реки в Кам-реку. В Кам-реке идут щука да осетр. «Куда вас черт понес?» — говорит им ерш. Услыхали рыбаки ершов голос тонкий и начали ерша ловить. Изловили ерша, ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко! Пришел Бродька — бросил ерша в лодку, пришел Петрушка — бросил ерша в плетушку: «Наварю, — говорит, — ухи, да и скушаю». Тут и смерть ершова!

№78[251]

Жил-был ершишка в барском домишке — брюханишка[252], ябедничишка! Проскудалось[253] ершу, прибеднялось ему; поехал ершишка в Ростовское озеро на худеньких санишках об трех копылишках[254]. Закричал ершишка своим громким голосишком: «Рыба севрюга, калуга, язи, головли, последняя рыбка плотичка-сиротичка! Пустите меня, ерша, в озеро погулять. Мне у вас не год годовать, а хотя один час попировать, хлеба-соли покушать да речей послушать». Согласилась вся рыба севрюга, калуга, все язи, головли, маленькая рыбка плотичка-сиротичка пустить ерша в озеро на один час погулять.

Ерш погулял один час и стал всю рыбу обижать, к тине-плотине прижимать. Живой рыбе в обиду то показалось, пошла на ерша просить к Петру-осетру[255] праведному: «Петр-осетр праведный! За что нас ерш обижает? Выпросился он на один час в наше озеро побывать, да всех нас с озера и стал выгонять. Разбери и рассуди, Петр-осетр праведный, верою и правдою». Петр-осетр праведный послал малую рыбу пескаря искать ерша. Пескарь искал ерша в озере, да и не мог сыскать. Петр-осетр праведный послал среднюю рыбу щуку искать ерша.

Щука в озеро нырнула, хвостом плеснула, ерша в коргах[256] нашла: «Здоров, ершишка!» — «Здравствуй, щучишка! Зачем ты пришла?» — «К Петру-осетру праведному звать на честь, не посадит ли тебя на цепь; на тебя есть просители». — «Кто же там просит?» — «Вся рыба севрюга, калуга, все язи, головли и последняя рыба плотичка-сиротичка — и та на тебя просит, да еще сом, мужик простой, губы толстые и говорить не умеет, — и тот на тебя челобитную подал: пойдем-ка, ерш, разделаемся, что на суде по правде скажут». — «Нет, щучишка! Не лучше ли дело так будет: пойдем со мною, погуляем». Щука не соглашается с ершом гулять, а хочет ерша на суд праведный тащить, как бы поскорей его осудить. «Ну, щука, хоть ты с рыла и востра, да не возьмешь ерша с хвоста! А вот нынче суббота, у моего отца девишник — пир да веселье; пойдем лучше, попьем, погуляем вечерок, а завтра, хоть и воскресенье, пойдем — так и быть — на суд праведный; по крайней мере не голодные будем». Щука согласилась и пошла с ершом гулять; ерш напоил ее пьяною, за пелёду[257] засадил, дверью затворил и кольем заколотил.

вернуться

928

Место и время записи неизвестно.

AT 254=АА* 254. Сказки о Ерше Ершовиче встречаются только в русском материале. Насчитывается 23 опубликованных текста, из них пять в сборнике Афанасьева. Текст № 556 перепечатан им из лубочного издания (Ровинский Д. Русские народные картинки. СПб., 1881, кн. I, № 173). Данный текст выделяется подробностями судебной волокиты Ерша с Лещом. К сюжетному типу 254 примыкает украинская сказка о суде над ершами: по прошению рыб царь определяет место для ершей (Етногр. зб., т. 37—38, 1916, № 365). Сюжет связан с русской сатирической повестью XVII в., известной по рукописным спискам XVII—XVIII вв. и по лубочным переделкам. Некоторые исследователи полагают, что сказка, самые ранние записи которой сделаны в XIX в., имеет устное происхождение и бытовала еще до появления рукописной повести, близкой отчасти к фольклорному стилю. Однако этот вопрос является спорным. Исследования: Шляпкин И. А. Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове. — ЖМНП, 1904, август, с. 380—400; Адрианова-Перетц. Очерки, с. 124—162; Адрианова-Перетц. Сатира XVII в., с. 143—147, 168—174; Лапицкий И. П. Повесть о Ерше Ершовиче. — В кн.: Русская повесть XVII в. — М.; Л.: ГИХЛ, 1954, с. 428—440; Романова Л. Т. Сюжет о Ерше Ершовиче в устном народном творчестве. — В кн.: Славянский филологический сборник, Уфа, БГУ, 1962, с. 409—420; Юдин Ю. И. Тема социального протеста в русских бытовых сказках о судах и судьях. — В кн.: Проблемы изучения русского народного творчества. М.: МОПИ, вып. 4, 1977, с. 31—47; Аникин, с. 76—77. Популярной обработкой народной сказки является «Судное дело Ерша с Лещом» Б. В. Шергина (в его книге «Поморские были и сказания» — ряд изданий). К словам «пред свое величество» (с. 92) Афанасьев сделал сноску: «В рукописи прибавлено: «пред ершово высочество».

Слова сома: «С Петрова дня и до Ильина дня» означают: с 29 июня до 20 июля с. ст. К этим дням древних земледельческих праздников восточных славян («С Петрова дня красное лето, зеленый покос»; «Илья лето кончает, жито зажинает») церковь приурочила чествование христианских апостолов Петра и Павла, пророка Ильи, наделенного в народной среде чертами языческого бога-громовника.

вернуться

168

Кропотливый беспокойный.

вернуться

169

Санки.

вернуться

170

Творительный падеж множественного числа.

вернуться

171

Плотица.

вернуться

172

Моль — мелкая рыба разного рода, снетки несушеные.

вернуться

173

Мотыга — ветреный, непостоянный человек (Ред.).

вернуться

929

Место записи неизвестно. AT 254**. Данный и следующий варианты замечательны яркой стилистической формой, рифмованным складом.

вернуться

174

Объедало; брюханить — много есть.

вернуться

175

Скудаться — скупиться, представляться бедным.

вернуться

176

Перекладинах? Копыл — дровни, дно у прядильного грибка, на которое садится пряха, и колодка, на которой плетут лапти.

вернуться

177

В рукописи везде: Петр-сётр.

вернуться

178

Корга — гряда камней в воде; корга?-камень или пень, лежащий на дне реки; плотное песчаное или каменистое дно озер и рек.

вернуться

179

Пеле?да — передний навес крыши между двумя избами; покрышка на скирдах. Пелёд — место подле самого овина, которое покрывается соломою.