Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2 - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 41

41

«Хороши ваши диковинки, да мне не пригодны! — сказал стрелец. — Войска да корабли — дело царское, а я простой солдат. Коли хотите со мной поменяться, так отдайте мне за одного слугу-невидимку все три диковинки». — «Не много ли будет?» — «Ну как знаете; а я иначе меняться не стану!» Купцы подумали про себя: «На что нам этот сад, эти полки и военные корабли? Лучше поменяться; по крайней мере без всякой заботы будем и сыты и пьяны». Отдали стрельцу свои диковинки и говорят: «Эй, Шмат-разум! Мы тебя берем с собою; будешь ли нам служить верой-правдою?» — «Отчего не служить? Мне все равно — у кого ни жить». Воротились купцы на свои корабли и давай всех корабельщиков поить-угощать: «Ну-ка, Шмат-разум, поворачивайся!»

Перепились все допьяна и заснули крепким сном. А стрелец сидит в золотой беседке, призадумался и говорит: «Эх, жалко! Где-то теперь мой верный слуга Шмат-разум?» — «Я здесь, господин!» Стрелец обрадовался: «Не пора ли нам домой?» Только сказал, как вдруг подхватило его буйным вихрем и понесло по воздуху. Купцы проснулись, и захотелось им выпить с похмелья: «Эй, Шмат-разум, дай-ка нам опохмелиться!» Никто не отзывается, никто не прислуживает. Сколько ни кричали, сколько ни приказывали — нет ни на грош толку. «Ну, господа! Надул нас этот маклак[160]. Теперь черт его найдет! И остров пропал и золотая беседка сгинула». Погоревали-погоревали купцы, подняли паруса и отправились куда им было надобно.

Быстро прилетел стрелец в свое государство, опустился возле синего моря на пустом месте. «Эй, Шмат-разум! Нельзя ли здесь дворец выстроить?» — «Отчего нельзя! Сейчас готов будет». Вмиг дворец поспел, да такой славный, что и сказать нельзя: вдвое лучше королевского. Стрелец открыл ящичек, и кругом дворца сад явился с редкими деревьями и цветами. Вот сидит стрелец у открытого окна да на свой сад любуется — вдруг влетела в окно горлица, ударилась оземь и оборотилась его молодой женою. Обнялись они, поздоровались, стали друг друга расспрашивать, друг другу рассказывать. Говорит стрельцу жена: «С той самой поры, как ты из дому ушел, я все время по лесам да по рощам сирой горлинкой летала».

На другой день поутру вышел король на балкон, глянул на сине море и видит — на самом берегу стоит новый дворец, а кругом дворца зеленый сад. «Какой это невежа вздумал без спросу на моей земле строиться?» Побежали гонцы, разведали и докладывают, что дворец тот стрельцом поставлен, и живет во дворце он сам, и жена при нем. Король пуще разгневался, приказал собрать войско и идти на взморье, сад дотла разорить, дворец на мелкие части разбить, а самого стрельца и его жену лютой смерти предать. Усмотрел стрелец, что идет на него сильное войско королевское, схватил поскорей топор, тяп да ляп — вышел корабль! Сто разов тяпнул — сто кораблей сделал. Потом вынул рог, затрубил раз — повалила пехота, затрубил в другой — повалила конница.

Бегут к нему начальники из полков, с кораблей и ждут приказу. Стрелец приказал начинать сражение; тотчас заиграла музыка, ударили в барабаны, полки двинулись; пехота ломит королевских солдат, конница догоняет, в плен забирает, а с кораблей по столичному городу так и жарят пушками. Король видит, что его армия бежит, бросился было сам войско останавливать — да куда! Не прошло и полчаса, как его самого убили. Когда кончилось сражение, собрался народ и начал стрельца просить, чтобы взял в свои руки все государство. Он на то согласился и сделался королем, а жена его королевою.

№213 [161]

Был у царя стрелок, пошел поохотиться; глядь — летят три утицы: две серебряные, одна золотая. Жалко ему стрелять показалося. «Дай-ка, — думает, — пойду за ними следом; не сядут ли где? Авось удастся живьем изловить!» Утицы спустились на взморье, сбросили с себя крылышки — и стали прекрасные де?вицы, кинулись в воду и давай купаться. Стрелок подполз потихоньку и унес золотые крылышки. Де?вицы выкупались, вышли на? берег, начали одеваться, начали навязывать крылышки — у Марьи-царевны пропажа объявилася: нет золотых крылышек. Говорит она своим сестрицам: «Полетайте, сестрицы! Полетайте, голубушки! Я останусь поискать мои крылышки; коли найду — на дороге вас нагоню, а коли нет — век меня не увидите. Спросит про меня матушка, вы скажите ей, что я по чисту полю залеталася, соловьиных песен заслушалась».

Сестрицы обернулись серебряными утицами и улетели; а Марья-царевна осталась на взморье: «Отзовись, — говорит, — кто взял мои крылышки? Коли стар человек — будь мне батюшка, а старушка — будь мне матушка; коли млад человек — будь сердечный друг, а красная де?вица — будь родная сестра!» Услыхал эту речь стрелок и приносит ей золотые крылышки. Марья-царевна взяла свои крылышки и промолвила: «Давши слово, нельзя менять; иду за тебя, за доброго мо?лодца, замуж! Вот тебе кустик — ночь ночевать, а другой кустик — мне». И легли они спать под разными кусточками.

Ночью встала Марья-царевна и вскричала громким голосом: «Батюшкины каменщики и плотнички, матушкины работнички! Явитесь сюда наскоро». На тот зов набежало многое множество всяких слуг. Она им приказывает: поставить палаты белокаменные, изготовить ей и жениху платья подвенечные и привезть золотую карету, а в карете были бы запряжены кони вороные, гривы у них золотые, хвосты серебряные. Отвечали слуги в один голос: «Рады стараться! К свету все будет исполнено».

На заре на утренней послышался благовест в большой колокол; будит Марья-царевна своего жениха: «Встань-пробудись, царский стрелок! Уж звонят к заутрене; пора наряжаться да к венцу ехать». Пошли они в палаты высокие белокаменные, нарядились в платья подвенечные, сели в золотую карету и поехали в церковь. Отстояли заутреню, отстояли обедню, обвенчались, приехали домой, и был у них веселый и богатый пир. Наутро проснулся стрелок, услыхал звонкий птичий крик, выглянул в окошечко — на дворе птиц видимо-невидимо, так стаей и носятся. Посылает его Марья-царевна: «Ступай, милый друг, бей царю челом!» — «А где ж я возьму подарочек?» — «А вот стадо птиц, ты пойдешь, они за тобой полетят».

Стрелок нарядился и пошел во дворец; идет полем, идет городом, а за ним стая птиц несется. Приходит к царю: «Много лет вашему величеству! Бью челом тебе, государь, этими перелетными пташками; прикажи принять милостиво». — «Здравствуй, мой любимый стрелок! Спасибо на подарочек. Говори: что надобно?» — «Виноват, государь: на твоей земле без спросу устроился». — «Это вина невеликая; у меня много земель — где хочешь, там и дом станови». — «Есть другая вина: не сказавшись тебе, оженился на красной де?вице». — «Ну что ж! Это дело хорошее. Приходи завтра ко мне и жену на поклон приведи; посмотрю, хороша ли твоя суженая?»

На другой день увидал царь Марью-царевну и стал с ума сходить по ее красоте неописанной. Призывает он к себе бояр, генералов и полковников. «Вот вам моя золотая казна! Берите, — говорит, — сколько надобно, только достаньте мне такую ж красавицу, какова жена у моего придворного стрелка». Все бояра, генералы и полковники отвечали ему: «Ваше величество! Мы уже век доживаем, а другой подобной красавицы не видывали». — «Как знаете, а мое слово — закон!» Огорчились царские советники, вышли из дворца и носы повесили, вздумали с горя в трактир зайти да винца испить.

Сели за стол, спросили вина и закусок и призадумались молча. Подбежал к ним кабацкая теребень[162] в худом кафтанишке и спрашивает: «О чем, господа, пригорюнились?» — «Поди прочь, оборвыш!» — «Нет, вы меня не гоните, лучше рюмку винца поднесите; я вас на ум наведу». Поднесли ему рюмку вина; он выпил и сказал: «Эх, господа! Другой такой красавицы, как Марья-царевна Премудрая, во всем свете нет, и искать нечего. Воротитесь-ка к царю; пусть он призовет стрелка и велит ему разыскать козу золотые рога, что гуляет в заповедных лугах, сама песни поет, сама сказки сказывает. Он век свой проходит, а козы не найдет; тем временем отчего не жить государю с Марьей-царевною?»

вернуться

160

Бессовестный человек, попрошайка.

вернуться

161

Место записи неизвестно. Текст издан Афанасьевым без окончания.

AT 465 A. Начало напоминает традиционный для сказок о чудесном бегстве (AT 313) эпизод похищения героем крыльев (платья) одной из двенадцати девушек-птиц. Эпизод поднесения стрелком свадебного подарка царю, вероятно, является отголоском бытования в древней Москве обычая, о котором есть упоминание в сочинении Г. К. Котошихина «Россия в царствование царя Алексея Михайловича», написанном в 60-е годы XVII столетия.

После слов «Стрелок подполз потихоньку и унес золотые крылышки» (с. 117) Афанасьев в сноске указал вариант: «Утицы спустились на взморье, обратились красными девицами, разделись и в воду. Стрелок подполз потихоньку и унес одну сорочку...»

После слов «а другой кустик мне» (с. 117) указан вариант ответа Марьи-царевны стрелку: «Увидала Марья-царевна доброго молодца и говорит ему: «Не честь, не хвала молодцу красть рубашку у девушки! Разлучил ты, злодей, меня и с родом, и с племенем; видел ты красу девичью — мое голое тело, надо за тебя замуж идти».

Приведен вариант первого совета теребня (с. 119): «и велит ему ехать в государство чужеземное, в луга заповедные и достать свинку золотую щетинку с семью поросятами».

вернуться

162

Слово «теребень» значит: оборванный, общипанный пьяница.