Люди черного круга - Говард Роберт Ирвин - Страница 19

Он протянул руку раскрытой ладонью вперед, словно подставляя ее под что-то, что должно в нее упасть. Туранец пронзительно вскрикнул в предсмертной муке. Послышался треск ребер, звон лопающихся звеньев кольчуги, Керим Шах зашатался, как пьяный, и вдруг кожа на груди его лопнула, хлынул поток крови, и прорывая огромную дыру в мышцах и тканях, из тела туранца вылетел влажный алый комок — прямо в подставленную ладонь властелина, как притягиваемый сильным магнитом кусок железа. Керим Шах рухнул на пол и замер, а властелин Йимши со смехом бросил под ноги Конану еще бьющееся, живое сердце туранца.

Конан выругался и с рычанием бросился к лестнице. Из пояса Хемсы плыла струя силы и безграничной ненависти, помогающей преодолеть излучение чудовищной силы воли, с которой он столкнулся. В воздухе повисла отливающая металлическим блеском мгла, в которую он окунулся, словно пловец, опустив голову, прикрывая лицо согнутой левой рукой и крепко сжимая в правой руке кинжал. Напрягая слезящиеся глаза, чуть выше себя на ступеньках он различил фигуру ужасного чернокнижника — по этому изображению шли дрожащие волны, как будто Конан смотрел на него сквозь костер.

Его швыряли силы, трудно постижимые разумом, но он ощущал поддержку силы, струящейся из пояса, неудержимо несущей его вперед, в бой, против воли Прорицателя и его собственной слабости.

Он достиг вершины лестницы и сквозь серо-металлическую мглу увидал перед собой лицо Прорицателя. В его странно неуверенном взгляде вдруг мелькнул страх. Кона прорвался сквозь туман, как через волны прибоя, и кинжал в его мускулистой руке рванулся к противнику, как живущее отдельной, самостоятельной жизнью существо. Вдруг на глазах изумленного киммерийца чернокнижник исчез. Только мелькнула какая-то длинная, колеблющаяся тень.

Конан прыгнул за ней на узкую лестницу, ведущую еще выше. Он не смог бы сказать, что именно туда скользнуло, но бешеная ненависть приглушала охватившие его отвращение и страх.

Он пробежал по широким коридорам со стенами из полированного нефрита. Вот перед ним опять скользнула длинная тень и скрылась за плотной портьерой. Тотчас в глубине здания раздался испуганный женский крик. Этот крик заставил Конана поспешить, он помчался что было сил, и в следующий миг ворвался в комнату за портьерой.

Перед его глазами была ужасная картина. На краю покрытого бархатом возвышения сжалась Жасмина, крича от ужаса и отвращения, подняв руки, чтобы защититься от нависшей над нею головы змеи, медленно сворачивающей темные кольца, тускло поблескивающие чешуей. Со сдавленным криком Конан метнул в змею кинжал.

Гад молниеносно обернулся и бросился на него со скоростью ветра. Длинное лезвие вонзилось в его шею так, что рукоятка торчала с одной стороны, а лезвие — с другой, но это, казалось, только усилило ярость огромного гада. Он метнулся к человеку, осмелившемуся сопротивляться ему, и обнажив сочащиеся ядом клыки, попытался укусить его. Но в тот же миг Конан вырвал из-за пояса второй кинжал и изо всех сил ударил в отвратительную морду снизу вверх. Сталь пробила нижнюю челюсть гада и застряла в верхней, как гвоздем приколотив челюсти друг к другу. Тотчас огромное тело оплело киммерийца. Потеряв возможность пустить в ход ядовитые зубы, змея попробовала раздавить противника.

Левая рука Конана была прижата к туловищу змеиными кольцами, но правая еще была свободна. Крепко упираясь в пол широко расставленными для равновесия ногами, киммериец схватил торчащую из шей рукоятку первого кинжала и выдернул его из холодного тела. Угадывая нечеловеческим умом намерения врага, змея напряглась, извиваясь, пытаясь захватить и правую руку Конана своими кольцами. Но длинное лезвие поднялось и опустилось с быстротой молнии, почти перерезав надвое огромное тело.

Прежде чем киммериец смог ударить снова, гибкие кольца выпустили его из своих объятий и чудовище скользнуло по плитам в сторону, истекая кровью из страшных ран. Конан прыгнул вслед за ним, поднимая оружие для удара, но убийственный удар поразил только воздух, потому что извивающийся гад скользнул в сторону и ударил головой одну из перегородок сандалового дерева. Дерево поддалось, длинное окровавленное тело скользнуло в щель и исчезло. Конан тут же ударил по перегородке. Несколькими ударами он пробил в ней дыру и заглянул в темное помещение. Черного, жуткого гада нигде не было. Он увидел только лужу крови на мраморных плитах и кровавые следы, ведущие к замаскированной в стене двери. Это были следы босых ног.

— Конан!

Он резко обернулся — в самый раз, чтобы поймать в свои объятия Дэви, повелительницу Вендии, дрожащую от страха, благодарности и облегчения. Она пробежала через всю комнату и бросилась ему на шею.

От всех этих происшествий взыграла горячая кровь киммерийца. Он прижал девушку к груди с силой, которая в иных обстоятельствах вызвала бы на ее лице болезненную гримасу, и запечатлел на ее устах неожиданный поцелуй. Жасмина не сопротивлялась. Место Дэви заняла обычная женщина. Закрыв глаза, она утонула в его диких, горячих поцелуях, отдаваясь этой волне страсти. Он прервался, чтобы набрать воздуха, и взглянул на нее, тяжело дышащую, прижавшуюся к его могучему плечу.

— Я знала, что ты придешь за мной, — сказала она. — Ты не смог бы бросить меня одну в этом логове демонов.

Услышав эти слова, Конан пришел в себя и вспомнил, где они находятся. Он поднял голову и напряг слух. В замке на Йимше царила тишина, но эта тишина была напоена угрозой. Опасность подстерегала в каждом углу, издевательски ощеривалась из-за каждой портьеры.

— Лучше пойдем-ка отсюда, пока есть время, — сказал он. — От этих ран погибло бы любое существо, и даже человек, но не чернокнижник. Нанесешь ему удар, а он отползает, как раненая змея, чтобы из какого-то волшебного источника снова зачерпнуть яду.

Он поднял девушку на руки и понес, словно ребенка, по блестящему нефритовому коридору и лестнице, с напряженным вниманием ища вокруг новые признаки опасности.

— Я встретила властелина Йимша, — испуганно прошептала Жасмина, вновь переживая весь тот ужас и крепче обнимая спасителя. — Он насылал на меня чары, чтобы сломить волю. Самое страшное — это был гниющий труп, который хватал меня… потом я потеряла сознание и лежала как мертвая, не знаю, сколько времени. Когда я пришла в себя, услышала внизу шум и крики, а потом этот змей вполз в комнату и… ах! — она задрожала. — Каким-то образом я поняла, что это не видение, а настоящая змея, которая хочет меня убить.

— Да уж, это не было видение, — с уверенностью ответил Конан. — Он понял, что проиграл, и предпочитал убить тебя, лишь бы не отдать мне.

— О ком ты говоришь «он»? — спросила она неуверенно.

Она вдруг вскрикнула, прижимаясь к Конану, и забыла о своем вопросе, когда увидела лежащие у подножия лестницы трупы. Останки прорицателей представляли собой не самое приятное зрелище, они съежились и почернели, а распахнувшиеся одеяния обнажили их ноги и руки, не имеющие ничего общего с человеческими. Видя это, Жасмина побледнела и спрятала лицо на широкой груди Конана.

10. ЖАСМИНА И КОНАН

Конан довольно быстро пересек зал, прошел через внешнюю комнату и оказался у двери, ведущей на галерею. Тут он заметил, что пол усыпан мелкими сверкающими осколками. Хрустальный щит, закрывавший дверной проем, разбился вдребезги. Конан вспомнил грохот, который сопутствовал звуку разбивающегося хрустального шара. Он понял, что в этот миг в замке разбился каждый кусок хрусталя. Какой-то неясный инстинкт или воспоминание о тайных преданиях смутно подсказали ему чудовищную правду о связи между Лордами Черного Круга и золотыми плодами гранатов. Он почувствовал, как короткие волосы у него на загривке встали дыбом, и быстро выбросил подобные мысли из головы.

Когда он вышел на галерею из зеленого нефрита, он испустил глубокий вздох облегчения. Ему еще нужно было пересечь расщелину, но по крайней мере он теперь видел белые пики, блестящие на солнце, и огромные склоны, теряющиеся в синей дымке расстояния.