Каиново семя - Клюева Варвара - Страница 67

- Ну, если уж прибегать к орнитологическим сравнениям, то ты не кукушка, а пеночка, и яйцо никому не подбрасывала, его из-под тебя вытащили. Я вытащила. Не знаю, можно ли подыскать подходящий аналог в животном мире.

- Может, хватит уже заниматься самобичеванием? Ты прекрасно знаешь, что ждало меня и девочек, если бы не твое чудовищное преступление. Я устроилась бы на фабрику ради куска хлеба и комнаты в общежитии, а детей отдала бы в дом малютки, потому что сидеть с ними было некому, да и в общежитие меня с ними не пустили бы. Навещала бы их по выходным, в приемные часы. Потом у девочек обнаружилась бы задержка в развитии, а там и до диагноза рукой подать. Какая-нибудь олигофрения в стадии дебильности. Они учились бы во вспомогательной школе, к тринадцати годам связались бы с дурной компанией, пристрастились к дешевому алкоголю, пошли по рукам. А я, отупев от тяжелой работы и неустроенного быта, таскала бы их за волосы и лупила чем под руку попадется.

- Ты?! - Оксана улыбнулась. - Не наговаривай на себя, Ольга. Кого-кого, а тебя я не в состоянии представить со скалкой в руках, гоняющейся за перепуганными девчонками.

- Скотская жизнь кого угодно сделает зверем. Моя мать... Ладно, не будем о грустном. Все хорошо, что хорошо кончается. Ты не представляешь, как я счастлива, что Маришка меня приняла. Другая на ее месте послала бы такую мамашу по широко известному адресу. Слушай, а тебе не показалось, что между девочками чувствуется какое-то отчуждение? С чего бы это?

- А! - Оксана махнула рукой. - Мелкие непонятки. Не бери в голову. Марина в минуты сильных переживаний делается замороженной. А Марьяна позвонила ей именно в такую минуту, когда Альбина погибла, и предложила свою помощь. Естественно, ее обидела сестрина холодность, которую она приняла на свой счет. Ну и нервы у нее пока не в порядке. Что неудивительно после таких потрясений.

- Да, Марьяше досталось. - Ольга вздохнула. - Ну ничего, время все исцелит. И перемена мест. Недаром чувствительные дворяне лечили нервы и душевные раны, отправляясь в путешествие за границу.

- Кстати, а тебя не расстроило ее решение? Ты ведь, наверное, скучать по ней будешь?

- Наверное, буду немного. Но вообще-то я по натуре одиночка, мне редко бывает скучно наедине с собой. А за Марьяшу я рада. Меня немного беспокоило, что она не пошла учиться дальше. Как интеллигент в первом поколении, я страшная снобка в отношении высшего образования. Но о таком образовании для дочери я и мечтать не смела. Представляю, какие физиономии будут у наших теток с кафедры, когда я скажу им, что Марьяша уезжает учиться в Сорбонну! Эх, что ни говори, а все-таки хорошо иметь папу губернатора!

- Особенно новообретенного папу губернатора, - уточнила Оксана. - Видит бог, Виктор Палыч сейчас в таком состоянии, что готов для вас эту самую Сорбонну целиком купить. Вместе с половиной Парижа. Я уже сто лет не видела, чтобы он так кого-то обихаживал! По-моему, даже Альбине в первые годы брака не доставалось столько внимания. Честное слово, мне показалось, что он кинется вас с Марьяшей вылизывать, как верный пес хозяев после долгой разлуки.

- Мне тоже, - засмеялась Ольга. - Не очень-то приятное ощущение, между нами говоря. Я одного не понимаю: если ему так не хватало собственных, кровных детей и внуков, почему он не завел кого-нибудь на стороне?

- Ну, сначала Виктор Палыч не мог надышаться на Альбину. Полагаю, ему и в голову не приходило ей изменить. А потом начались проблемы по мужской части. Он ведь довольно поздно женился. К тому времени, как у них с Альбиной все окончательно разладилось, ему было уже сильно за пятьдесят. Может, он и пытался предпринять какие-то шаги к продлению рода, да поезд ушел. Ты бы задержалась здесь еще ненадолго. Порадовала бы папочку, дала бы ему возможность привыкнуть к тебе, загладить перед тобой вину. Ему сейчас совсем не помешали бы приятные переживания. Эта паскудная история здорово его надломила. Я даже не ожидала. Мне всю жизнь казалось, что Виктор из породы резиновых - сколько его ни бей, все ему нипочем.

- Бывают обстоятельства, когда никакая резиновость не спасает. В один день узнать о существовании целой оравы близких родственников, а на закуску - о замечательном племяннике, убившем тетку, покушавшемся на кузину и в результате погибшем... это сильно.

- Не говори! Жалко его. Знаешь, я чувствую себя виноватой перед ним. Виктор никогда мне не нравился. Партийный бонза, интриган, властолюбец... Внук чекиста. В чем только я его не подозревала!

- Из-за дедушки чекиста?

- Зря улыбаешься. Этот самый дедушка был знаменит в свое время. Сколько людей погубил - не счесть. Местные старожилы рассказывают, что в народе его Чумой прозвали.

- Ничего себе! Ну и гены у меня, оказывается!

- Ох! Прости, Ольга. Я совсем забыла, что говорю о твоем прадеде. Не расстраивайся. Дурные гены, похоже, передались по другой линии. Через Викторова брата.

- Будем надеяться. Если не ошибаюсь, на Каиновом семени лежит проклятие. Не слишком приятное наследство. Я бы сказала, оно перевешивает выгоды положения губернаторской дочери. Бедный папочка!

- Так ты не хочешь побыть с ним еще несколько дней?

- Не могу, Ксана. Я и так сорвалась посреди сессии и подвела коллег. И потом, мне хочется немного побыть с Марьяшей вдвоем. Она же скоро уедет. Надолго. А может, и насовсем. Говорит, что не хочет жить в этой дурацкой стране, где тебя в любую минуту могут убить - из-за денег, из-за почек, из-за цвета глаз и кожи...

- Ну, это у нее скоро пройдет. На расстоянии, да по прошествии времени все видится иначе. Не грусти, Оля. Вот увидишь, все обязательно наладится. Знаешь, у меня такое ощущение, будто с нас со всех наконец сняли многолетнее заклятие. Господи, я уже и забыла совсем, как это чудесно - жить налегке.

Эпилог

Посетители музея Родена, поравнявшись с их скамьей, невольно придерживали шаг и с улыбкой поглядывали на двух поразительно похожих девушек, склонившихся друг к другу. Девушки, однако, не улыбались в ответ и вообще не замечали взглядов. Они смотрели только друг на друга, смотрели пристально, неотрывно - так изучают в зеркале проступившее на лице пятно, гадая, не признак ли это какой-нибудь опасной болезни.

- ...Я ни о чем не спрашивала тебя там, - тихо говорила одна из них. - Не хотела знать. И еще боялась как-нибудь тебя выдать. Но теперь я не смогу тебе навредить, даже если захочу. И мне нужно знать ответ.

- Для чего? - спросила другая. - Впрочем, мне все равно. Почему бы и не сказать? Ты и впрямь не можешь доставить мне неприятности. Да и не хочешь. Кровь - не вода, верно, сестренка? Ты права. Их убила я. Обоих.

- Зачем? Только не говори мне, что старалась ради меня.

- А почему бы и нет? Ты ведь и пальцем не пошевелила, чтобы себя спасти. Все в благородство играла. Должен же был хоть кто-то о тебе позаботиться?

- У тебя сложилось обо мне какое-то странное представление, Яна. Тебе не кажется, что человек, проживший всю сознательную жизнь в такой давильне, в какой прожила я, и тем не менее уцелевший физически и психически, в состоянии позаботиться о себе сам? Неужели я произвожу впечатление покорной жертвы?

- Ты хочешь сказать, что придумала выход? И притом такой, чтобы никто не пострадал? Ну, тогда ты просто гений. Титан мысли. Могу я поинтересоваться, какая блестящая идея осенила мою несравненную сестру?

- Не дерзи. Идея проста, как грабли. Я собиралась наесться сырых яиц, позвонить Оксане и пожаловаться на плохое самочувствие. Насколько я ее знаю, она потребовала бы, чтобы я немедленно приехала к ней на обследование. Анализ показал бы, что у меня в моче полно белка, и меня быстренько госпитализировали бы с предварительным диагнозом "пиелонефрит". Или еще с какой-нибудь нефропатией. Альбина, конечно, была безумна, но не настолько, чтобы позариться на мои больные почки. Мое убийство теряло смысл, а поскольку, связавшись с киллером, она до некоторой степени рисковала, то, думаю, ей хватило бы ума отменить заказ. В любом случае киллеру было бы затруднительно добраться до меня в клинике Оксаны. Тем более - устроить там автомобильную аварию.