Время жалящих стрел - О'Найт Натали - Страница 70

Принц рухнул в кресло.

– Не могу поверить, барон. Вы отвечаете за свои слова?

– Совершенно. – Амальрик был оскорблен. – Девица скрывается в Алых Палатах уже несколько дней – и, по всей видимости, состояла в принцем Шамарским в греховной связи.

– Но она же погибла! В Амилии!

Немедиец покачал головой.

– Ее тело так и не нашли. Предполагалось, что труп был так изуродован пожаром, что ее попросту не сумели опознать… однако, судя по всему, судьба оказалась к ней милосердна.

– Но как могло такое случиться? Посланник развел руками.

– Увы, мне это неведомо. Возможно, принц похитил ее с намерением сделать своей женой, но позже, после налета бандитов на Амилию, не решился признаться в содеянном. Возможно, если он сам этот налет учинил, то похитил ее именно тогда, и с не столь благородными намерениями. Полагаю, девица сама расскажет вам об этом, если Ваше Высочество соблаговолит допросить ее.

– О, да, допросить ее! Да…

Похоже, мысль эта пришлась принцу по душе, он довольно потер руки и на несколько мгновений погрузился в раздумья, но затем вновь вскинул голову. Хищный огонек вспыхнул в заплывших жиром глазах.

– Однако, согласитесь, это не снимает с принца обвинения в чернокнижии. Несомненно, он воспользовался колдовством, чтобы добиться взаимности от девицы. Разве возможно иначе представить, чтобы дочь благородного рода допустила такой позор и так запятнала свою честь?!

В этом Амальрик не мог с ним не согласиться. Что-то в этой истории было нечисто. Однако Валерий – и магия… в это верилось с трудом.

– Принц мало похож на чернокнижника, – заметил он осторожно.

Нумедидес осклабился, не выпуская маленькой Релаты из рук.

– Ах, полноте, барон! Вам ли не знать, что Валерий много лет провел на Востоке. Он сам рассказывал, что якшался там с колдунами и демонами. Черная магия, должно быть, не имеет для него тайн. Сам Сет направлял его руку, когда он творил это изображение! – Принц закатил глаза, точно моля покровительства у небесных защитников. – Но теперь злодей разоблачен и понесет наказание. Все прошлые грехи припомнятся ему, в этом можете не сомневаться.

– Полагаю, ни у одного из королевских советников подобная версия происшедшего не вызвала сомнений?

Посланник позволил толике иронии закрасться в свой голос, ожидая реакции Нумедидеса. Тот не мог не понимать вздорности этих баек, годных разве что пугать младенцев… или слабоумных старцев, заседавших в королевском совете. Однако Нумедидес словно и не заметил скрытого в словах собеседника подтекста. Когда Нумедидес говорил о вине Валерия, глаза его загорались такой ненавистью, что в искренности его чувств невозможно было усомниться.

– Никаких сомнений, разумеется! Они даже готовы были прибегнуть к пытке, дабы заставить злодея сознаться в том, по наущению каких темных сил умышлял он против Аквилонии – и мне больших трудов стоило уговорить их проявить милосердие. 0днако все они были непреклонны в том, что преступника должна постигнуть самая суровая участь.

Ого! Это заставило немедийца призадуматься. Не удивительно, что придворные, все как один, бегут от него, точно от чумы. Кому же хочется сознаться, что при дворе замышляется убийство особы королевской крови! Между собой они еще могут это принять – но перед чужеземцем надобно держать лицо.

Говорить о подобных вещах с посланником Немедии для них – преступно и равносильно самоубийству.

И все же хотел бы он знать, как удалось Нумедидесу добиться своего. Вельможи в Тарантии слишком циничны и искушены в интригах, чтобы поверить в нелепую сказку о демонах и черном колдовстве! Однако, по большому счету, это не играло значения. Интересно другое…

– И что же, позвольте узнать, ждет преступника теперь?

– Ну-у… – Нумедидес был намеренно уклончив, – это должен решать Суд Герольда…

– И что же решит этот суд?

По искренности улыбка барона ничуть не уступала принцу – и настойчивостью он был не обделен. Помявшись еще немного, Нумедидес уступил.

– Полагаю, он примет единственно возможное решение. Я, разумеется, настаивал на ссылке…

– Разумеется.

В одно это слово посланник вложил весь свой сарказм. Нумедидес, однако же, как будто ничего и не заметил.

Самое поразительное, сказал себе Амальрик, что этот жирный боров как будто бы и впрямь искренне верит во все, что говорит. Или он великий лицедей – но прежде за ним этого как будто не замечалось… или он помешался на почве ревности и властолюбия. Поразительно!

– …Но советники были непреклонны, – продолжил принц. – Убийцу короля ждет смерть. И, поскольку преступление было беспрецедентным по жестокости и коварству, кара также будет соответствующей. Советники сошлись во мнении, что это необходимо, дабы преподать урок возможным злоумышленникам в будущем.

– Вот как? И какая же смерть уготована Валерию Шамарскому?

– Он будет принесен в жертву древним богам. Жрец вырвет у него сердце на алтаре Цернунноса.

– Что-о?!

Впервые за все время Амальрик не сумел сдержать эмоций. Сперва он даже решил, что ослышался.

– На алтаре Цернунноса? – переспросил он в изумлении. – Но разве этот бог… А как же Митра?

И сам поморщился от того, насколько жалкой получилась последняя реплика.

Судя по его виду, принц Нумедидес от души наслаждался тем эффектом, что произвели его слова на немедийского посланника. Пылающим взглядом он впился в его лицо, и пальцы его, судорожно сжимавшие подлокотники кресла, побелели от напряжения.

Боги, подумалось Амальрику, и он даже не знал, к каким богам обращается. Боги, что за чудовище я вскормил? Собственными руками возвел на трон! Что он сотворит с этой страной… что сотворит он с нами со всеми?!

– Я верно понял вас, принц? Вы сказали, что собираетесь ознаменовать свое вступление на престол жертвоприношением на древний валузийский лад, каких в Аквилонии не было уже много сотен зим? Это правда?!

– Именно так, барон. Именно так.

Лоснящееся лицо Нумедидеса неожиданно расслабилось, и он расплылся в довольной улыбке, точно все сказанное им до сих пор было лишь удачной шуткой. На миг у Амальрика зародилась надежда, что это и впрямь может быть так, но уже следующие слова принца развеяли ее в прах.

– Вилер будет похоронен по обрядам Митры – это последняя уступка, которую я согласен сделать Солнцерогому. Иначе это слишком многих настроит против нового аквилонского монарха. Но начиная со дня коронации я намерен вернуть стране ее древних богов. И жертва Цернунносу будет отличным началом. Кровь королевского дома! Бог-олень будет доволен!

Странное вожделение отразилось на лице его, точно он сам готов был принять кровавую жертву и испить теплой соленой влаги… даже губы чуть приоткрылись, он задышал ртом, часто и тяжело, точно пес после погони.

И Амальрик впервые, с ужасающей отчетливостью понял, что наследный принц Аквилонии безумен.

Знал ли это Вилер, когда говорил с немедийцем в библиотеке? Знал ли, что за погибель уготована его родному краю, предвидел ли это? И первым разгадал признаки заразы там, где остальные не видели ничего тревожного. Что же он завещал Амальрику?

Стать его врагом!

Уничтожить проклятый род!

Стереть с лица земли…

– Вы что-то побледнели, мой барон.

Голос Нумедидеса был полон участия, но тому послышались в нем зловещие нотки, и он не без опаски поднял на принца глаза.

– Вам не по себе?

Нумедидес поднялся с места и прошел к столику у окна, где стояли кувшин вина и бокалы. Повернувшись спиной к посланнику, он разлил вино, затем вернулся на место и протянул один кубок немедийцу. Тот, точно околдованный, принял его и поднес к губам.

– Выпейте. Вам полегчает. Выпейте, друг мой…

Что за неимоверная, чудовищная история! Амальрик широко открытыми глазами смотрел на Нумедидеса, силясь проникнуть в суть происходящего и чувствуя, что разум не в силах совладать с тем, что открывается ему.

Нумедидес – и Цернуннос.

Он помнил охоту Осеннего гона и встречу с Богом-оленем. Должно быть, все началось еще тогда…