Истребление хищников - Гразиунас Диана - Страница 29

— Понимаю. Но тогда что же вы хотите от меня? Чтобы я вспомнила что-нибудь, что могло связывать мою семью с другими жертвами?

— Именно так. Мне бы очень помогло, если бы вы смогли просто рассказать мне все, что вы помните о своем отце, матери и братьях. Расскажите мне историю семьи, чуть позже я свяжусь с родственниками каждой из семей жертв, и, возможно, что-нибудь всплывет на поверхность — то, что полиция пропустила. Я могу потратить на это дело больше времени, чем они. Кроме того, у меня свежий взгляд на события. Мне, в отличие от других, не довелось переживать эту трагедию в течение двух месяцев. В этом мое преимущество, оно уже не раз сослужило мне добрую службу.

Анжела долго смотрела куда-то в пространство, раздумывая, готова ли она снова рассказать о своей семье какому-то Лерою Де Карло. Сможет ли она выдержать это? В том, что будет трудно, она была уверена, но знала наверняка, что ресторан — не совсем подходящее место для такого разговора.

— Давайте пойдем ко мне.

Это была одна из квартир с планировкой «паровозиком», где комнаты располагаются друг за другом от фасада до задней стены здания вдоль длинного коридора. Прежние владельцы здания занимали его полностью. На пятом этаже, скорее всего, проживала прислуга. Другой владелец, который приобрел здание в тридцатые годы, разделил его на секции, установив стены там, где они прежде не стояли, и тем самым превратил роскошные апартаменты в убогие клетушки с высокими потолками, где зимой гуляли сквозняки. Но Анжела Кинонес называла это домом.

Она внимательно наблюдала за тем, как Де Карло обозревал ее жилище. От такого пристального осмотра ей стало как-то не по себе. Теперь она чувствовала себя неловко из-за того, что обставила квартиру такой шикарной мебелью по последнему слову техники. До сих пор ей не казалось, что подобная мебель здесь не к месту. Старый мир Нью-Йорка, окружающий суперсовременную мебель. Раньше она считала, что это создает особый стиль, этакий «эклектик». Но внезапно все это показалось ей слишком претенциозным.

Да, этот мужчина — типичный следователь. Он не смотрел на вещи, он их тщательно изучал. С другой стороны, он совсем не похож на частного детектива. Анжела всегда представляла частного следователя более крутым: постоянно пыхтящим сигаретой, пьющим скотч, цедящим сквозь зубы слова. Лерой был совсем не таким — застенчивым, старательным, скрытным и педантичным. И кроме того, у нее возникло впечатление, что он чувствовал себя несколько неловко с ней. Он даже заметно колебался какое-то время, прежде чем решил пойти к ней домой. Факт, который показался ей ужасно забавным. Жизненный опыт приучил Анжелу к другому: большинство мужчин просто подпрыгнули бы от предложения побыть с ней наедине.

Но Анжела ошиблась, посчитав Лероя неуверенным человеком со слабой хваткой. Она наблюдала за тем, как он двигается, и поймала на себе пару раз его быстрые взгляды, пока он рассчитывался с официантом. Внутри этого человека была сталь. И хотя он тщательно пытался скрыть свою истинную натуру, она все-таки проявлялась.

Анжела предложила ему выпить, но была очень удивлена, когда он попросил газированной воды. Сама она выпила еще белого вина для воодушевления, и они вместе устроились в гостиной.

— С чего начать?

Лерой, казалось, размышлял над ее вопросом и после паузы сказал:

— Расскажите мне о всех местах, где раньше жила ваша семья. Вернитесь в детство. Давайте начнем отсюда.

И она начала, удивившись при этом, как легко это у нее получается. Она стала рассказывать о детстве, которое провела в Саут-Бронксе. Ее отец работал уборщиком в фармацевтической лаборатории. Ему нелегко дались первые десять лет, проведенные им в США. По-английски он говорил очень плохо, а кубинский диплом об окончании колледжа здесь ничего не значил. В конце концов он получил работу в больнице Элмхерст-Хоспитал в Квинсе. Именно тогда семья переехала во Флашинг, где и прожила вплоть до той роковой ночи. Это место всегда было для нее домом — приветливым и родным. Ей все еще трудно было поверить, что все закончилось так кошмарно. Анжела больше не появлялась там после этих убийств. Просто не могла. Ее друзья распорядились имуществом ее семьи. Она взяла лишь несколько вещичек на память: отцовские верблюжьи щетки для волос, несколько ювелирных изделий, принадлежавших матери, и фотографии.

Продолжая свой рассказ, Анжела не могла не заметить, каким хорошим слушателем оказался Лерой: наклонившись вперед в своем кресле, он кивал головой, время от времени задавал вопросы. Но в основном он позволял говорить ей самой — слушал, не перебивая и не направляя ее. Она начала понимать, что именно такой разговор ей и был нужен. Горе так долго удерживалось в глубине ее души, что, похоже, начало разрушать ее ядом разложения. Для нее это явилось возможностью вспомнить теплоту и доброту своей семьи. Слезы катились по щекам, не мешая, впрочем, ее повествованию. Анжела сморкалась, вытирала слезы и продолжала дальше. Эти трогательные моменты, казалось, ничуть не задевали Де Карло, и поэтому они нисколько не препятствовали ей изливать свои чувства. Да, он действительно был хорошим слушателем, о лучшем нельзя и мечтать.

Анжела рассказывала о веселых поездках в Джоунс-Бич по субботам и воскресеньям, о путешествиях в ботанический сад Бруклина. Как она любила этот дивный оазис посреди цементного и асфальтного мира! Она тепло вспоминала о каникулах в Атлантик-Сити. Это было еще до того, как он превратился в своеобразную Мекку Восточного побережья — место паломничества азартных игроков. Она с братьями исколесила его на велосипедах вдоль и поперек. Это было очень забавно. Но в тот отпуск произошло одно драматическое событие. На пляже была объявлена тревога: в воде обнаружили акулу. Анжела помнит, как сидела возле самой кромки воды вместе со своей семьей, внимательно вглядываясь в океан: не появится ли где плавник акулы. Они так ничего и не увидели, но тем не менее это было большое развлечение. Те две недели, пожалуй, стали самыми лучшими в ее жизни. Она впервые поняла, как прекрасна жизнь за пределами больших городов. Это был единственный отпуск, который их семья могла себе когда-либо позволить.

Эта мысль изменила направление воспоминаний Анжелы. Да, в жизни было много приятного, но были и трудные времена. Большую часть своей юности она провела в квартале, где уровень жизни был ниже среднего. Жили они без особой роскоши, но самое необходимое для жизни у них всегда было.

Анжеле было шесть, когда ее родители решили, что могут позволить себе иметь больше детей. Возможно, в те времена они были единственной парой в Америке, которая планировала свою семью. К тому времени когда Анжеле исполнилось восемь лет, у нее было уже двое маленьких братьев. Но за три дня до того, как ей исполнилось девять, ее отца положили в больницу, а на работе у него в это время произошло сокращение штатов. Те, у кого было меньше преимуществ, были уволены с обещанием, что их пригласят снова, если дела пойдут лучше. Выдача пособия по безработице через шесть месяцев закончилась, а новая работа все не подворачивалась. Иногда им было нечего есть. Старую одежду, которую пора было выбрасывать, латали и перелицовывали. Анжела все еще помнит печаль в голосе отца, когда тот объявил, что им придется получать благотворительные обеды. Это было выше его сил, потому что он был человеком гордым.

Это суровое существование продолжалось три месяца, пока не произошло чудо — позвонили из «Элмхерст-Дженерал». Отец снова получил прежнюю работу. Жизнь наладилась, и так продолжалось потом многие годы.

Оценки Анжелы в колледже позволяли получать стипендию. Это помогло ей воплотить в жизнь мечту об образовании дизайнера и получить степень бакалавра по окончании школы изобразительных искусств. После этого она подрабатывала в маленьких журналах, газетах, рекламных агентствах, везде, где только появлялась возможность.

Четыре года назад Анжела получила почасовую работу в журнале мод, где она сейчас работала. Это стало ее большой удачей. Год спустя она уже работала на полную ставку заместителем художественного редактора. Это дало ей финансовую возможность приобрести жилье. Теперь у нее появились не только своя собственная квартира, но и свой собственный мир. Вот почему она уже не жила в том доме, где случилась трагедия.